Белый металлический корпус почти пятьдесят футов длиной. На высоком носу украшение — голова рептилии с клювом, кожаные крылья гадины тянутся вдоль бортов. Кроме небольшой надстройки, палуба открыта. Мачты и весел не видно и следа. На железном треножнике на корме покоился огромный хрустальный шар, в котором мерцал красно-голубой огонь. Послушник — один из нескольких, что беспрекословно служили Хаккету, — причалил Ладью к набережной. По лестнице, встроенной в корпус, отряд поднялся на борт. Со всех сторон на них глазели с благоговейным ужасом солдаты. По приказу колдуна слуга защелкнул на щиколотке Дарис железный обруч. Обруч соединялся цепью, прикрепленной к доскам палубы. Цепь длинная, ее вполне хватало, чтоб свободно двигаться, но девушка с ужасом поняла, что прыгнуть за борт не удастся.
Хаккет сделал знак. Солдаты повернулись и зашагали в город. Течением судно вынесло в реку. Хаккет повернулся к послушнику:
— Заступишь на первую вахту.
— Повинуюсь, господин.
Он встал перед хрустальным шаром и поднял руки.
— ЗААН! — нараспев произнес он. Язык показался Дарис странным и чуждым. Огонь в шаре вспыхнул сильнее. Крылья, простертые вдоль бортов, вдруг расправились и широко раскинулись. Пока сгигиец стоял, молитвенно воздев руки, корабль бесшумно набирал скорость.
Возможно, желая увидеть реакцию девушки на чудо, Хаккет проговорил:
— Знай, ты находишься на священной Крылатой Ладье Сэта. Магическая формула ее изготовления утеряна три тысячи лет назад, когда погиб Ахерон.
Все быстрее летела Ладья. Свистел ветер, рассекаемый клювом чудовища на носу.
Кивком головы Хаккет указал на палубную надстройку:
— Эта камера предназначена для тебя. С тебя снимут цепи, если ты захочешь уйти туда. Ты получишь еду и питье, и никто тебя не обидит. Но если посмеешь выкинуть какой-нибудь фокус, я велю тебя снова заковать.
За кормой корабля вскипала вода. Крылья поймали ветер, и Ладья теперь лишь слегка задевала темную поверхность реки. Послушник у хрустального шара опустил руки и сделал знак, желая изменить направление. Когда он замечал какое-нибудь препятствие, грозившее столкновением, то уменьшал скорость, снова подняв руки, распевая: Затем он выводил: — и желаемая скорость сохранялась, пока послушник вновь не желал ее изменить.
— В три дня и три ночи мы достигнем Кеми, — заметил Хаккет и отвернулся от Дарис.
Девушка сдерживала готовые вот-вот брызнуть слезы. Невидящим взором смотрела она на запад, где солнце заходило за горы, — туда, где оставалась ее родина.
Глава пятая. Дело рук ведьмы
Крепость Мантикоры расположилась недалеко от ворот Крокодила. Мощное, почти кубической формы строение из темного камня, окружающее узкий внутренний двор. Свое имя крепость получила от сказочного существа*, его каменное изваяние высечено над главными воротами. Нижние этажи видели много страданий за минувшие столетия. Здесь находились подвалы и камеры пыток, много леденящих кровь злодейств тут свершилось. Жители Кеми избегали даже близко приближаться к крепости, полагая, что оттуда исходит злое колдовство. Они не знали, что на двух верхних этажах имеются роскошные покои, отлично оборудованная кухня и потайной ход для осведомителей; шпионов туда приводят с завязанными глазами и хорошо оплачивают их сообщения. Иногда жрецы находили более целесообразным развязать язык заключенному в комфортабельной обстановке, по этой причине верхние покои строго охранялись.
Закутанный в шелка, Джихан, брат Бэлит, лежал на мягком диване. Рядом — открытая дверь на балкон, обвитый цветущими ветвями. Кроме прохладной тени зелень несла чудесный аромат. Покой огромный, обставлен роскошной мебелью, украшен золотыми арабесками. Еще одна дверь вела в ванную, отделанную не хуже покоя: в бассейне можно было плавать, — и к маленькой, но очаровательной спальне.
За несколько дней, проведенных здесь, у Джихана немного нарасло мяса на костях, к нему вернулись силы, а огонь безумия исчез из глаз. Его лицо по-прежнему рассекали глубокие шрамы. Но оно хоть умыто, подбородок и щеки гладко выбриты. Джихан смог даже улыбаться. Наверное, его лицо многие женщины нашли бы весьма привлекательным.
Сейчас перед ним сидела Рахиба. Прозрачное, как дуновение ветерка, одеяние и дорогие украшения подчеркивали ее цветущую женственность. Она улыбнулась и нежно погладила Джихана по щеке.
— А что случилось потом, любимый? — промурлыкала она.
— Почему…— Джихан растерянно посмотрел на нее. — Почему тебя это интересует? Всего лишь незначительное происшествие из моего детства. Я остановился, когда мне стало ясно, что не стоит так подробно вспоминать о нем.
— О, мне интересно все, что имеет отношение к тебе, — заверила жрица.
Радость залила краской лицо Джихана. Он положил руку на теплое бедро женщины и заговорил:
— Ну, как я только что рассказал, мы с Бэлит возвратились из нашего приключения в джунглях невредимыми, правда грязными и усталыми. Наш отец был разгневан за то, что мы отправились туда, и хотел было выпороть нас. Но мать сказала — что же она тогда говорила? — она сказала, что отец не должен убивать в нас страсть к опасным приключениям. В будущем она нам может оказаться весьма полезной. Лучше пусть он возьмет с нас честное слово, что впредь мы будем осторожнее. Отец послушался ее совета. Бэлит и я были рады, что избежали взбучки, — поначалу. Но спустя какое-то время мы поняли: лучше б он нас выдрал. Ведь мы никогда не смогли бы нарушить данное ему обещание, как бы тяжело нам ни приходилось.
— Вы, наверное, были счастливой семьей, — заметила Рахиба.
— Да, дорогая Этер. Должно быть, каждое слово было наполнено счастьем, когда я рассказывал тебе о моей жизни. — Джихан выпрямился, положил обе ладони на ее узкую талию и заглянул в глаза. — Я до сих пор не могу осознать своего счастья. Я был рабом и терпел такую боль, что мог заснуть только от полного изнеможения. А теперь вот стал возлюбленным прекраснейшей женщины, когда-либо появлявшейся на земле. Почему?
— Я же говорила. Я увидела тебя и восхитилась стойкостью и отвагой, какие сейчас редко встретишь. Я не могла выкупить тебя, потому что здешние законы не разрешают отпускать на свободу чужестранцев. Сумела лишь перетащить тебя сюда. Может, позднее я что-нибудь придумаю.
— Да, да, мое сердце, конечно. Ты так загадочна… Но хватит слов.
Джихан привлек колдунью к себе и принялся целовать. Внезапно он вздрогнул, разжал объятия, опустил глаза и пробормотал:
— Боюсь, мне нужно еще немного того напитка, что освобождает от боли. Иначе… иначе я не смогу быть мужчиной.
Рахиба поднялась:
— Я принесла его с собой, милый. — Грациозно, как кошка, жрица пересекла комнату и взяла узорно расшитый мешочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Хаккет сделал знак. Солдаты повернулись и зашагали в город. Течением судно вынесло в реку. Хаккет повернулся к послушнику:
— Заступишь на первую вахту.
— Повинуюсь, господин.
Он встал перед хрустальным шаром и поднял руки.
— ЗААН! — нараспев произнес он. Язык показался Дарис странным и чуждым. Огонь в шаре вспыхнул сильнее. Крылья, простертые вдоль бортов, вдруг расправились и широко раскинулись. Пока сгигиец стоял, молитвенно воздев руки, корабль бесшумно набирал скорость.
Возможно, желая увидеть реакцию девушки на чудо, Хаккет проговорил:
— Знай, ты находишься на священной Крылатой Ладье Сэта. Магическая формула ее изготовления утеряна три тысячи лет назад, когда погиб Ахерон.
Все быстрее летела Ладья. Свистел ветер, рассекаемый клювом чудовища на носу.
Кивком головы Хаккет указал на палубную надстройку:
— Эта камера предназначена для тебя. С тебя снимут цепи, если ты захочешь уйти туда. Ты получишь еду и питье, и никто тебя не обидит. Но если посмеешь выкинуть какой-нибудь фокус, я велю тебя снова заковать.
За кормой корабля вскипала вода. Крылья поймали ветер, и Ладья теперь лишь слегка задевала темную поверхность реки. Послушник у хрустального шара опустил руки и сделал знак, желая изменить направление. Когда он замечал какое-нибудь препятствие, грозившее столкновением, то уменьшал скорость, снова подняв руки, распевая: Затем он выводил: — и желаемая скорость сохранялась, пока послушник вновь не желал ее изменить.
— В три дня и три ночи мы достигнем Кеми, — заметил Хаккет и отвернулся от Дарис.
Девушка сдерживала готовые вот-вот брызнуть слезы. Невидящим взором смотрела она на запад, где солнце заходило за горы, — туда, где оставалась ее родина.
Глава пятая. Дело рук ведьмы
Крепость Мантикоры расположилась недалеко от ворот Крокодила. Мощное, почти кубической формы строение из темного камня, окружающее узкий внутренний двор. Свое имя крепость получила от сказочного существа*, его каменное изваяние высечено над главными воротами. Нижние этажи видели много страданий за минувшие столетия. Здесь находились подвалы и камеры пыток, много леденящих кровь злодейств тут свершилось. Жители Кеми избегали даже близко приближаться к крепости, полагая, что оттуда исходит злое колдовство. Они не знали, что на двух верхних этажах имеются роскошные покои, отлично оборудованная кухня и потайной ход для осведомителей; шпионов туда приводят с завязанными глазами и хорошо оплачивают их сообщения. Иногда жрецы находили более целесообразным развязать язык заключенному в комфортабельной обстановке, по этой причине верхние покои строго охранялись.
Закутанный в шелка, Джихан, брат Бэлит, лежал на мягком диване. Рядом — открытая дверь на балкон, обвитый цветущими ветвями. Кроме прохладной тени зелень несла чудесный аромат. Покой огромный, обставлен роскошной мебелью, украшен золотыми арабесками. Еще одна дверь вела в ванную, отделанную не хуже покоя: в бассейне можно было плавать, — и к маленькой, но очаровательной спальне.
За несколько дней, проведенных здесь, у Джихана немного нарасло мяса на костях, к нему вернулись силы, а огонь безумия исчез из глаз. Его лицо по-прежнему рассекали глубокие шрамы. Но оно хоть умыто, подбородок и щеки гладко выбриты. Джихан смог даже улыбаться. Наверное, его лицо многие женщины нашли бы весьма привлекательным.
Сейчас перед ним сидела Рахиба. Прозрачное, как дуновение ветерка, одеяние и дорогие украшения подчеркивали ее цветущую женственность. Она улыбнулась и нежно погладила Джихана по щеке.
— А что случилось потом, любимый? — промурлыкала она.
— Почему…— Джихан растерянно посмотрел на нее. — Почему тебя это интересует? Всего лишь незначительное происшествие из моего детства. Я остановился, когда мне стало ясно, что не стоит так подробно вспоминать о нем.
— О, мне интересно все, что имеет отношение к тебе, — заверила жрица.
Радость залила краской лицо Джихана. Он положил руку на теплое бедро женщины и заговорил:
— Ну, как я только что рассказал, мы с Бэлит возвратились из нашего приключения в джунглях невредимыми, правда грязными и усталыми. Наш отец был разгневан за то, что мы отправились туда, и хотел было выпороть нас. Но мать сказала — что же она тогда говорила? — она сказала, что отец не должен убивать в нас страсть к опасным приключениям. В будущем она нам может оказаться весьма полезной. Лучше пусть он возьмет с нас честное слово, что впредь мы будем осторожнее. Отец послушался ее совета. Бэлит и я были рады, что избежали взбучки, — поначалу. Но спустя какое-то время мы поняли: лучше б он нас выдрал. Ведь мы никогда не смогли бы нарушить данное ему обещание, как бы тяжело нам ни приходилось.
— Вы, наверное, были счастливой семьей, — заметила Рахиба.
— Да, дорогая Этер. Должно быть, каждое слово было наполнено счастьем, когда я рассказывал тебе о моей жизни. — Джихан выпрямился, положил обе ладони на ее узкую талию и заглянул в глаза. — Я до сих пор не могу осознать своего счастья. Я был рабом и терпел такую боль, что мог заснуть только от полного изнеможения. А теперь вот стал возлюбленным прекраснейшей женщины, когда-либо появлявшейся на земле. Почему?
— Я же говорила. Я увидела тебя и восхитилась стойкостью и отвагой, какие сейчас редко встретишь. Я не могла выкупить тебя, потому что здешние законы не разрешают отпускать на свободу чужестранцев. Сумела лишь перетащить тебя сюда. Может, позднее я что-нибудь придумаю.
— Да, да, мое сердце, конечно. Ты так загадочна… Но хватит слов.
Джихан привлек колдунью к себе и принялся целовать. Внезапно он вздрогнул, разжал объятия, опустил глаза и пробормотал:
— Боюсь, мне нужно еще немного того напитка, что освобождает от боли. Иначе… иначе я не смогу быть мужчиной.
Рахиба поднялась:
— Я принесла его с собой, милый. — Грациозно, как кошка, жрица пересекла комнату и взяла узорно расшитый мешочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62