– Ты мечтаешь и о ней?
Колин снова сжал ее руку.
– Никогда.
Он поцеловал ее не так властно и требовательно, как перед этим, но с не меньшей страстью. Мягко, словно крыльями бабочки, он провел губами по ее губам, язык проник в глубину ее рта лишь на мгновение. Это был благоговейный поцелуй, и ее одинокое сердце впитывало его, как сухой песок пустыни впитывает дождь.
Взяв в ладони ее лицо, он выдохнул:
– Вот так занимаются любовью, Амелия.
– Скажи мне, что ты так не целовал ее, – тихо попросила она, впиваясь ногтями в его спину.
– Я никого не целовал. Никогда. – Он прижался лбом к ее лбу. – Только тебя.
* * *
Амелия вздрогнула и проснулась, ее сердце билось от оставшихся в нем воспоминаний о полудетской страсти и от тоски. Откинув одеяла, она села, подставляя покрытую тонким слоем пота кожу прохладному ночному воздуху. Амелия поднесла руки к губам.
Она словно видела все наяву. Ей казалось, что она все еще ощущает близость Колина, тот экзотический привкус, который оставался у нее до сегодняшнего дня. Долгие годы ее не преследовали такие воспоминания. Она думала, что они угасают, что, может быть, она выздоравливает. Наконец.
Почему же сейчас? Не потому ли, что она согласилась готовиться к свадьбе? Не память ли о Колине требует, чтобы она не забывала свою первую и вечную любовь?
Амелия закрыла глаза и увидела белую маску и бесстыдно чувственные губы. Монтойя.
Его поцелуй оставил такой же след на ее губах. Она должна найти его. Она его найдет.
– Что он пишет?
Колин осторожно свернул послание и положил его в ящик стола. Потом посмотрел на Жака:
– Он предполагает, что Картленд руководит людьми здесь, в Англии.
– Он не захочет оставить вас в живых. – Жак подошел к окну и, отодвинув створку, посмотрел вниз, на подъездную дорогу. Городской дом, который они снимали, был расположен удачно. Он находился не очень далеко от города, но и не настолько близко, чтобы их могли застать врасплох. Расстояние от города позволяло им убедиться, что их никто не преследует, как несколько дней назад. Той ночью, когда он танцевал с Амелией и целовал ее.
– Хорошо, что вы весь день сидели дома, – сказал Жак, снова повернувшись к нему. – Вас обложили со всех сторон.
Покачав головой, Колин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
– Я совершил глупость, пытаясь таким образом найти ее. Теперь я привлек к себе внимание Сент-Джона, и он не успокоится, пока не узнает, почему я проявляю такой интерес к ней.
– Она красивая, – сказал Жак, в голосе которого звучало присущее французам восхищение красотой.
– Да, красивая.
Не только красивая. Боже мой, неужели девушка может быть таким совершенством? Потрясающие зеленые глаза, обрамленные черными, как сажа, ресницами. Губы, требующие поцелуев. Молочно-белая кожа и пышные формы вполне созревшей женщины. Все это пропитано ароматом еще не пробудившейся чувственности, который всегда привлекал его.
Теперь он мог бы признать, что причиной его появления на балу была надежда на то, что, увидев ее, он поймет надуманность своего влечения. Возможно, это разлука разжигала любовь в его сердце. Возможно, он приукрашивал воспоминания об Амелии.
– Но вы не поэтому любите ее, – заметил Жак.
– Нет, – согласился Колин, – не поэтому.
– Я не встречал девушку с такой страстной душой. Я, как и вы, наблюдал за ней, но она не заметила моего интереса к ней, только ваш.
Колин знал, в этом была его вина. Частые взгляды на ее профиль лишь разжигали его желание увидеть лицо. «Взгляни на меня, – мысленно требовал он. – Взгляни на меня».
И она, не в силах устоять перед таким настойчивым преследованием, взглянула.
Их взгляды встретились, и его до глубины души потрясло это пронзившее сердце мгновение. Он почувствовал то, о чем говорил Жак. Страстное желание в ее глазах сразу же нашло отклик в его душе – выполнить это желание, каким бы оно ни было. Чего бы она ни пожелала.
– Вы могли бы отобрать ее у другого мужчины, – сказал Жак.
Колин знал и это. Он чувствовал ее волнение, когда они танцевали, и потом, когда поцеловались.
– Как я жалею, что следил за Картлендом в ту ночь! – простонал Колин, горькое разочарование разрывало его душу. – Все было бы по-другому.
Сейчас она лежала бы в его постели, металась и изгибалась бы под ним, когда он с силой, глубоко проникал в нее, пробуждая ту чувственную страсть, которая скрывалась в ней. В своем воображении он слышал ее хрипловатый голос, выкрикивающий его имя, ощущал ее гладкую как шелк кожу, покрытую капельками пота.
Он как безумный, не переставая, овладевал бы ее телом, открывая для нее все чудеса любви…
– Повороты в нашей жизни не происходят просто так, – сказал Жак, возвращаясь к столу и усаживаясь напротив Колина. – Я мог бы прожить всю свою жизнь, не покидая Франции, но вот судьба заставила меня поехать с вами.
Колин отогнал похотливые мысли и открыл глаза.
– Ты хороший человек, Жак, ты выполняешь свой долг перед мертвым.
– Месье Леруа спас жизнь моей сестре и жизнь моей племяннице, – тихо сказал он. – Я не могу жить дальше, зная, что его убийца не поплатился за свое преступление.
– И как мы можем заставить его заплатить?
Француз улыбнулся, суровость исчезла с его лица.
– Я бы хотел убить его, но это поставит вас в затруднительное положение. Со мною, с вашим единственным свидетелем, вам будет чрезвычайно трудно доказать свою невиновность.
Колин ничего не ответил. Жак и так уже оказал такую помощь, что у Колина не было никакого права о чем-то еще просить его.
– Поэтому он должен сознаться. – Жак пожал плечами. – Мне доставит удовольствие сделать все необходимое, чтобы выжать из него это признание.
Кивнув, Колин взглянул на окно. Была глубокая ночь. Скоро он сможет выйти и взяться за тайное расследование, он должен найти Картленда раньше, чем кто-то другой найдет его.
Но сначала надо отдохнуть.
– Я посплю немного, а затем отправлюсь, посмотрим, что я смогу узнать. Не сомневаюсь, найдется кто-нибудь с длинным языком. Только бы мне найти его.
– Может, вам следует связаться с тем человеком, на которого вы здесь работали? – осторожно посоветовал Жак. – С тем самым, кому подчиняется Куинн.
Колин никогда не видел лорда Эддингтона, никогда не разговаривал и не переписывался с ним. Все проходило через руки Куинна, и, насколько Колину было известно, Эддингтон не знал имена людей, работавших под руководством Куинна. Нет никакого способа доказать, что Колин был доверенным человеком.
– Нет. Это невозможно, – мрачно сказал он. – Мы не знаем друг друга.
Француз заморгал, настолько ошеломленный этой новостью, что невольно перешел на родной язык:
– Vraiment?
– Именно.
– Ну, тогда… этот план действий исключается.
– Да. К сожалению. – Колин встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Колин снова сжал ее руку.
– Никогда.
Он поцеловал ее не так властно и требовательно, как перед этим, но с не меньшей страстью. Мягко, словно крыльями бабочки, он провел губами по ее губам, язык проник в глубину ее рта лишь на мгновение. Это был благоговейный поцелуй, и ее одинокое сердце впитывало его, как сухой песок пустыни впитывает дождь.
Взяв в ладони ее лицо, он выдохнул:
– Вот так занимаются любовью, Амелия.
– Скажи мне, что ты так не целовал ее, – тихо попросила она, впиваясь ногтями в его спину.
– Я никого не целовал. Никогда. – Он прижался лбом к ее лбу. – Только тебя.
* * *
Амелия вздрогнула и проснулась, ее сердце билось от оставшихся в нем воспоминаний о полудетской страсти и от тоски. Откинув одеяла, она села, подставляя покрытую тонким слоем пота кожу прохладному ночному воздуху. Амелия поднесла руки к губам.
Она словно видела все наяву. Ей казалось, что она все еще ощущает близость Колина, тот экзотический привкус, который оставался у нее до сегодняшнего дня. Долгие годы ее не преследовали такие воспоминания. Она думала, что они угасают, что, может быть, она выздоравливает. Наконец.
Почему же сейчас? Не потому ли, что она согласилась готовиться к свадьбе? Не память ли о Колине требует, чтобы она не забывала свою первую и вечную любовь?
Амелия закрыла глаза и увидела белую маску и бесстыдно чувственные губы. Монтойя.
Его поцелуй оставил такой же след на ее губах. Она должна найти его. Она его найдет.
– Что он пишет?
Колин осторожно свернул послание и положил его в ящик стола. Потом посмотрел на Жака:
– Он предполагает, что Картленд руководит людьми здесь, в Англии.
– Он не захочет оставить вас в живых. – Жак подошел к окну и, отодвинув створку, посмотрел вниз, на подъездную дорогу. Городской дом, который они снимали, был расположен удачно. Он находился не очень далеко от города, но и не настолько близко, чтобы их могли застать врасплох. Расстояние от города позволяло им убедиться, что их никто не преследует, как несколько дней назад. Той ночью, когда он танцевал с Амелией и целовал ее.
– Хорошо, что вы весь день сидели дома, – сказал Жак, снова повернувшись к нему. – Вас обложили со всех сторон.
Покачав головой, Колин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
– Я совершил глупость, пытаясь таким образом найти ее. Теперь я привлек к себе внимание Сент-Джона, и он не успокоится, пока не узнает, почему я проявляю такой интерес к ней.
– Она красивая, – сказал Жак, в голосе которого звучало присущее французам восхищение красотой.
– Да, красивая.
Не только красивая. Боже мой, неужели девушка может быть таким совершенством? Потрясающие зеленые глаза, обрамленные черными, как сажа, ресницами. Губы, требующие поцелуев. Молочно-белая кожа и пышные формы вполне созревшей женщины. Все это пропитано ароматом еще не пробудившейся чувственности, который всегда привлекал его.
Теперь он мог бы признать, что причиной его появления на балу была надежда на то, что, увидев ее, он поймет надуманность своего влечения. Возможно, это разлука разжигала любовь в его сердце. Возможно, он приукрашивал воспоминания об Амелии.
– Но вы не поэтому любите ее, – заметил Жак.
– Нет, – согласился Колин, – не поэтому.
– Я не встречал девушку с такой страстной душой. Я, как и вы, наблюдал за ней, но она не заметила моего интереса к ней, только ваш.
Колин знал, в этом была его вина. Частые взгляды на ее профиль лишь разжигали его желание увидеть лицо. «Взгляни на меня, – мысленно требовал он. – Взгляни на меня».
И она, не в силах устоять перед таким настойчивым преследованием, взглянула.
Их взгляды встретились, и его до глубины души потрясло это пронзившее сердце мгновение. Он почувствовал то, о чем говорил Жак. Страстное желание в ее глазах сразу же нашло отклик в его душе – выполнить это желание, каким бы оно ни было. Чего бы она ни пожелала.
– Вы могли бы отобрать ее у другого мужчины, – сказал Жак.
Колин знал и это. Он чувствовал ее волнение, когда они танцевали, и потом, когда поцеловались.
– Как я жалею, что следил за Картлендом в ту ночь! – простонал Колин, горькое разочарование разрывало его душу. – Все было бы по-другому.
Сейчас она лежала бы в его постели, металась и изгибалась бы под ним, когда он с силой, глубоко проникал в нее, пробуждая ту чувственную страсть, которая скрывалась в ней. В своем воображении он слышал ее хрипловатый голос, выкрикивающий его имя, ощущал ее гладкую как шелк кожу, покрытую капельками пота.
Он как безумный, не переставая, овладевал бы ее телом, открывая для нее все чудеса любви…
– Повороты в нашей жизни не происходят просто так, – сказал Жак, возвращаясь к столу и усаживаясь напротив Колина. – Я мог бы прожить всю свою жизнь, не покидая Франции, но вот судьба заставила меня поехать с вами.
Колин отогнал похотливые мысли и открыл глаза.
– Ты хороший человек, Жак, ты выполняешь свой долг перед мертвым.
– Месье Леруа спас жизнь моей сестре и жизнь моей племяннице, – тихо сказал он. – Я не могу жить дальше, зная, что его убийца не поплатился за свое преступление.
– И как мы можем заставить его заплатить?
Француз улыбнулся, суровость исчезла с его лица.
– Я бы хотел убить его, но это поставит вас в затруднительное положение. Со мною, с вашим единственным свидетелем, вам будет чрезвычайно трудно доказать свою невиновность.
Колин ничего не ответил. Жак и так уже оказал такую помощь, что у Колина не было никакого права о чем-то еще просить его.
– Поэтому он должен сознаться. – Жак пожал плечами. – Мне доставит удовольствие сделать все необходимое, чтобы выжать из него это признание.
Кивнув, Колин взглянул на окно. Была глубокая ночь. Скоро он сможет выйти и взяться за тайное расследование, он должен найти Картленда раньше, чем кто-то другой найдет его.
Но сначала надо отдохнуть.
– Я посплю немного, а затем отправлюсь, посмотрим, что я смогу узнать. Не сомневаюсь, найдется кто-нибудь с длинным языком. Только бы мне найти его.
– Может, вам следует связаться с тем человеком, на которого вы здесь работали? – осторожно посоветовал Жак. – С тем самым, кому подчиняется Куинн.
Колин никогда не видел лорда Эддингтона, никогда не разговаривал и не переписывался с ним. Все проходило через руки Куинна, и, насколько Колину было известно, Эддингтон не знал имена людей, работавших под руководством Куинна. Нет никакого способа доказать, что Колин был доверенным человеком.
– Нет. Это невозможно, – мрачно сказал он. – Мы не знаем друг друга.
Француз заморгал, настолько ошеломленный этой новостью, что невольно перешел на родной язык:
– Vraiment?
– Именно.
– Ну, тогда… этот план действий исключается.
– Да. К сожалению. – Колин встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61