С этого момента султан не считал уже более нужным стесняться с Мидхатом. На требование последнего уволить в отставку министра финансов Талиба, совершившего ряд разорительных для казны операций, и в частности ловко увеличившего вдвое цивильный лист султана, уплачивая по нему золотом вместо бумажных денег, Абдул-Хамид ответил отказом. Точно так же был отвергнут проект Мидхата о введении учебных заведений и, в первую очередь, юнкерских училищ, куда, по мысли великого визиря, должна была допускаться и немусульманская молодежь.
Чувствуя, что он теряет позицию за позицией, Мидхат наконец решил играть ва-банк. В письме, обращенном к султану, он пишет:
«Я питаю глубокое уважение к особе вашего величества. Но, согласно закона и шариата, я должен воздерживаться от повиновения вашим приказаниям всякий раз, как они не соответствуют интересам нации. Я страшусь голоса моей совести, перед которой я твердо обязался действовать так, как этого требует спасение и благоденствие моего отечества.
Вот уже девять дней, как вы уклоняетесь от исполнения моих просьб. Вы отказываете согласиться на законы, необходимые для счастья страны, без которых вся наша деятельность остается бесплодной. В то время как ваши министры прилагают все старания, чтобы восстановить здание правления, я могу сказать, что ваше величество работаете над его разрушением».
Три дня Мидхат-паша отказывается ехать во дворец. Султан, готовый сейчас на все крайности, посылает к нему министра иностранных дел Савфет-пашу сказать, что все требуемое Мидхатом будет удовлетворено, и просить его приехать во дворец. Мидхат ответил, что он приедет лишь тогда, когда будет опубликовано султанское ираде относительно его проектов. На этот раз султан посылает своего первого секретаря Саид-пашу с заявлением, что ираде появится, как только Мидхат приедет.
Мидхат решил поехать. По дороге он заметил необычное скопление войск в районе Тавшан-Таши, но отступать было поздно. Как только он прибыл во дворец, у него потребовали возвращения государственной печати и отвезли его на императорскую яхту «Иззеддин», немедленно отплывшую в Мраморное море.
Капитан яхты получил запечатанное распоряжение, которое он должен был вскрыть лишь через 24 часа после стоянки в бухте Челкмедже, если до этого времени он не получит новых распоряжений. Смысл этой последней меры был ясен: двор опасался, что изгнание Мидхата вызовет восстание в столице. В этом последнем случае Мидхата можно было еще вернуть из Челкмедже и затем дождаться более удобных обстоятельств.
Но Стамбул остался спокойным. Та либеральная верхушка, которая поддерживала Мидхата, была слишком слаба, масса же населения не имела никакой охоты выступать на защиту человека, политика которого слишком мало соответствовала ее насущным интересам.
Когда капитан яхты вскрыл в положенный срок пакет, он нашел в нем приказ высадить Мидхата в любом иностранном порту по выбору опального визиря. Мидхат избрал Бриндизи, куда и отвезла его яхта.
Как в старые времена, великий визирь был арестован и выслан по единоличному распоряжению султана. Реакция одержала свою первую крупную победу.
Война
Пусть кровавые слезы точат наши глаза,
Горько плачут отцы, матери рвут волоса.
К груди родины нашей враг приставил штыки,
И спасти не судьба нам родимой земли.
НАМЫК КЕМАЛЬ
Тяжелое поражение Франции в 1871 году коренным образом нарушило то «европейское равновесие», которое создалось в результате Крымской войны и которое мешало русскому империализму продолжать свое наступательное движение на Ближнем Востоке.
На ряд лет обессиленная в военном отношении Франция выбывала из игры. Дружественный нейтралитет, который Россия сохраняла во время войны в отношении Пруссии, давал ей право на «благодарность» со стороны этой последней. С 1873 года, когда императоры Александр и Вильгельм заключили секретную конвенцию, обеспечивающую русскую помощь Германии против Франции и германскую помощь России против Австрии, новая война с Турцией считается решенной.
Возвышение Германии в ранг первоклассной европейской державы начинало серьезно беспокоить Англию и ослабляло позиции британского империализма на Ближнем Востоке, Еще более беспокоило Лондон победоносное продвижение русских армий в глубь Средней Азии, завоевание Хивы, Бухары, Коканда, угроза Афганистану, а затем и Индии.
В этих условиях война на Ближнем Востоке, где Россия была под надзором всей Европы и, как показал уже неоднократный опыт, многого сделать не могла, являлась для Англии желательной диверсией.
Теперь Оттоманская империя вновь почувствовала на своей шее мертвую хватку северного соседа. Напрасно растерявшаяся Порта ищет спасения в покорном подчинении все возрастающим претензиям русской дипломатии. Еще несколько лет тому назад Александр II не только всячески афиширует свою дружбу с Турцией, но и оказывает ей реальные услуги, как это было в деле критского восстания, когда Петербург ультимативно запретил Греции «содействовать попыткам восстания во владения султана». Сейчас Александр II размашисто пишет на полях телеграммы Игнатьева, где говорится о дружеских заверениях султана: «не нуждаюсь в его дружбе». Чем более Абдул-Азис и его креатура Махмуд Недим лебезили перед Игнатьевым, тем откровеннее и наглее становится тон петербургского кабинета, лихорадочно готовящегося к захвату «ключей к Черному морю», которые одинаково не давали спать южнорусским помещикам, хлебным экспортерам Одессы и ситцевым фабрикантам Иванова и Шуи.
В Петербурге соперничают две партии. Одна считает, что надо готовиться к войне с Турцией. По мнению другой, Оттоманская империя достигла такого состояния разложения, что справиться с ней можно без русских армий, одной поддержкой восстаний в славянских областях. По церквам собираются деньги на эту поддержку. В Сербию прибывают русские добровольцы во главе с генералом Черняевым. Черногория, а затем и Сербия втягиваются в войну с Турцией.
Однако предсказания о легком разгроме Турции не оправдались. 17 октября 1876 года «мехмеджики» наголову разбили сербскую армию под Дьюнишем, после чего перед турками открылась дорога на Белград. Теперь России не оставалось ничего иного, как посылать на Балканы собственную армию, причем, чтобы справиться с Турцией, понадобилось шесть корпусов, а не две дивизии, как недавно кричали стратеги школы «шапками закидаем».
Чтобы спасти Сербию, Россия предложила Порте заключить шестинедельное перемирие, что и было принято. Затем, по инициативе России, была созвана в Стамбуле конференция держав, открывшаяся в день объявления конституции. Конференция разошлась 8 января 1877 года, ничего не достигнув.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Чувствуя, что он теряет позицию за позицией, Мидхат наконец решил играть ва-банк. В письме, обращенном к султану, он пишет:
«Я питаю глубокое уважение к особе вашего величества. Но, согласно закона и шариата, я должен воздерживаться от повиновения вашим приказаниям всякий раз, как они не соответствуют интересам нации. Я страшусь голоса моей совести, перед которой я твердо обязался действовать так, как этого требует спасение и благоденствие моего отечества.
Вот уже девять дней, как вы уклоняетесь от исполнения моих просьб. Вы отказываете согласиться на законы, необходимые для счастья страны, без которых вся наша деятельность остается бесплодной. В то время как ваши министры прилагают все старания, чтобы восстановить здание правления, я могу сказать, что ваше величество работаете над его разрушением».
Три дня Мидхат-паша отказывается ехать во дворец. Султан, готовый сейчас на все крайности, посылает к нему министра иностранных дел Савфет-пашу сказать, что все требуемое Мидхатом будет удовлетворено, и просить его приехать во дворец. Мидхат ответил, что он приедет лишь тогда, когда будет опубликовано султанское ираде относительно его проектов. На этот раз султан посылает своего первого секретаря Саид-пашу с заявлением, что ираде появится, как только Мидхат приедет.
Мидхат решил поехать. По дороге он заметил необычное скопление войск в районе Тавшан-Таши, но отступать было поздно. Как только он прибыл во дворец, у него потребовали возвращения государственной печати и отвезли его на императорскую яхту «Иззеддин», немедленно отплывшую в Мраморное море.
Капитан яхты получил запечатанное распоряжение, которое он должен был вскрыть лишь через 24 часа после стоянки в бухте Челкмедже, если до этого времени он не получит новых распоряжений. Смысл этой последней меры был ясен: двор опасался, что изгнание Мидхата вызовет восстание в столице. В этом последнем случае Мидхата можно было еще вернуть из Челкмедже и затем дождаться более удобных обстоятельств.
Но Стамбул остался спокойным. Та либеральная верхушка, которая поддерживала Мидхата, была слишком слаба, масса же населения не имела никакой охоты выступать на защиту человека, политика которого слишком мало соответствовала ее насущным интересам.
Когда капитан яхты вскрыл в положенный срок пакет, он нашел в нем приказ высадить Мидхата в любом иностранном порту по выбору опального визиря. Мидхат избрал Бриндизи, куда и отвезла его яхта.
Как в старые времена, великий визирь был арестован и выслан по единоличному распоряжению султана. Реакция одержала свою первую крупную победу.
Война
Пусть кровавые слезы точат наши глаза,
Горько плачут отцы, матери рвут волоса.
К груди родины нашей враг приставил штыки,
И спасти не судьба нам родимой земли.
НАМЫК КЕМАЛЬ
Тяжелое поражение Франции в 1871 году коренным образом нарушило то «европейское равновесие», которое создалось в результате Крымской войны и которое мешало русскому империализму продолжать свое наступательное движение на Ближнем Востоке.
На ряд лет обессиленная в военном отношении Франция выбывала из игры. Дружественный нейтралитет, который Россия сохраняла во время войны в отношении Пруссии, давал ей право на «благодарность» со стороны этой последней. С 1873 года, когда императоры Александр и Вильгельм заключили секретную конвенцию, обеспечивающую русскую помощь Германии против Франции и германскую помощь России против Австрии, новая война с Турцией считается решенной.
Возвышение Германии в ранг первоклассной европейской державы начинало серьезно беспокоить Англию и ослабляло позиции британского империализма на Ближнем Востоке, Еще более беспокоило Лондон победоносное продвижение русских армий в глубь Средней Азии, завоевание Хивы, Бухары, Коканда, угроза Афганистану, а затем и Индии.
В этих условиях война на Ближнем Востоке, где Россия была под надзором всей Европы и, как показал уже неоднократный опыт, многого сделать не могла, являлась для Англии желательной диверсией.
Теперь Оттоманская империя вновь почувствовала на своей шее мертвую хватку северного соседа. Напрасно растерявшаяся Порта ищет спасения в покорном подчинении все возрастающим претензиям русской дипломатии. Еще несколько лет тому назад Александр II не только всячески афиширует свою дружбу с Турцией, но и оказывает ей реальные услуги, как это было в деле критского восстания, когда Петербург ультимативно запретил Греции «содействовать попыткам восстания во владения султана». Сейчас Александр II размашисто пишет на полях телеграммы Игнатьева, где говорится о дружеских заверениях султана: «не нуждаюсь в его дружбе». Чем более Абдул-Азис и его креатура Махмуд Недим лебезили перед Игнатьевым, тем откровеннее и наглее становится тон петербургского кабинета, лихорадочно готовящегося к захвату «ключей к Черному морю», которые одинаково не давали спать южнорусским помещикам, хлебным экспортерам Одессы и ситцевым фабрикантам Иванова и Шуи.
В Петербурге соперничают две партии. Одна считает, что надо готовиться к войне с Турцией. По мнению другой, Оттоманская империя достигла такого состояния разложения, что справиться с ней можно без русских армий, одной поддержкой восстаний в славянских областях. По церквам собираются деньги на эту поддержку. В Сербию прибывают русские добровольцы во главе с генералом Черняевым. Черногория, а затем и Сербия втягиваются в войну с Турцией.
Однако предсказания о легком разгроме Турции не оправдались. 17 октября 1876 года «мехмеджики» наголову разбили сербскую армию под Дьюнишем, после чего перед турками открылась дорога на Белград. Теперь России не оставалось ничего иного, как посылать на Балканы собственную армию, причем, чтобы справиться с Турцией, понадобилось шесть корпусов, а не две дивизии, как недавно кричали стратеги школы «шапками закидаем».
Чтобы спасти Сербию, Россия предложила Порте заключить шестинедельное перемирие, что и было принято. Затем, по инициативе России, была созвана в Стамбуле конференция держав, открывшаяся в день объявления конституции. Конференция разошлась 8 января 1877 года, ничего не достигнув.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57