Вместе с Гурни Халлеком они внимательно вчитывались в манифесты Космической Гильдии, чтобы решить, как наилучшим образом саботировать деловую активность и тем самым принести наибольший вред императору. Случайные свидетели и разведчики, доставлявшие сведения о положении на Иксе, исчезли. Однажды Доминик совершенно случайно получил кое-какие данные с родины своих предков, но вскоре и этот источник прекратил свое существование.
Покрасневшие глаза Доминика и морщины, избороздившие его лицо, ясно говорили о том, как мало он спал в эти месяцы.
Что касается Лиета, то за интригами жителей пустыни и межклановым соперничеством он увидел наконец борьбу за обладание песками, приносящими пряность. Внимательно присматривался он к политическим махинациям Великих и Малых Домов, транспортных магнатов и могущественных семей. Империя оказалась намного более обширной, чем он представлял себе раньше.
Осознал он и все величие того, что смог осуществить на Дюне его отец. Сейчас он испытывал все возраставшее уважение к Пардоту Кинесу.
Временами Лиет задумывался, стараясь представить себе, каким образом мог бы он вернуть Салусе былую славу, какой она наслаждалась много веков назад, будучи средоточием блеска и величия империи. Так много надо было понять, такое великое множество вопросов до сих пор оставалось без ответа.
Если расположить здесь пункты управления погодой, поселить упорных колонистов, твердо намеренных вновь насадить прерии и леса, то Салуса Секундус вновь начнет жить и дышать. Но Дом Коррино не желал ничего вкладывать в такое предприятие, даже не задумывался о том, что эти усилия будут по-царски вознаграждены. Напротив, было такое впечатление, что императору надо, чтобы Салуса по-прежнему оставалась безжизненной планетой, какой она была на протяжении последних столетий.
Почему власть так поступает?
Как всякий любопытный иностранец, Лиет проводил большую часть своего свободного времени в блужданиях по планете. Он исходил весь этот искореженный катастрофой ландшафт, избегая заходить лишь в развалины давно разрушенных городов, где заключенные жили теперь в древних правительственных зданиях: увенчанных высокими башнями императорских музеях, громадных замках, великолепных дворцах с проломленными и провалившимися крышами. Все прошедшие века Салуса Секундус была планетой-каторгой, которую никто даже не пытался восстановить. Стены обваливались, в крышах зияли огромные дыры.
Первые недели своего пребывания на Салусе Лиет посвятил изучению подземной базы контрабандистов. Он учил закаленных ветеранов, как скрывать следы своего присутствия, как перестроить какой-нибудь полуразрушенный ангар, чтобы тот казался покинутым обитателями или, в худшем случае, населенным одичавшими беженцами, которые могут привлечь лишь мимолетный взгляд. Когда контрабандисты надежно спрятали от посторонних глаз свои убежища, а Доминик был удовлетворен, молодой фримен начал свои одиночные исследования планеты. Так же когда-то поступал и его отец…
Осторожно передвигаясь по мелким камням и раскрошенной засохшей глине, чтобы не оставить следов, Лиет выбрался на гряду хребта и оглядел открывшийся перед ним обширный кратер. Через мощный бинокль он рассмотрел людей, двигавшихся под беспощадными лучами палящего солнца. Это были солдаты, одетые в коричневатый пятнистый камуфляж – пустынную форму императорских сардаукаров. Опять эти дорогостоящие игры в войну.
Неделю назад Лиет видел, как сардаукары брали штурмом поселок, в котором забаррикадировались бежавшие из-под стражи заключенные. Лиет проходил мимо и видел, как империалы всей своей мощью, вооруженные магнитными щитами и огнеметами, обрушились на безоружных, по сути, людей. Эта игра в одни ворота продолжалась несколько часов, а потом сардаукары сошлись в рукопашной схватке с заключенными, которых они выжгли из убежища своими огнеметами.
Солдаты императора убили многих заключенных, но некоторые из них продолжали ожесточенно сражаться; им даже удалось убить нескольких сардаукаров и завладеть их оружием, которым они продолжали драться с отчаянием обреченных. Когда в живых осталось лишь несколько дюжин заключенных, готовых дорого продать свою жизнь, сардаукары взорвали парализующую бомбу. Солдаты, соблюдая порядок, отступили, и над баррикадой вспыхнул яркий пульсирующий свет, порожденный полем Хольцмана; оставшиеся в живых заключенные лишились сознания, и сардаукары овладели баррикадой.
Сначала Лиет удивился, почему имперские солдаты не применили бомбу сразу. Потом, поразмыслив, он пришел к выводу, что сардаукары, видимо, просто отбраковывали противников, отбирая лучших кандидатов.
Теперь, несколько дней спустя, некоторые из уцелевших заключенных стояли посреди выжженного плато, одетые в рваные, не по размеру обноски тюремной одежды. Вокруг них, выстроившись в правильное каре, стояли в оцеплении сардаукары. Оружие и боеприпасы, составленные в пирамиды, были расположены на господствующих высотах, прикрепленные к металлическим кольям массивными цепями.
Люди тренировались: заключенные и сардаукары.
Забравшись на гребень горы, Лиет почувствовал себя очень уязвимым без защитного костюма. Жажда царапала горло и сушила рот, напоминая о пустыне и родном доме, но здесь не было трубки уловителя влаги, откуда можно было сделать глоток живительной воды…
Утром этого дня они распределили груз контрабандной меланжи, доставленной с Дюны; часть пряности была продана бежавшим из тюрем заключенным, которые ненавидели Коррино не меньше, чем Доминик. В общем зале Гурни Халлек поднял кружку приправленного меланжей кофе, салютуя своему предводителю. Настроив струны своего балисета, добавив к длинным струнам короткие, он спел песню своим зычным хрипловатым голосом (который, хотя и был не слишком мелодичным, отличался громкостью и источал энергию).
О чаша пряности,
Неси меня
За грань моей плоти
К дальним звездам.
Меланжа, так зовут ее -
Меланжа! Меланжа!
Люди развеселились от этой незатейливой песенки, и Борк Казон, повар салусанского лагеря, налил певцу еще одну чашку кофе с пряностью. Широкоплечий Сциен Траф, бывший иксианский инженер, похлопал Гурни по спине, а бывший купец Пен Барлоу, не выпускавший изо рта сигару, заразительно расхохотался.
Песня заставила Лиета вспомнить родину. Ему страстно захотелось самому уйти в пустыню на поиски пряности, вдохнуть напоенный коричным ароматом воздух, окружавший червей, на которых путешествовали фримены. Быть может, Варрик согласится сопровождать его к сиетчу Красной Стены, когда Лиет вернется с Салусы. Во всяком случае, Кинес очень на это надеялся. Он слишком давно не виделся со своим другом и кровным братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
Покрасневшие глаза Доминика и морщины, избороздившие его лицо, ясно говорили о том, как мало он спал в эти месяцы.
Что касается Лиета, то за интригами жителей пустыни и межклановым соперничеством он увидел наконец борьбу за обладание песками, приносящими пряность. Внимательно присматривался он к политическим махинациям Великих и Малых Домов, транспортных магнатов и могущественных семей. Империя оказалась намного более обширной, чем он представлял себе раньше.
Осознал он и все величие того, что смог осуществить на Дюне его отец. Сейчас он испытывал все возраставшее уважение к Пардоту Кинесу.
Временами Лиет задумывался, стараясь представить себе, каким образом мог бы он вернуть Салусе былую славу, какой она наслаждалась много веков назад, будучи средоточием блеска и величия империи. Так много надо было понять, такое великое множество вопросов до сих пор оставалось без ответа.
Если расположить здесь пункты управления погодой, поселить упорных колонистов, твердо намеренных вновь насадить прерии и леса, то Салуса Секундус вновь начнет жить и дышать. Но Дом Коррино не желал ничего вкладывать в такое предприятие, даже не задумывался о том, что эти усилия будут по-царски вознаграждены. Напротив, было такое впечатление, что императору надо, чтобы Салуса по-прежнему оставалась безжизненной планетой, какой она была на протяжении последних столетий.
Почему власть так поступает?
Как всякий любопытный иностранец, Лиет проводил большую часть своего свободного времени в блужданиях по планете. Он исходил весь этот искореженный катастрофой ландшафт, избегая заходить лишь в развалины давно разрушенных городов, где заключенные жили теперь в древних правительственных зданиях: увенчанных высокими башнями императорских музеях, громадных замках, великолепных дворцах с проломленными и провалившимися крышами. Все прошедшие века Салуса Секундус была планетой-каторгой, которую никто даже не пытался восстановить. Стены обваливались, в крышах зияли огромные дыры.
Первые недели своего пребывания на Салусе Лиет посвятил изучению подземной базы контрабандистов. Он учил закаленных ветеранов, как скрывать следы своего присутствия, как перестроить какой-нибудь полуразрушенный ангар, чтобы тот казался покинутым обитателями или, в худшем случае, населенным одичавшими беженцами, которые могут привлечь лишь мимолетный взгляд. Когда контрабандисты надежно спрятали от посторонних глаз свои убежища, а Доминик был удовлетворен, молодой фримен начал свои одиночные исследования планеты. Так же когда-то поступал и его отец…
Осторожно передвигаясь по мелким камням и раскрошенной засохшей глине, чтобы не оставить следов, Лиет выбрался на гряду хребта и оглядел открывшийся перед ним обширный кратер. Через мощный бинокль он рассмотрел людей, двигавшихся под беспощадными лучами палящего солнца. Это были солдаты, одетые в коричневатый пятнистый камуфляж – пустынную форму императорских сардаукаров. Опять эти дорогостоящие игры в войну.
Неделю назад Лиет видел, как сардаукары брали штурмом поселок, в котором забаррикадировались бежавшие из-под стражи заключенные. Лиет проходил мимо и видел, как империалы всей своей мощью, вооруженные магнитными щитами и огнеметами, обрушились на безоружных, по сути, людей. Эта игра в одни ворота продолжалась несколько часов, а потом сардаукары сошлись в рукопашной схватке с заключенными, которых они выжгли из убежища своими огнеметами.
Солдаты императора убили многих заключенных, но некоторые из них продолжали ожесточенно сражаться; им даже удалось убить нескольких сардаукаров и завладеть их оружием, которым они продолжали драться с отчаянием обреченных. Когда в живых осталось лишь несколько дюжин заключенных, готовых дорого продать свою жизнь, сардаукары взорвали парализующую бомбу. Солдаты, соблюдая порядок, отступили, и над баррикадой вспыхнул яркий пульсирующий свет, порожденный полем Хольцмана; оставшиеся в живых заключенные лишились сознания, и сардаукары овладели баррикадой.
Сначала Лиет удивился, почему имперские солдаты не применили бомбу сразу. Потом, поразмыслив, он пришел к выводу, что сардаукары, видимо, просто отбраковывали противников, отбирая лучших кандидатов.
Теперь, несколько дней спустя, некоторые из уцелевших заключенных стояли посреди выжженного плато, одетые в рваные, не по размеру обноски тюремной одежды. Вокруг них, выстроившись в правильное каре, стояли в оцеплении сардаукары. Оружие и боеприпасы, составленные в пирамиды, были расположены на господствующих высотах, прикрепленные к металлическим кольям массивными цепями.
Люди тренировались: заключенные и сардаукары.
Забравшись на гребень горы, Лиет почувствовал себя очень уязвимым без защитного костюма. Жажда царапала горло и сушила рот, напоминая о пустыне и родном доме, но здесь не было трубки уловителя влаги, откуда можно было сделать глоток живительной воды…
Утром этого дня они распределили груз контрабандной меланжи, доставленной с Дюны; часть пряности была продана бежавшим из тюрем заключенным, которые ненавидели Коррино не меньше, чем Доминик. В общем зале Гурни Халлек поднял кружку приправленного меланжей кофе, салютуя своему предводителю. Настроив струны своего балисета, добавив к длинным струнам короткие, он спел песню своим зычным хрипловатым голосом (который, хотя и был не слишком мелодичным, отличался громкостью и источал энергию).
О чаша пряности,
Неси меня
За грань моей плоти
К дальним звездам.
Меланжа, так зовут ее -
Меланжа! Меланжа!
Люди развеселились от этой незатейливой песенки, и Борк Казон, повар салусанского лагеря, налил певцу еще одну чашку кофе с пряностью. Широкоплечий Сциен Траф, бывший иксианский инженер, похлопал Гурни по спине, а бывший купец Пен Барлоу, не выпускавший изо рта сигару, заразительно расхохотался.
Песня заставила Лиета вспомнить родину. Ему страстно захотелось самому уйти в пустыню на поиски пряности, вдохнуть напоенный коричным ароматом воздух, окружавший червей, на которых путешествовали фримены. Быть может, Варрик согласится сопровождать его к сиетчу Красной Стены, когда Лиет вернется с Салусы. Во всяком случае, Кинес очень на это надеялся. Он слишком давно не виделся со своим другом и кровным братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203