Курахов мельком взглянул на меня и уничижительным тоном произнес:
– Я в восторге! И вы смеете называть себя частным сыщиком?
Кажется, я в самом деле попал впросак: в черных окнах пятого номера плыли тусклые блики то ли фонаря, то ли свечи, но я настолько устал от череды странных и зловещих событий сегодняшнего дня, что мне уже было наплевать на то, что сейчас происходило в профессорском номере.
– Я уже давно не сыщик, – ответил я равнодушно. – К тому же это ваши проблемы.
– Что?! – возмутился профессор.
Я мстил ему, и он этого еще не понял.
– Валерий Петрович, я стараюсь не затронуть вашу личную жизнь… Спокойной ночи!
С этими словами я подошел к калитке и уже протянул руку, чтобы взяться за ручку, как профессор сильным рывком остановил меня.
– Стоять!! – сдавленным голосом произнес он. – Что вы, в самом деле?! Позер! Кокет! На вас бутылок не напасешься – вы в каждую намерены влезть.
– Что вы от меня хотите? – спокойно спросил я.
– Чтобы вы убрали с лица эту высокомерную маску! – продолжал шипеть профессор. – Она вам очень не идет. Если вы не в состоянии сейчас помочь мне, то не надо было предлагать свои услуги.
На его месте я бы провалился сквозь землю, но ни за что не стал бы просить помощи у такого зануды, как я. Но профессор, кажется, боялся идти в номер один. У него не было иного выхода, кроме как обратиться ко мне за помощью. К тому же он просто умирал от желания поймать того, кто перевернул вверх дном его номер.
Я мог бы еще поторговаться, набить себе цену, но в этом случае мы бы потеряли драгоценное время и наверняка упустили бы непрошеного гостя. Не раздражая более профессора своим гордым видом, я склонился к его уху и спросил:
– Вы когда-нибудь брали преступника голыми руками?
– М-да, – не сразу ответил он, и это было нечто среднее между «За кого вы меня принимаете?» и «Не хотелось бы получить пулю в живот».
Я кивнул головой, словно был вполне удовлетворен этим ответом, и подтолкнул профессора в тень забора.
– Слушайте меня, – зашептал я. – Сейчас я перекину вас через забор. Очень тихо поднимитесь на второй этаж по лестнице, плотно закрывая за собой все двери. К номеру подходите только одновременно со мной и держитесь все время ближе к стене. Смотрите в оба! Если преступник будет вооружен – падайте на пол.
Конечно, я немного театрализовал предстоящую операцию, но в целом против истины не согрешил: черт знает, кто там сейчас шарит у профессора в номере и насколько он опасен.
– Понятно, – ответил профессор, помрачнев. Его не слишком вдохновила перспектива брать голыми руками преступника. – Все это мне понятно. Одно только не укладывается в голове: вы, профессионал, обученный такого рода действиям, и я…
Наконец-то он сам все расставил по местам. Я туп, как пробка, в истории, а он беспомощен, когда дело касается риска и физической работы. И к этому выводу мы так долго шли!
– Ладно! – кивнул я. – Запрете снаружи ножкой от стула дверь и будете ждать меня во дворе. А я поднимусь наверх по пожарной лестнице.
Профессор успокоился и полез на забор. Получилось не так тихо, как мне хотелось – Курахов спрыгнул на молодое абрикосовое дерево, листва зашуршала, вдобавок диким голосом взвыл спавший под деревом кот. Я с укором покачал головой, на что профессор пожал плечами и пробормотал что-то насчет притона для бездомных животных.
Пожарная лестница, точнее, ее символический огрызок, свисающий с крыши в двух метрах от земли, прогнулась под моей тяжестью и скрипнула. Я поморщился, мысленно отругал сам себя за то, что стал неловким и суетным, и полез наверх. Форточка торцевого окна, как всегда, была заперта – в коридоре работали кондиционеры, и мне пришлось брелком от ключей отдирать крепежные рейки и вынимать стекло. Через квадратный проем я уже без проблем открыл оконные замки.
В ночное время коридор освещался лишь одним бра, но этого было достаточно, чтобы я увидел узкую щель между дверью и косяком профессорского номера, и в этой щели плавал слабый желтый свет, словно разогревалась и остывала нить накаливания лампы.
У самой двери я на мгновение остановился, испытывая уже забытое чувство легкого мандража, какое всегда сопровождало близкую встречу с неизвестным и, возможно, очень опасным человеком. Пуля – дура, подумал я, прижимаясь плечом к косяку и с силой ударяя кулаком по двери.
– Стоять! – рявкнул я в темноту и тотчас метнулся к дивану.
Выстрела не последовало, но вместо него раздался грохот падающего стула, и в дверной проем выскочил человек в белой рубашке. Он опередил меня всего на мгновение, и уже в следующую секунду я настиг его в конце коридора и провел подсечку.
Падать человек не умел. Вместо того чтобы выставить руки вперед, он обхватил голову, словно хотел прикрыть ее от сваливающихся сверху кирпичей, и тяжело повалился на пол.
– Не ушибся, малыш? – спросил я. – А почему без очков?
Официант Сашка, исподлобья глянув на меня, сел, обнял руками колени и спрятал в них лицо. Я тяжко вздохнул – настолько живо представил себе реакцию профессора.
– Лучше бы это сделал кто-нибудь другой, – сказал я, приподнимая парня за ворот рубашки.
Глава 13
Профессор продемонстрировал завидную выдержку. Он взглянул на Сашку, ничем не выдал своих чувств, не издал ни одного упрека в адрес «вшивых апартаментов», быстро зашел в свой номер, повсюду зажег свет, прошелся по комнатам, после чего спросил у меня:
– Вы его обыскали?
– Нет.
– Надо бы… Надо бы! – повелевающим тоном повторил он и, не дождавшись от меня решительных действий, подошел к официанту и приказал: – Ну-ка, малец, выверни карманы и расстегни рубашку!
Сашка подчинился. На пол выпали ключ, шариковая ручка, огарок свечи и зажигалка. Курахов мельком взглянул на предметы и снова зашел в номер.
– Свои вещи узнаете? – спросил я.
– Не-ет, – едва разжимая зубы, протянул профессор. – Не узнаю… Да не стойте вы там, сейчас разбудите весь свой бомжатник! Заводите отрока сюда!
Я легонько подтолкнул официанта в профессорский номер. Не думаю, что Марина продолжала крепко спать в своем номере после того, как Сашка мощно приземлился на пол, отчего содрогнулась вся гостиница. Но смелости выглянуть в коридор у нее хватило лишь тогда, когда она услышала наши с профессором голоса. Она высунула заспанное лицо из-за двери, испуганно посмотрела по сторонам и шепотом спросила:
– Что происходит? Что здесь упало?
Ее огненные волосы были распущены и упругими волнами лежали на обнаженных плечах. Марина была в ночной рубашке, босая, и я мимохом заметил, что в неглиже она выглядит намного привлекательнее, чем в черной юбке, сиреневой кофточке и с туго заплетенной косой. Такие красивые густые волосы надо показывать, а не вить из них веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113