С благоразумными советниками, говорящими султану о необходимости смягчения режима, поступают как с крамольниками: их ссылают, отрешают от должностей. И вот с каждым днем все более растет лагерь либеральной оппозиции, и все громче слышатся разговоры о необходимости устранения падишаха, ведущего страну к гибели и революции.
В этих условиях на гребень оппозиционной волны был вынесен человек, организационные способности, кипучая энергия и твердые либеральные убеждения которого сделали его общепризнанным вождем движения. Это был Мидхат-паша, крупнейшая фигура второго периода Танзимата, тот самый, с которым Кемаль и Зия тайно совещались в апреле 1867 года, за несколько дней до их бегства за границу.
Мидхат-паша родился в 1822 году в Стамбуле. Получив лишь первоначальное образование, он был принят восемнадцатилетним юношей на службу в Секретариат великого визиря Решид-паши. Это был один из наиболее выдающихся птенцов гнезда «великого Решида».
Незаурядные способности молодого Мидхата быстро обратили на себя внимание Решида, неутомимо выращивавшего и выдвигавшего те кадры, которые должны были осуществлять предпринятые им реформы. В двадцать лет Мидхат занимал уже крупные чиновничьи посты в провинциальных управлениях в Конии и Дамаске. В двадцать девять лет он назначается первым секретарем Высшего государственного совета. Посланный за границу, он побывал в Париже, Лондоне, Вене, и Брюсселе, где изучал европейскую систему администрации и проникся западными идеями.
Ему доверяют наиболее ответственные поручения, когда в той или иной провинции, в результате грабежа и самоуправства местных властей, возникают брожения и волнения. Не смущаясь тем, что местные правители имеют высокие связи и в будущем становятся сами великими визирями и первыми сановниками империи, он бесстрашно обвиняет их во взяточничестве, требует их отстранения, накладывает «вето» на их распоряжения.
Несколько позже его самого назначают губернатором в крупные провинции. Его могущественные враги стараются посылать его на наиболее трудные посты, надеясь, что он сломает себе там шею, но каждое новое назначение заканчивается для него триумфом. Там, где до него его предшественники ничего не могли поделать жесточайшими репрессиями, он легко достигает нужного путем мирного сотрудничества с местным населением. Вся его деятельность характеризуется стремлением создать благоприятные условия для развития капиталистических отношений.

Мидхат-паша.
На Балканах ему приходится иметь дело с серьезным движением славянских народностей, революционную борьбу которых против турецкого феодализма стремятся использовать в своих интересах русский и австрийский империализм.
Болгары массами эмигрируют в фактически уже независимую Сербию.
Для Мидхата ясно, что причиной бегства является страшный разбой, царящий в стране, грабительские поборы чиновников и откупщиков налогов, отсутствие дорог; все вместе взятое тормозит экономическое развитие страны.
Вместо применения жестоких репрессий, как это делали его предшественники, он налаживает контакт с населением, собирает нотаблей различных районов на совещания, проводит дороги, создает пароходную компанию на Дунае, отменяет принудительные работы населения, организует милицию из местных жителей, в результате чего в области воцаряется спокойствие, и эмигранты возвращаются в покинутые села и города.
В Прицеренде ему удается путем уговоров добиться отказа албанского горского населения от обычая кровавой мести и от традиционного ношения оружия. Он первый в управляемых им провинциях проводит новый закон о вилайетах, являвшийся одной из серьезнейших административных реформ шестидесятых годов, в создании которой он принимал непосредственное участие. За несколько лет его управления в Болгарии было построено 3 тыс. километров дорог и 1400 мостов. Был создан ряд местных банков, чтобы ослабить ростовщичество, которое разоряло земледельцев.
Значительные улучшения были внесены в дело взимания налогов.
Провинция начала возрождаться, а, с другой стороны, увеличились и бюджетные поступления, что было особенно осязательно для Стамбула, всегда нуждавшегося в деньгах.
Успехи молодого губернатора были несомненны. Даже султан и Высокая Порта не могли этого не признать и вынуждены были поздравить Мидхата. Мидхату удалось на практике доказать, насколько были важны все эти реформы, и в результате, императорским ираде (указ), было предложено всем генерал-губернаторам провинций ввести те реформы, которые так удались Мидхату в Дунайском вилайете. Реноме Мидхата теперь так высоко, что, несмотря на сильное недовольство реакционеров его прогрессивными взглядами, которых он не скрывает, ему поручают самые деликатные миссии, назначают губернатором в наиболее «трудные» области. Так в 1861 году, когда вспыхнули беспорядки в Нише (Болгария), Мидхат был немедленно назначен губернатором этой важнейшей провинции, с титулом визиря.
Но дальнейшей его деятельности на Балканах был положен предел. Граф Игнатьев давно уже с неудовольствием смотрел на прогрессивного губернатора, чья деятельность в славянских княжествах приводила к успокоению и срывала таким образом панславистскую провокационную работу русских агентов.
Конфликт разразился по следующему поводу. Мидхату не трудно было обнаружить, что одним из успешных методов работы русских агентов было привлечение болгарской и вообще балканской молодежи в гимназии и университеты Одессы, Киева и Харькова. По возвращении на родину эта молодежь являлась великолепным проводником панславистских идей и русского влияния. Бороться с этим можно было лишь открытием школ и учебных заведений повышенного типа в главных болгарских центрах, дабы болгарская молодежь могла получать там современное образование совместно с турецкой.
Характерной чертой Мидхата было то, что исполнение у него быстро следовало за решением. Он немедленно открыл в ряде городов Болгарии эти учебные заведения и представил обширный проект правительству, в котором предлагал расширить эту сеть. Средства на это должны были быть отчасти получены из излишков налоговых поступлений, а частью из добровольных сборов самого населения.
Как только этот доклад получили в Стамбуле, Игнатьев, бывший в курсе абсолютно всего, что происходило во внутреннем управлении страны, немедленно понял его значение и поспешил вмешаться. В то время оттоманское правительство уже так привыкло к вмешательству иностранных держав во внутренние дела империи, что в этом не видели ничего странного.
Надо отдать справедливость дипломатической ловкости Игнатьева. Он знал слабую сторону Абдул-Азиса, все заботы которого сводились к поддержанию своей неограниченной самодержавной власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57