Она сжала губы, но кивнула:
— Пусть Митра хранит тебя и Фалко. — Больше она не смогла вымолвить ни слова и отъехала прочь.
Конан кратко поглядел ей вслед, прежде чем резко повернулся к Фалко:
— В дорогу.
Они поскакали к городу. Вскоре шум битвы остался позади.
Черные стены стояли по краям наполовину рассыпавшейся в прах улицы. Хотя они были низкими и покосившимися, все же это была дополнительная защита от ветра, и таким образом люди могли видеть чуть-чуть дальше и дышать чуть-чуть легче. Но ржаво-дымный воздух оставался все еще не светлее, чем в лунную ночь, когда по земле бродят демоны. С обнаженным клинком
в руке скакали Конан и Фалко к огромной гробнице, руководствуясь больше памятью и умением интуитивно ориентироваться, чем зрением.
— Я слышал, — сказал офирец, — что после того, как живые оставили Птейон, этот город множество поколений использовали как некрополь.
Конан мельком подумал о том, кем были при жизни те люди, чьи мертвые тела он разрубил. Смеялись ли они, любили ли женщин и выпивку, растили детей, беспокоились, мечтали о бессмертии? Были ли их трупы не более чем простыми орудиями чародеев — без сомнения, Тот-Аписа, — или в их телах все еще обитали пленные души?
Впереди по левой руке зияла пасть портала. Почти сглаженный временем, но все еще различимый, узнаваемый, был вмурован над ним в камень человеческий череп неестественно огромных размеров. Внезапно Конан с проклятием натянул поводья.
Из этого портала валили фигуры.
Как черви из сгнившего мяса извивались они, покуда их не стало так много, что они преградили дорогу, сбившись в три или четыре ряда. Конан непроизвольно глотнул, и ледяная дрожь пронизала его. В чем-то эти голые серокожие твари напоминали людей, но их неправдоподобно длинные руки заканчивались большими когтями, и многие из них предпочитали перемещаться на четвереньках, подобно шакалам, рыскающим возле могилы. Звериными казались их безволосые головы с острыми ушами, свиными пятаками и клыками — и глазами, горящими, точно у ночных птиц. Они таращились, роняли слюну, бормотали, нетерпеливо рылись в песке и ждали, вывалив черные языки.
— Гули! — простонал Фалко.
Мяса каких мумий было довольно для того, чтобы бесконечные годы поддерживать жизнь этих тварей?
Фалко сделал солнечный знак дрожащей рукой и забормотал молитву пересохшими губами. После этого он сумел лишь спросить:
— Н-не вернуться ли нам назад? М-может, попробовать другой путь?
Конан подавил ужас и отвращение.
— Нет! — процедил он сквозь зубы. — Эти дьявольские руины, без сомнения, кишат кошмарами, и мы всего лишь наткнемся на других тварей, которые будут ничуть не лучше, а то и попаршивей. Кроме того, мы запросто можем заблудиться. И в любом случае нельзя терять времени. Будем пробиваться здесь.
— Боюсь, одного укуса или царапины этих пожирателей падали будет довольно, чтобы заразить нас смертельной болезнью…
— Ну так смотри, чтобы им этого не удалось. — Конан ударил лошадь пятками и взмахнул мечом. — Кром! — взревел он.
Фалко тяжко глотнул и галопом помчался рядом со своим спутником. Гремели копыта, ржали лошади, раздавался боевой клич Конана. Гули выли и скрежетали.
Всадник ворвался в свору нечисти. Меч Конана со свистом опустился на отвратительный череп. Сила удара отдалась в плече, и киммериец увидел, как брызнула чернильная кровь. Но, судя по всему, он промахнулся и не попал в узкий лоб твари, потому что она не издохла, а лишь упала, визжа и колотясь о землю.
Один гуль набросился слева, чтобы схватить Конана и выбросить его из седла. Удар левой руки киммерийца разбил плоский нос нападающего и швырнул гуля под лошадиные копыта, которые его растоптали. Снова и снова гнусные твари теснили коня. Их завывание, визг, скрежет заглушали шум бури. Конан без передышки заносил меч, размахивал им во все стороны. Его боевой жеребец пронзительно заржал, когда когти впились в его бок, и забился еще более яростно и дико. Совсем близко свистела сабля Фалко, разрубая и протыкая тела. Большой щит прикрывал левый бок офирца от наскакивающих на него кошмарных существ. Его конь тоже поднимался на дыбы, бил копытами, кусался, громко ржал.
И вот всадники прорвались сквозь неровные ряды. Промчавшись около дюжины футов, они остановились и бросили взгляд назад. Гули безмозгло лезли друг на друга. Некоторые уже набросились на мертвых и рвали их зубами. Конан ураганом понесся на них. Его львиный рев эхом отозвался в руинах. Охваченные паникой, ночные твари обратились в бегство и возвратились в Дом Мертвой Головы. Своих мертвецов и визжащих раненых они оставили.
Киммериец и Фалко бок о бок поскакали дальше.
— Я подумал, будет лучше прогнать этих стервятников прежде, чем они успеют забыть урок, который мы им преподнесли, — сказал он. — С тобой все в порядке?
— К счастью, им ни разу не удалось даже коснуться меня, — ответил Фалко. — Благодарение милостивым богам. А ты как?
— Как и ты.
— Я боюсь только за наших бедных лошадей.
— Они пронесут нас еще какое-то время. Если их раны воспалятся так сильно, что они не смогут больше идти, нам придется нанести им удар милосердия. Теперь вперед!
Все дальше и дальше в мертвый город забирались они. В темных дверных проемах, в сумрачных портиках сверкали глаза. Шепот, шаркающие шаги доносились до них, однако ничего больше не преграждало им путь.
— Смотри в оба, — предупредил Конан. — Сомневаюсь, чтобы господин Тот-Апис сдал уже свой последний козырь.
Запутанные улицы напоминали лабиринт. Всадникам все время приходилось держать в поле зрения какой-нибудь приметный ориентир — крышу, похожую на петушиный гребень, обломок колонны, статую, потерявшую всякую форму под действием непогоды и времени, — чтобы не потерять направление среди клубов вихрящейся пыли.
Помогло и то, что им удалось срезать путь по руинам рассыпавшихся домов. Конан яростно выругался, когда перед ними густой чернотой выросла широкая стена. В каком направлении двигаться, чтобы обойти ее поскорее? Установить это было невозможно. Ну что ж, большинство считают правую сторону счастливой, так что Конан свернул направо.
Стена закончилась через триста футов. Перед ними распахнулась широкая площадь, вымощенная плитами, которые давно занесло песком. Она, без сомнения, имела явное сходство с площадью в Луксуре. Две огромных руины стояли от путников справа и слева, однако эти черные колоссы защищали их от бушующего урагана куда меньше, чем стены домов на узких улицах. Противоположная сторона площади выглядела свободной. Конану показалось, что он различает там широкую улицу со статуями, однако разглядеть получше в этом пыльном мраке было невозможно. Тем не менее было понятно, что эта улица ведет к гробнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Пусть Митра хранит тебя и Фалко. — Больше она не смогла вымолвить ни слова и отъехала прочь.
Конан кратко поглядел ей вслед, прежде чем резко повернулся к Фалко:
— В дорогу.
Они поскакали к городу. Вскоре шум битвы остался позади.
Черные стены стояли по краям наполовину рассыпавшейся в прах улицы. Хотя они были низкими и покосившимися, все же это была дополнительная защита от ветра, и таким образом люди могли видеть чуть-чуть дальше и дышать чуть-чуть легче. Но ржаво-дымный воздух оставался все еще не светлее, чем в лунную ночь, когда по земле бродят демоны. С обнаженным клинком
в руке скакали Конан и Фалко к огромной гробнице, руководствуясь больше памятью и умением интуитивно ориентироваться, чем зрением.
— Я слышал, — сказал офирец, — что после того, как живые оставили Птейон, этот город множество поколений использовали как некрополь.
Конан мельком подумал о том, кем были при жизни те люди, чьи мертвые тела он разрубил. Смеялись ли они, любили ли женщин и выпивку, растили детей, беспокоились, мечтали о бессмертии? Были ли их трупы не более чем простыми орудиями чародеев — без сомнения, Тот-Аписа, — или в их телах все еще обитали пленные души?
Впереди по левой руке зияла пасть портала. Почти сглаженный временем, но все еще различимый, узнаваемый, был вмурован над ним в камень человеческий череп неестественно огромных размеров. Внезапно Конан с проклятием натянул поводья.
Из этого портала валили фигуры.
Как черви из сгнившего мяса извивались они, покуда их не стало так много, что они преградили дорогу, сбившись в три или четыре ряда. Конан непроизвольно глотнул, и ледяная дрожь пронизала его. В чем-то эти голые серокожие твари напоминали людей, но их неправдоподобно длинные руки заканчивались большими когтями, и многие из них предпочитали перемещаться на четвереньках, подобно шакалам, рыскающим возле могилы. Звериными казались их безволосые головы с острыми ушами, свиными пятаками и клыками — и глазами, горящими, точно у ночных птиц. Они таращились, роняли слюну, бормотали, нетерпеливо рылись в песке и ждали, вывалив черные языки.
— Гули! — простонал Фалко.
Мяса каких мумий было довольно для того, чтобы бесконечные годы поддерживать жизнь этих тварей?
Фалко сделал солнечный знак дрожащей рукой и забормотал молитву пересохшими губами. После этого он сумел лишь спросить:
— Н-не вернуться ли нам назад? М-может, попробовать другой путь?
Конан подавил ужас и отвращение.
— Нет! — процедил он сквозь зубы. — Эти дьявольские руины, без сомнения, кишат кошмарами, и мы всего лишь наткнемся на других тварей, которые будут ничуть не лучше, а то и попаршивей. Кроме того, мы запросто можем заблудиться. И в любом случае нельзя терять времени. Будем пробиваться здесь.
— Боюсь, одного укуса или царапины этих пожирателей падали будет довольно, чтобы заразить нас смертельной болезнью…
— Ну так смотри, чтобы им этого не удалось. — Конан ударил лошадь пятками и взмахнул мечом. — Кром! — взревел он.
Фалко тяжко глотнул и галопом помчался рядом со своим спутником. Гремели копыта, ржали лошади, раздавался боевой клич Конана. Гули выли и скрежетали.
Всадник ворвался в свору нечисти. Меч Конана со свистом опустился на отвратительный череп. Сила удара отдалась в плече, и киммериец увидел, как брызнула чернильная кровь. Но, судя по всему, он промахнулся и не попал в узкий лоб твари, потому что она не издохла, а лишь упала, визжа и колотясь о землю.
Один гуль набросился слева, чтобы схватить Конана и выбросить его из седла. Удар левой руки киммерийца разбил плоский нос нападающего и швырнул гуля под лошадиные копыта, которые его растоптали. Снова и снова гнусные твари теснили коня. Их завывание, визг, скрежет заглушали шум бури. Конан без передышки заносил меч, размахивал им во все стороны. Его боевой жеребец пронзительно заржал, когда когти впились в его бок, и забился еще более яростно и дико. Совсем близко свистела сабля Фалко, разрубая и протыкая тела. Большой щит прикрывал левый бок офирца от наскакивающих на него кошмарных существ. Его конь тоже поднимался на дыбы, бил копытами, кусался, громко ржал.
И вот всадники прорвались сквозь неровные ряды. Промчавшись около дюжины футов, они остановились и бросили взгляд назад. Гули безмозгло лезли друг на друга. Некоторые уже набросились на мертвых и рвали их зубами. Конан ураганом понесся на них. Его львиный рев эхом отозвался в руинах. Охваченные паникой, ночные твари обратились в бегство и возвратились в Дом Мертвой Головы. Своих мертвецов и визжащих раненых они оставили.
Киммериец и Фалко бок о бок поскакали дальше.
— Я подумал, будет лучше прогнать этих стервятников прежде, чем они успеют забыть урок, который мы им преподнесли, — сказал он. — С тобой все в порядке?
— К счастью, им ни разу не удалось даже коснуться меня, — ответил Фалко. — Благодарение милостивым богам. А ты как?
— Как и ты.
— Я боюсь только за наших бедных лошадей.
— Они пронесут нас еще какое-то время. Если их раны воспалятся так сильно, что они не смогут больше идти, нам придется нанести им удар милосердия. Теперь вперед!
Все дальше и дальше в мертвый город забирались они. В темных дверных проемах, в сумрачных портиках сверкали глаза. Шепот, шаркающие шаги доносились до них, однако ничего больше не преграждало им путь.
— Смотри в оба, — предупредил Конан. — Сомневаюсь, чтобы господин Тот-Апис сдал уже свой последний козырь.
Запутанные улицы напоминали лабиринт. Всадникам все время приходилось держать в поле зрения какой-нибудь приметный ориентир — крышу, похожую на петушиный гребень, обломок колонны, статую, потерявшую всякую форму под действием непогоды и времени, — чтобы не потерять направление среди клубов вихрящейся пыли.
Помогло и то, что им удалось срезать путь по руинам рассыпавшихся домов. Конан яростно выругался, когда перед ними густой чернотой выросла широкая стена. В каком направлении двигаться, чтобы обойти ее поскорее? Установить это было невозможно. Ну что ж, большинство считают правую сторону счастливой, так что Конан свернул направо.
Стена закончилась через триста футов. Перед ними распахнулась широкая площадь, вымощенная плитами, которые давно занесло песком. Она, без сомнения, имела явное сходство с площадью в Луксуре. Две огромных руины стояли от путников справа и слева, однако эти черные колоссы защищали их от бушующего урагана куда меньше, чем стены домов на узких улицах. Противоположная сторона площади выглядела свободной. Конану показалось, что он различает там широкую улицу со статуями, однако разглядеть получше в этом пыльном мраке было невозможно. Тем не менее было понятно, что эта улица ведет к гробнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62