– Чья это яхта? – затаив дыхание, спросил он.
– Не знаю, – ответил Хаспер. Сатана принялся лаять.
Джон никогда еще не видел вблизи такого большого судна, идущего под парусом при хорошем ветре. Боже, как она была красива! Он побежал вдоль берега, едва успевая держаться с ней наравне и не отрывая от нее глаз; споткнувшись о корни дерева, он растянулся во весь рост и до крови содрал коленку, поднялся, не проронив ни звука, и побежал дальше – только бы не упустить ее из виду. Небо в этот день было глубокого синего цвета, словно стекло на витраже.
Напротив входа в гавань шхуна внезапно оказалась так близко, что Джон мог расслышать хлопанье спускаемых парусов. Под мотором на малом ходу судно вошло в залив, и раздался всплеск воды от брошенного якоря.
К этому моменту Джон уже добежал до конца пирса и, с трудом переводя дыхание, смотрел на яхту. С правого борта шхуны спустили сверкающий катер и трап с отполированными до блеска перилами. В катер спустилось несколько человек.
Первым сошел матрос в выцветших рабочих брюках из хлопчатобумажной саржи и рубахе из такой же материи, за ним – девочка в белом платье в сопровождении худой женщины в темно-синем. Последним спустился высокий мужчина в зеленой спортивной рубашке. Матрос придерживал катер у трапа, пока все не уселись. Когда они тронулись к берегу, Джон повернулся и вихрем помчался к дому, чтобы рассказать матери о прибытии дивных гостей.
Барт уже видел яхту.
– Сильвия, – сказал он жене. – Думаю, они здесь.
Тодд Хаспер привязал своего пса к дереву и отправился на старинном «Форде» к гавани, чтобы поднять Джоргенсонов вместе с их багажом вверх на холм. Джон поехал с ним, а Барт и Сильвия остались ждать на веранде. Сильвия сидела с закрытыми глазами и казалось, что она спит, а Барт расхаживал взад и вперед. Когда «Форд» остановился у ступенек, Сильвия резко поднялась на ноги; Барт встал рядом с ней. Кен вышел из машины первым. Его рубашка ярко светилась на солнце; Барт бросил на Сильвию взгляд, но Сильвия головы не повернула. Кен, ставший более крупным мужчиной, чем можно было ожидать, глядел на нее снизу вверх; его широкое лицо, мощные плечи и застенчивая улыбка, несообразная со всем обликом, казались такими знакомыми… Он поднялся по ступенькам, не сводя глаз с ее лица, и сказал:
– Привет, Сильвия! Привет, Барт!
– Привет! – сухо промолвил Барт. – Рады видеть тебя снова.
– Да, – подтвердила Сильвия.
Кен повернулся и помог подняться по лестнице Хелен и Молли.
Хелен было протянула руку, но отдернула ее назад, не будучи уверенной, насколько правильно для дамы подавать руку первой. Молли, стоявшая рядом, рассматривала кончики своих туфель. Наступил непродолжительный момент молчаливого замешательства, а тем временем Джон, помогавший разгружать багаж, взбежал по ступенькам и встал рядом с матерью.
– Джон, – обратилась к мальчику Сильвия, – познакомься: это мистер и миссис Джоргенсон и их дочь Молли.
Подняв голову, Молли улыбнулась, и ее хрупкое личико залилось теплым светом.
– Рада познакомиться, – сказала она. Джон коротко поклонился в знак приветствия – манера, усвоенная им от отца, жест, который уже в четырнадцатилетнем возрасте он исполнял со свойственным его родителю налетом элегантности и грации, правда, его улыбка при этом оставалась мальчишеской.
– Классная у вас яхта, – заметил он.
– Пойдемте, я покажу ваши комнаты, – сказал Барт, и они направились через большую гостиную старого особняка. За ними с чемоданами в руках следовали Тодд Хаспер и Джон.
Гостиная осталась почти в точности такой, какой ее помнил Кен, если не считать того, что старые дубовые панели выкрасили в белый цвет, а голову оленя над входной дверью сняли. Французские часы в угловом серванте с механизмом, ясно различимым под стеклянной сферой, и шахматы слоновой кости стояли на своих местах, как и двадцать лет назад, когда они казались Кену олицетворением изысканности и богатства. Сидевшие в гостиной дамы посмотрели на него, оторвавшись от вязания. Ковровая дорожка на широкой изгибающейся лестнице выглядела изрядно потертой, однако большие просторные комнаты, куда их привел Барт, оказались обновленными и готовыми к приему гостей – в каждой из них имелась современная ванная. Джон и Тодд Хаспер поставили чемоданы посреди одной из комнат, и Кен полез в карман. Какое-то мгновение Барт думал, что он хочет дать на чай Джону, но он выдал доллар одному лишь Хасперу и, повернувшись к мальчику, сказал:
– Спасибо, что сделал мою работу за меня. Если хочешь посмотреть яхту, думаю, капитан охотно тебе ее покажет, пока он не ушел.
– Спасибо! – сказал Джон и сломя голову помчался к пирсу.
– Если что-нибудь потребуется, просто позвони мне, – сказал Барт, стараясь, как всегда, держаться вежливо, но без подобострастия.
– Прекрасные комнаты! – воскликнула Хелен. – Какой чудесный вид! – Ее голос звучал слащаво и фальшиво.
Сильвия улыбнулась одним ртом.
– Ужин подают от шести до восьми. Не хотите ли поужинать сегодня за нашим столом? – все, что она говорила в этот день, звучало нескладно и неестественно.
– Это было бы превосходно, – ответил Кен своим низким голосом.
Сильвия избегала его взгляда.
– Мы обычно начинаем в семь тридцать, – сказала она, – но дети чаще едят в шесть. Молли, не хочешь поужинать вместе с Джоном и моей дочкой Карлой? Ты познакомишься с ней позже, сейчас она купается с друзьями.
– Большое спасибо, – сказала Молли. Только ее голос звучал, пожалуй, совершенно естественно.
Весь остаток дня Хелен и Кен отдыхали в своей комнате. Вечером, садясь вместе с ними и Бартом за стол, Сильвия взглянула на загорелое лицо Кена и подумала: «Беда в том, что, с одной стороны, мы с ним чужие, а с другой – нет, мы слишком много знаем друг о друге и одновременно слишком мало». Хелен вела довольно нервную беседу с Бартом, отвечая на его галантные вопросы, на своем маловыразительном буффаловском наречии. В какие порты заходили во время круиза? Какой из них понравился больше? Хелен говорила быстро, обозначая каждую фразу извиняющимся смешком. Когда тема круиза была исчерпана, она стала рассказывать о буффаловском обществе оздоровительной физкультуры.
«У нее получается лучше, чем у меня, – внезапно в панике подумала Сильвия. – Это странно, но я не могу придумать, о чем говорить; нельзя же весь ужин сидеть не проронив ни слова».
– У вас очень милые дети, – обратился к ней Кен. Сильвия поглядела на него и подумала, как красив может быть голос столь низкий и в то же время мягкий. Она почти забыла об этом.
– Ваша Молли – просто очарование, – ответила она, отметив про себя: да, это правда, у нее его лицо в миниатюре, только на женский лад, но такое же симметричное, с таким же прямым носом и, слава Богу, ей достался подбородок, унаследованный от отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70