«Ненавижу тебя, – с горечью думала она о матери. – Ты оставила меня в руках врагов».
Она подошла к окну и обхватила плечи руками. Был еще один неприятный момент, о котором она старалась не думать. Ведь те люди, что следили за ней в метро, теперь могут без особого труда вычислить ее и задержать. Она не сомневалась, что это ее враги и от них можно ожидать только неприятностей. Впрочем, они ее плохо знают, если думают, что с ней будет просто справиться. Они и понятия не имеют, что она выросла в таких городах, по сравнению с которыми их вонючий Нью-Йорк – просто детский сад.
Правда, и она со своей стороны недооценила миссис Лоуренс. Разумеется, она не ожидала, что та бросится к ней с распростертыми объятиями, но и такого откровенного предательства не могла себе представить. Она надеялась, что та хотя бы примет ее и выслушает. Сакура живо представила себе лицо того чернокожего парня в метро, и ее передернуло. Фрэнсин Лоуренс натравила на нее таких злобных собак, от которых, пожалуй, нелегко будет избавиться.
Она вспомнила, как пронесла букет цветов в ее квартиру. Интересно, она догадалась, от кого они? И если да, то почему наотрез отказалась ее принять? Что она ей сделала, в чем провинилась?
Сакура прислонилась к стеклу и задумалась. Теперь надо как можно быстрее достать немного денег и убираться из этого проклятого города, пока еще не поздно. Из окна ее комнаты на втором этаже, которую она сняла на несколько иней у какого-то бродячего уличного художника, албанца по происхождению по имени Стефан, был виден ряд таких же старых и облезлых зданий, а за ними виднелся мост Джорджа Вашингтона.
Услышав в коридоре вкрадчивые шаги албанца, Сакура отпрянула от окна, привела себя в порядок, насколько это было возможно без косметики, и вышла в коридор. Хозяин уже скрылся в своей квартире. Она подошла к двери и тихонько постучала.
– Кто это? – послышался изнутри приглушенный голос.
Сакура всегда гордилась тем, что прекрасно говорит на английском. Ей вообще очень легко давались языки, но в этот момент она почему-то перешла на французский.
– Это я, Сакура. Можно войти?
– Да.
Его квартира состояла из двух небольших комнат с огромными, во всю стену, окнами. Все свободное пространство было забито мольбертами, а воздух густо насыщен масляными красками и еще какими-то химическими растворами. Впервые она увидела художника на улице, где он рисовал портреты за небольшую плату, и остановилась, заметив перед ним табличку: «Сдаю комнату». Так она и оказалась в этом старом доме в самом бедном районе города.
В квартире было так жарко, что Стефан возился у мольберта, сняв рубашку. Он был лет на двадцать старше ее, но при этом неплохо выглядел и был довольно симпатичным мужчиной. Кроме того, он был немногословен, что вполне ее устраивало.
– Привет, – беззаботно произнесла Сакура, стараясь выдавить из себя милую улыбку.
– Я уже вижу, что у тебя что-то случилось, – вместо приветствия сказал он.
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.
– Да, Стефан, случилось. Я потеряла сумочку, в которой были все мои деньги.
– Ага, – протянул он и понимающе усмехнулся.
– Я пришла сказать, что не смогу заплатить тебе за комнату. Я даже еды купить сейчас не могу. Может быть, мы договоримся как-нибудь?
– О чем и как?
– Ну, к примеру, я могла бы поработать на тебя или что-нибудь в этом роде. Приготовить обед, убрать квартиру. Думаю, здесь не убирали лет сто.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Если моя квартира кажется тебе такой грязной, то почему бы тебе не найти другую?
– Мне некуда идти, и нет денег, – тихо ответила она, только сейчас сообразив, что обидела его своим замечанием. – Извини, Стефан, я не хотела тебя обидеть. Мне действительно повезло, что я встретила тебя.
– Я не нуждаюсь ни в уборщице, ни в поварихе, – отмахнулся он.
Она поняла, что надеяться ей не на что.
– Ты зря так говоришь, я прекрасно готовлю. Я могу приготовить прекрасную еду из самых дешевых продуктов, причем неплохо знаю как западную, так и восточную кухню.
– Меня не интересует еда, – повторил он равнодушно. – Но могу предложить тебе нечто другое.
Сакура сглотнула и с опаской посмотрела на него:
– Что именно? Он долго смотрел на полупустую чашку кофе.
– Сними одежду.
У нее потемнело в глазах. В ее жизни было много всяких неприятностей, ее даже изнасиловали однажды, но она все пережила, так как никогда не продавала свое тело. Она могла согласиться на что угодно, но только не на это. А с другой стороны, у нее нет сейчас никакой возможности заработать деньги. Ведь все равно рано или поздно придется продавать себя.
– Я не имела в виду такой договор, – прошептала она испуганно, боясь посмотреть на него.
– Что? – не расслышал тот.
– Я сказала, что ни за что на свете не стану проституткой! – выпалила она, покраснев от стыда.
Он удивленно вытаращил на нее глаза:
– А я и не предлагал тебе ничего подобного. Напомни, как тебя зовут.
– Сакура.
– Так вот, Сакура, я имел в виду вовсе не секс. Мне нужна натурщица, чтобы писать картины, понятно?
– Ты хочешь, чтобы я позировала? – догадалась она.
– Именно так. Ты можешь раздеться?
Она, конечно, доверяла ему не больше, чем любому другому человеку, но сейчас ей некуда было деваться. А если он вдруг начнет приставать к ней, на его рабочем столе достаточно острых предметов, чтобы она могла себя защитить. Сейчас главное – заработать хоть немного денег, поесть, купить новые туфли и как можно быстрее покинуть Нью-Йорк. С трудом преодолев последние сомнения, она отошла подальше от стола и нехотя сняла юбку.
– Нижнее белье тоже, – велел Стефан, бросив на нее равнодушный взгляд.
Она густо покраснела, судорожно сглотнула и сняла с себя остатки одежды онемевшими от стыда руками.
– Надеюсь, это все? – спросила она нарочито спокойным голосом.
– Повернись, – скомандовал Стефан.
Она повернулась и уставилась на грязную дверь.
– Хорошо, а теперь повернись ко мне лицом, – последовал новый приказ. – Подними руки. – Он смотрел на нее прищуренными глазами, словно оценивал, стоит ли вообще приступать к делу с таким материалом. – Ну ладно, – удовлетворенно хмыкнул он, – можешь одеваться. – Он отвернулся к мольберту и забыл про нее.
Сакура молча оделась и вдруг ощутила какую-то странную обиду. Он произнес это «ладно, можешь одеваться» с таким возмутительным равнодушием, что у нее все оборвалось внутри. Что он хотел этим сказать? Униженная и разочарованная, она вопросительно посмотрела на него.
– Ну и что теперь? Ты не будешь рисовать меня? – В ее голосе невольно прозвучали угрожающие нотки.
Она вдруг осознала, что может лишиться последней возможности заработать так необходимые ей деньги.
– Нет, отчего же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Она подошла к окну и обхватила плечи руками. Был еще один неприятный момент, о котором она старалась не думать. Ведь те люди, что следили за ней в метро, теперь могут без особого труда вычислить ее и задержать. Она не сомневалась, что это ее враги и от них можно ожидать только неприятностей. Впрочем, они ее плохо знают, если думают, что с ней будет просто справиться. Они и понятия не имеют, что она выросла в таких городах, по сравнению с которыми их вонючий Нью-Йорк – просто детский сад.
Правда, и она со своей стороны недооценила миссис Лоуренс. Разумеется, она не ожидала, что та бросится к ней с распростертыми объятиями, но и такого откровенного предательства не могла себе представить. Она надеялась, что та хотя бы примет ее и выслушает. Сакура живо представила себе лицо того чернокожего парня в метро, и ее передернуло. Фрэнсин Лоуренс натравила на нее таких злобных собак, от которых, пожалуй, нелегко будет избавиться.
Она вспомнила, как пронесла букет цветов в ее квартиру. Интересно, она догадалась, от кого они? И если да, то почему наотрез отказалась ее принять? Что она ей сделала, в чем провинилась?
Сакура прислонилась к стеклу и задумалась. Теперь надо как можно быстрее достать немного денег и убираться из этого проклятого города, пока еще не поздно. Из окна ее комнаты на втором этаже, которую она сняла на несколько иней у какого-то бродячего уличного художника, албанца по происхождению по имени Стефан, был виден ряд таких же старых и облезлых зданий, а за ними виднелся мост Джорджа Вашингтона.
Услышав в коридоре вкрадчивые шаги албанца, Сакура отпрянула от окна, привела себя в порядок, насколько это было возможно без косметики, и вышла в коридор. Хозяин уже скрылся в своей квартире. Она подошла к двери и тихонько постучала.
– Кто это? – послышался изнутри приглушенный голос.
Сакура всегда гордилась тем, что прекрасно говорит на английском. Ей вообще очень легко давались языки, но в этот момент она почему-то перешла на французский.
– Это я, Сакура. Можно войти?
– Да.
Его квартира состояла из двух небольших комнат с огромными, во всю стену, окнами. Все свободное пространство было забито мольбертами, а воздух густо насыщен масляными красками и еще какими-то химическими растворами. Впервые она увидела художника на улице, где он рисовал портреты за небольшую плату, и остановилась, заметив перед ним табличку: «Сдаю комнату». Так она и оказалась в этом старом доме в самом бедном районе города.
В квартире было так жарко, что Стефан возился у мольберта, сняв рубашку. Он был лет на двадцать старше ее, но при этом неплохо выглядел и был довольно симпатичным мужчиной. Кроме того, он был немногословен, что вполне ее устраивало.
– Привет, – беззаботно произнесла Сакура, стараясь выдавить из себя милую улыбку.
– Я уже вижу, что у тебя что-то случилось, – вместо приветствия сказал он.
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.
– Да, Стефан, случилось. Я потеряла сумочку, в которой были все мои деньги.
– Ага, – протянул он и понимающе усмехнулся.
– Я пришла сказать, что не смогу заплатить тебе за комнату. Я даже еды купить сейчас не могу. Может быть, мы договоримся как-нибудь?
– О чем и как?
– Ну, к примеру, я могла бы поработать на тебя или что-нибудь в этом роде. Приготовить обед, убрать квартиру. Думаю, здесь не убирали лет сто.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Если моя квартира кажется тебе такой грязной, то почему бы тебе не найти другую?
– Мне некуда идти, и нет денег, – тихо ответила она, только сейчас сообразив, что обидела его своим замечанием. – Извини, Стефан, я не хотела тебя обидеть. Мне действительно повезло, что я встретила тебя.
– Я не нуждаюсь ни в уборщице, ни в поварихе, – отмахнулся он.
Она поняла, что надеяться ей не на что.
– Ты зря так говоришь, я прекрасно готовлю. Я могу приготовить прекрасную еду из самых дешевых продуктов, причем неплохо знаю как западную, так и восточную кухню.
– Меня не интересует еда, – повторил он равнодушно. – Но могу предложить тебе нечто другое.
Сакура сглотнула и с опаской посмотрела на него:
– Что именно? Он долго смотрел на полупустую чашку кофе.
– Сними одежду.
У нее потемнело в глазах. В ее жизни было много всяких неприятностей, ее даже изнасиловали однажды, но она все пережила, так как никогда не продавала свое тело. Она могла согласиться на что угодно, но только не на это. А с другой стороны, у нее нет сейчас никакой возможности заработать деньги. Ведь все равно рано или поздно придется продавать себя.
– Я не имела в виду такой договор, – прошептала она испуганно, боясь посмотреть на него.
– Что? – не расслышал тот.
– Я сказала, что ни за что на свете не стану проституткой! – выпалила она, покраснев от стыда.
Он удивленно вытаращил на нее глаза:
– А я и не предлагал тебе ничего подобного. Напомни, как тебя зовут.
– Сакура.
– Так вот, Сакура, я имел в виду вовсе не секс. Мне нужна натурщица, чтобы писать картины, понятно?
– Ты хочешь, чтобы я позировала? – догадалась она.
– Именно так. Ты можешь раздеться?
Она, конечно, доверяла ему не больше, чем любому другому человеку, но сейчас ей некуда было деваться. А если он вдруг начнет приставать к ней, на его рабочем столе достаточно острых предметов, чтобы она могла себя защитить. Сейчас главное – заработать хоть немного денег, поесть, купить новые туфли и как можно быстрее покинуть Нью-Йорк. С трудом преодолев последние сомнения, она отошла подальше от стола и нехотя сняла юбку.
– Нижнее белье тоже, – велел Стефан, бросив на нее равнодушный взгляд.
Она густо покраснела, судорожно сглотнула и сняла с себя остатки одежды онемевшими от стыда руками.
– Надеюсь, это все? – спросила она нарочито спокойным голосом.
– Повернись, – скомандовал Стефан.
Она повернулась и уставилась на грязную дверь.
– Хорошо, а теперь повернись ко мне лицом, – последовал новый приказ. – Подними руки. – Он смотрел на нее прищуренными глазами, словно оценивал, стоит ли вообще приступать к делу с таким материалом. – Ну ладно, – удовлетворенно хмыкнул он, – можешь одеваться. – Он отвернулся к мольберту и забыл про нее.
Сакура молча оделась и вдруг ощутила какую-то странную обиду. Он произнес это «ладно, можешь одеваться» с таким возмутительным равнодушием, что у нее все оборвалось внутри. Что он хотел этим сказать? Униженная и разочарованная, она вопросительно посмотрела на него.
– Ну и что теперь? Ты не будешь рисовать меня? – В ее голосе невольно прозвучали угрожающие нотки.
Она вдруг осознала, что может лишиться последней возможности заработать так необходимые ей деньги.
– Нет, отчего же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105