Это чистое счастье, что ни один из них не искал вас и никто не счел достаточно важным этот случай, чтобы поручить волшебнику определить ваше точное местоположение — по крайней мере, пока еще существовали надежды на успех. Джихан не может рассчитывать на такое счастье и целиком полагаться на удачу. А вам уже известно, что наказание беглому рабу — смерть, но после многодневных ужасных пыток.
Он остановился. Конан сделал большой глоток терпкого стигийского вина, не отрывая мрачного взгляда от Отаниса. Тот продолжал:
— Как я уже сказал, для Джихана не составит большого труда выйти из дома Бахотепа. Как и мне, ему сплошь и рядом дают поручения. Он может запросто сочинить правдоподобный предлог, чтобы отлучиться на два или три дня, — предлог, убедительный для охраны: например, что ему необходимо передать указания надсмотрщикам на плантациях Бахотепа. Весьма маловероятно, чтобы стражник стал тревожить своего господина по такому ничтожному поводу. Я могу передать ему записку с необходимыми указаниями — отправить ее с нашим общим, однако не слишком искушенным в грамоте другом в доме Бахотепа для передачи, а я уж сумею незаметно сунуть ее ему. Джихан и я сможем потом вернуться назад к лодке, которая доставит меня на борт, и, таким образом, у нас будет большое преимущество перед преследователями, моя госпожа.
Вино плеснуло через край кубка, который держала Бэлит.
— На словах ты скор, Отанис, — проворчал Конан. — Откуда мы знаем, что ты выполнишь обещание, когда сядешь в лодку?
— Хороший вопрос, мой господин, — невозмутимо ответил темнокожий. — Мой ответ на это будет таким: во-первых, вы обещали мне вознаграждение, не для меня лично, но ради поддержки моего несчастного угнетенного отечества. Во-вторых, Джихан и я действительно настоящие друзья. Если вы сомневаетесь в этом, тогда, позвольте, я поведаю вам, что он мне рассказывал — хотя это и займет несколько часов — о себе самом, о вас, госпожа, о вашем детстве. Вы знаете брата, он никому не станет говорить сокровенное. В-третьих, я тайянец и вырос в горах, я не умею обращаться с лодками. Так что мне нужен кто-нибудь, кто доставит меня на сушу, лучше всего тот, кто хорошо владеет оружием, на тот случай, если что-нибудь стрясется.
Конан хватил кулаком по столу.
— Я пойду! — объявил он.
— Нет, не ты! — запротестовала Бэлит. — Я буду сопровождать его.
Киммериец тряхнул гривой волос:
— Куда тебе! Ты не сможешь выдать себя ни за знатную даму, ни за потаскушку — это единственный род женщин, которым разрешено показываться на улицах Кеми, если то, что я слышал, правда. Кроме того, хоть ты и превосходно сражаешься, у меня все же больше шансов, если дело дойдет до потасовки, где все решает грубая физическая сила, — я бы даже сказал, больше, чем у любого из команды, прежде всего потому, что никто из них не бывал в городах. Они запросто могут начать неправильно вести себя и тем самым привлекут к себе внимание. И уж совсем в-главных, моя любовь, хоть ты и говоришь, что я такой же капитан, как и ты, — в действительности субанцы повинуются только тебе. Я даже не знаю их языка. должна быть готова и к бою, и к отплытию — ради Джихана.
Она глотнула, потом сказала:
— Ты прав, Конан. Этот корабль я отправлю на дно, а галера встанет возле острова, он называется Акбет. Там я покажу тебе курс на Кеми. Остров необитаемый, это хорошее место встречи,
Варвар поскреб свой крепкий подбородок.
— Тебе, я думаю, ясно, что невозможно предвидеть, сколько времени нам понадобится? Мы с Отанисом не хотим зря спешить. Если не повезет, придется, может быть, какое-то время оставаться с Джиханом на суше, прежде чем мы сумеем пробиться к лодке.
Бэлит кивнула:
— Да, конечно, я понимаю. — Ее голос дрожал. — О Конан, я никогда не брошу тебя в беде, ни в жизни, ни в смерти. Теперь во мне борется моя любовь к тебе и мое чувство к брату — я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности даже ради него, но ведь он — сын моих родителей. будет здесь, поблизости от острова Акбет. Если вас долго не будет, может так статься, что мы ненадолго отлучимся, чтобы где-нибудь запастись провиантом, а может быть, будем вынуждены прятаться от военного корабля, но я всегда, всегда буду возвращаться и ждать. — Она бросилась в его объятия. — Всегда, Конан!
Вскоре она снова успокоилась до такой степени, что смогла спрашивать Отаниса о Джихане и выслушивать его рассказы. Пока она слушала, ее нетерпение что-либо предпринять становилось все сильнее, и Конан вполне разделял ее чувства.
Глава седьмая. Таверна предателей
Уже наступила ночь, когда они добрались до суши на шлюпке, взятой с парусника, но взошедший месяц давал света достаточно для глаз, привыкших к темноте киммерийских лесов. Волны прибоя и косой парус мерцали в серебристом сиянии. Впереди простиралась Стигия — мрачная страна под темным небом. Жара была угнетающей, морской ветер почти не ощущался на суше.
Они причалили не в порту. Во-первых, без специального разрешения это было вообще невозможно, а во-вторых, Конан не собирался непременно ставить свою шлюпку на якорь на глазах у блюстителей порядка. Наконец, в высшей степени вероятно, что им придется спешно отступать и, что тоже не исключено, их отплытие произойдет не без применения оружия. Отанис предложил бухту южнее устья Стикса, и Бэлит согласилась с его выбором. Эта бухта попадалась ей на глаза во время прежних поездок между факторией и домом родителей. Она показала Конану курс по звездам, и он быстро понял ее, потому что частенько находил таким же образом дорогу на суше. Их прощальные поцелуи все еще горели в нем.
Поскольку ветер улегся, им пришлось грести последний участок пути через бухту. На берегу вздымались пальмы и обвитые лианами мангровые заросли. Вода вскипала на веслах под сильными гребками Конана. Змеи с блестящей чешуей и крокодилы поспешно пускались в бегство.
— Чуют, что ты сухопутная крыса, — заметил Конан своему спутнику.
На берегу он привязал нос и корму к деревьям, росшим на полосе отлива, поскольку не хотел полагаться только на прилив. Низко свисающие ветки и густые лианы, сплетающие их, скрывали шлюпку от случайных взглядов проходящих мимо кораблей. Пришвартовав лодку таким образом, что она в любой момент была готова к отплытию, он облачился в кафтан, плащ с капюшоном и сандалии, взятые в качестве добычи на паруснике.
Плащ скрывал оружие, запрещенное в городе, — меч и кинжал — и должен был помочь избежать неприятностей при встречах со стражей, по крайней мере в темноте. Рост киммерийца был, правда, необычным, но не чрезмерно, среди стигийцев, в большинстве своем рослых. Конан так сильно загорел на солнце, что кожа приобрела почти тот же цвет, что и у местных аристократов, а синие глаза и чужеземные черты затенял капюшон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Он остановился. Конан сделал большой глоток терпкого стигийского вина, не отрывая мрачного взгляда от Отаниса. Тот продолжал:
— Как я уже сказал, для Джихана не составит большого труда выйти из дома Бахотепа. Как и мне, ему сплошь и рядом дают поручения. Он может запросто сочинить правдоподобный предлог, чтобы отлучиться на два или три дня, — предлог, убедительный для охраны: например, что ему необходимо передать указания надсмотрщикам на плантациях Бахотепа. Весьма маловероятно, чтобы стражник стал тревожить своего господина по такому ничтожному поводу. Я могу передать ему записку с необходимыми указаниями — отправить ее с нашим общим, однако не слишком искушенным в грамоте другом в доме Бахотепа для передачи, а я уж сумею незаметно сунуть ее ему. Джихан и я сможем потом вернуться назад к лодке, которая доставит меня на борт, и, таким образом, у нас будет большое преимущество перед преследователями, моя госпожа.
Вино плеснуло через край кубка, который держала Бэлит.
— На словах ты скор, Отанис, — проворчал Конан. — Откуда мы знаем, что ты выполнишь обещание, когда сядешь в лодку?
— Хороший вопрос, мой господин, — невозмутимо ответил темнокожий. — Мой ответ на это будет таким: во-первых, вы обещали мне вознаграждение, не для меня лично, но ради поддержки моего несчастного угнетенного отечества. Во-вторых, Джихан и я действительно настоящие друзья. Если вы сомневаетесь в этом, тогда, позвольте, я поведаю вам, что он мне рассказывал — хотя это и займет несколько часов — о себе самом, о вас, госпожа, о вашем детстве. Вы знаете брата, он никому не станет говорить сокровенное. В-третьих, я тайянец и вырос в горах, я не умею обращаться с лодками. Так что мне нужен кто-нибудь, кто доставит меня на сушу, лучше всего тот, кто хорошо владеет оружием, на тот случай, если что-нибудь стрясется.
Конан хватил кулаком по столу.
— Я пойду! — объявил он.
— Нет, не ты! — запротестовала Бэлит. — Я буду сопровождать его.
Киммериец тряхнул гривой волос:
— Куда тебе! Ты не сможешь выдать себя ни за знатную даму, ни за потаскушку — это единственный род женщин, которым разрешено показываться на улицах Кеми, если то, что я слышал, правда. Кроме того, хоть ты и превосходно сражаешься, у меня все же больше шансов, если дело дойдет до потасовки, где все решает грубая физическая сила, — я бы даже сказал, больше, чем у любого из команды, прежде всего потому, что никто из них не бывал в городах. Они запросто могут начать неправильно вести себя и тем самым привлекут к себе внимание. И уж совсем в-главных, моя любовь, хоть ты и говоришь, что я такой же капитан, как и ты, — в действительности субанцы повинуются только тебе. Я даже не знаю их языка. должна быть готова и к бою, и к отплытию — ради Джихана.
Она глотнула, потом сказала:
— Ты прав, Конан. Этот корабль я отправлю на дно, а галера встанет возле острова, он называется Акбет. Там я покажу тебе курс на Кеми. Остров необитаемый, это хорошее место встречи,
Варвар поскреб свой крепкий подбородок.
— Тебе, я думаю, ясно, что невозможно предвидеть, сколько времени нам понадобится? Мы с Отанисом не хотим зря спешить. Если не повезет, придется, может быть, какое-то время оставаться с Джиханом на суше, прежде чем мы сумеем пробиться к лодке.
Бэлит кивнула:
— Да, конечно, я понимаю. — Ее голос дрожал. — О Конан, я никогда не брошу тебя в беде, ни в жизни, ни в смерти. Теперь во мне борется моя любовь к тебе и мое чувство к брату — я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности даже ради него, но ведь он — сын моих родителей. будет здесь, поблизости от острова Акбет. Если вас долго не будет, может так статься, что мы ненадолго отлучимся, чтобы где-нибудь запастись провиантом, а может быть, будем вынуждены прятаться от военного корабля, но я всегда, всегда буду возвращаться и ждать. — Она бросилась в его объятия. — Всегда, Конан!
Вскоре она снова успокоилась до такой степени, что смогла спрашивать Отаниса о Джихане и выслушивать его рассказы. Пока она слушала, ее нетерпение что-либо предпринять становилось все сильнее, и Конан вполне разделял ее чувства.
Глава седьмая. Таверна предателей
Уже наступила ночь, когда они добрались до суши на шлюпке, взятой с парусника, но взошедший месяц давал света достаточно для глаз, привыкших к темноте киммерийских лесов. Волны прибоя и косой парус мерцали в серебристом сиянии. Впереди простиралась Стигия — мрачная страна под темным небом. Жара была угнетающей, морской ветер почти не ощущался на суше.
Они причалили не в порту. Во-первых, без специального разрешения это было вообще невозможно, а во-вторых, Конан не собирался непременно ставить свою шлюпку на якорь на глазах у блюстителей порядка. Наконец, в высшей степени вероятно, что им придется спешно отступать и, что тоже не исключено, их отплытие произойдет не без применения оружия. Отанис предложил бухту южнее устья Стикса, и Бэлит согласилась с его выбором. Эта бухта попадалась ей на глаза во время прежних поездок между факторией и домом родителей. Она показала Конану курс по звездам, и он быстро понял ее, потому что частенько находил таким же образом дорогу на суше. Их прощальные поцелуи все еще горели в нем.
Поскольку ветер улегся, им пришлось грести последний участок пути через бухту. На берегу вздымались пальмы и обвитые лианами мангровые заросли. Вода вскипала на веслах под сильными гребками Конана. Змеи с блестящей чешуей и крокодилы поспешно пускались в бегство.
— Чуют, что ты сухопутная крыса, — заметил Конан своему спутнику.
На берегу он привязал нос и корму к деревьям, росшим на полосе отлива, поскольку не хотел полагаться только на прилив. Низко свисающие ветки и густые лианы, сплетающие их, скрывали шлюпку от случайных взглядов проходящих мимо кораблей. Пришвартовав лодку таким образом, что она в любой момент была готова к отплытию, он облачился в кафтан, плащ с капюшоном и сандалии, взятые в качестве добычи на паруснике.
Плащ скрывал оружие, запрещенное в городе, — меч и кинжал — и должен был помочь избежать неприятностей при встречах со стражей, по крайней мере в темноте. Рост киммерийца был, правда, необычным, но не чрезмерно, среди стигийцев, в большинстве своем рослых. Конан так сильно загорел на солнце, что кожа приобрела почти тот же цвет, что и у местных аристократов, а синие глаза и чужеземные черты затенял капюшон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62