- Смейся. Я подожду.
Он сел на сырую валежину, не боясь промочить брюки. И без того вся
одежда была насквозь мокрой. Нечистой силы он не боялся, а людей тем
более.
- Что же ты сидишь? - зашептала девушка над самым ухом.
Он ощутил ее дыхание на шее, почему-то холодное, словно порыв речного
ветра. Не поворачиваясь, резко вытянул руку. Что-то мягкое и холодное
скользнуло по кончикам пальцев.
- Ну же, ну, я жду, иди сюда, - шепнула девушка, коротко хихикнув.
Безлунная ночь, сырость, плеск реки и невидимая девушка напоминали
что-то виденное или читанное, но страха не было. Девушка и все тут. Разве
можно бояться девушек? И все же оставалось чувство близкой опасности,
поэтому он предпочел ждать и повернулся лицом к возможной угрозе. Увидел
что-то белесое, словно размытый ветром туман, мелькнувший и пропавший
тотчас во тьме.
- Что же ты убегаешь? - спросил с вызовом Егор, сжав топорище. - Я к
тебе, а ты от меня. Иди поближе, познакомимся.
И тут же что-то толкнуло его в грудь. Егор не удержался и упал на
спину, больно ударившись о камни. Топор выпал из рук, но, удержанный
ремнем, остался на поясе.
- Егорушка, - шептала девушка в ухо. - Егорушка, ласковый, касатик ты
мой ненаглядный...
Холодная чужая рука скользнула по лицу.
- А ну, брысь отсюда! - закричал Егор, вскакивая. - Кто бы ты ни
была, убирайся-ка отсюда подобру-поздорову!
Чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил прибрежные камни, воду, клочья
травы. Больше ничего. Тогда он решил отойти от берега и развести костер.
Пока он брел в темноте, невидимая девушка кружилась вокруг, то и дело
касаясь руками, каждый раз в новом месте, и Егор отмахивался от нее, как
от неуловимой мухи.
На ощупь собрал веток, надрал бересты. Огонь ярко вспыхнул, обнажил
светлый круг камней. Егор сел поближе к костру, не расслабляясь и ожидая
подвоха. И не зря. Костер громко зашипел, взметнулось вверх пламя, и
тотчас же горящие искры разлетелись во все стороны, погасая в сырой траве.
Егор едва успел откатиться в сторону.
И услышал смех. Громкий, звонкий, самозабвенный. Сперва ему
показалось, что девушка справа, и повернулся туда, но смех быстро
переместился влево, а потом назад, а потом даже послышался сверху. Ни шума
шагов, ни шелеста крыльев. Егор разозлился.
- Эй, ты, нечисть ночная! - закричал он. - Вот только попадись мне,
вот только подойди ко мне.
- Проказник, - громким шепотом сказала девушка, и тут же ледяная
обжигающая тяжесть навалилась на спину Егора, крепкие руки обхватили его,
плотно прижав к себе. - Баловник ты мой, люб ты мне, ох как люб, идем ко
мне, ну, идем...
Егор всегда считал себя сильным, но, как ни вырывался, объятия
становились все сильнее и крепче. Тогда он резко наклонился вперед и что
есть силы лягнул сапогом. Нога попала в мягкое, податливое, как пластилин.
Задыхаясь и коченея от холода, Егор упал на бок и освободился от захвата.
Быстро перевернулся на спину, согнул колени, напружинив ноги, а руки с
зажатым ножом изготовил так, чтобы отразить возможное нападение. В почти
абсолютной темноте драться было тяжело, тем более с противником,
превосходящим его по силе, хитрости и - самое главное - с невидимым и
незнакомым. Недруг его, казалось, не устал, голос был таким же ровным и
томным:
- Ну, как же так, Егорушка? Почему ласки мои отвергаешь? Разве я не
люба тебе? Ну, обними меня, приголубь, холодно мне, ох, как холодно.
Рука скользнула по лицу, и он едва успел ударить по ней, но тотчас же
с треском разорвался ворот рубахи, и он на мгновение ощутил прикосновение
льда под мышкой.
- Ах ты, подлая! - сказал сквозь зубы Егор и стал яростно размахивать
ножом, описывая круги на уровне груди.
Но это не помогло. Ледяные руки касались его то тут, то там, и один
раз он ощутил прикосновение твердых губ на щеке - словно жидким азотом
капнули. Девушка смеялась, беззлобно, звонко, но в этом смехе звучала
такая уверенность, что Егору наконец-то стало страшно. Ведь она только
играет со мной, подумал он, пока лишь играет, а я, взрослый мужик, не могу
справиться с ней. А что же будет, когда она и в самом деле проявит себя во
всей своей силе?..
- Что тебе надо? - прохрипел он, задыхаясь от усталости. - Что я тебе
сделал? Зачем ты меня мучаешь?
- Не отвергай меня, - сказала девушка. - Обними.
- Утром, - ответил Егор, - вот рассветет, и обниму.
- Нет, только ночью.
- Я устал. К чертям собачьим такие объятья, от которых мороз по коже.
Дай развести костер, и я соглашусь.
- Нет, милый, нет.
И что-то холодное, тяжелое, словно глыба льда, навалилось на Егора,
придавило к земле, и напрасно он пытался освободиться. Собственное
бессилие бесило пуще всего, он обхватил руками то, что навалилось на него,
и ощутил женское тело, холодное и влажное. Струи воды полились на лицо, от
них исходил запах рыбы и водорослей. Преодолевая отвращение, захлебываясь,
он размахнулся и с силой ударил ножом в это тело. Нож легко, как в воду,
вошел в спину и звякнул по пряжке ремня. Тогда он отбросил его, схватил
эту спину руками и стал мять ее, ледяную, аморфную, тягучую, липкую,
пытаясь оторвать от себя, хотя бы по частям.
- Крепче, милый, крепче, - шептала девушка, - ах, как тепло, родимый.
Струи переохлажденной воды хлестали по лицу, словно волосы девушки.
Егор уже не обращал внимания на ее поцелуи, морозившие кожу, он мял ее
спину, бока, сминавшиеся под руками, превращающиеся в холодные, скользкие
бугры, но так и не мог избавиться от тяжести. И тут он заметил, что тело
ее стало теплее, а сам он замерз и усталые руки закоченели.
- Ты убьешь меня, - сказал он, - зачем тебе это?
- Согрей меня, и я уйду, - прошептала она и поцеловала в губы.
Поцелуй показался теплее, чем прежде.
Егор захлебывался, задыхался, руки онемели, а тело потеряло
чувствительность. И казалось ему, что лежит он на дне реки, и
многометровая толща давит на него, вымывает тепло, растворяет тело, уносит
по течению, уничтожая его целостность и неделимость. И он приготовился к
смерти и выругался отчаянно, но гортань издала только короткое бульканье.
И тут заиграл рожок за рекой. И Егор увидел, что ночь светлеет и
мало-помалу перетекает в утро.
И еще он увидел лицо девушки, прильнувшее к его лицу. Оно было
красивым, но словно бы слепленным из густого тумана, белое, оно
высвечивалось в темноте фосфоресцирующим пятном, и прозрачные глаза
смотрели на него бездумно и спокойно. Он боднул лбом это лицо и вцепился
зубами - последним оружием обреченных, в левую щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Он сел на сырую валежину, не боясь промочить брюки. И без того вся
одежда была насквозь мокрой. Нечистой силы он не боялся, а людей тем
более.
- Что же ты сидишь? - зашептала девушка над самым ухом.
Он ощутил ее дыхание на шее, почему-то холодное, словно порыв речного
ветра. Не поворачиваясь, резко вытянул руку. Что-то мягкое и холодное
скользнуло по кончикам пальцев.
- Ну же, ну, я жду, иди сюда, - шепнула девушка, коротко хихикнув.
Безлунная ночь, сырость, плеск реки и невидимая девушка напоминали
что-то виденное или читанное, но страха не было. Девушка и все тут. Разве
можно бояться девушек? И все же оставалось чувство близкой опасности,
поэтому он предпочел ждать и повернулся лицом к возможной угрозе. Увидел
что-то белесое, словно размытый ветром туман, мелькнувший и пропавший
тотчас во тьме.
- Что же ты убегаешь? - спросил с вызовом Егор, сжав топорище. - Я к
тебе, а ты от меня. Иди поближе, познакомимся.
И тут же что-то толкнуло его в грудь. Егор не удержался и упал на
спину, больно ударившись о камни. Топор выпал из рук, но, удержанный
ремнем, остался на поясе.
- Егорушка, - шептала девушка в ухо. - Егорушка, ласковый, касатик ты
мой ненаглядный...
Холодная чужая рука скользнула по лицу.
- А ну, брысь отсюда! - закричал Егор, вскакивая. - Кто бы ты ни
была, убирайся-ка отсюда подобру-поздорову!
Чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил прибрежные камни, воду, клочья
травы. Больше ничего. Тогда он решил отойти от берега и развести костер.
Пока он брел в темноте, невидимая девушка кружилась вокруг, то и дело
касаясь руками, каждый раз в новом месте, и Егор отмахивался от нее, как
от неуловимой мухи.
На ощупь собрал веток, надрал бересты. Огонь ярко вспыхнул, обнажил
светлый круг камней. Егор сел поближе к костру, не расслабляясь и ожидая
подвоха. И не зря. Костер громко зашипел, взметнулось вверх пламя, и
тотчас же горящие искры разлетелись во все стороны, погасая в сырой траве.
Егор едва успел откатиться в сторону.
И услышал смех. Громкий, звонкий, самозабвенный. Сперва ему
показалось, что девушка справа, и повернулся туда, но смех быстро
переместился влево, а потом назад, а потом даже послышался сверху. Ни шума
шагов, ни шелеста крыльев. Егор разозлился.
- Эй, ты, нечисть ночная! - закричал он. - Вот только попадись мне,
вот только подойди ко мне.
- Проказник, - громким шепотом сказала девушка, и тут же ледяная
обжигающая тяжесть навалилась на спину Егора, крепкие руки обхватили его,
плотно прижав к себе. - Баловник ты мой, люб ты мне, ох как люб, идем ко
мне, ну, идем...
Егор всегда считал себя сильным, но, как ни вырывался, объятия
становились все сильнее и крепче. Тогда он резко наклонился вперед и что
есть силы лягнул сапогом. Нога попала в мягкое, податливое, как пластилин.
Задыхаясь и коченея от холода, Егор упал на бок и освободился от захвата.
Быстро перевернулся на спину, согнул колени, напружинив ноги, а руки с
зажатым ножом изготовил так, чтобы отразить возможное нападение. В почти
абсолютной темноте драться было тяжело, тем более с противником,
превосходящим его по силе, хитрости и - самое главное - с невидимым и
незнакомым. Недруг его, казалось, не устал, голос был таким же ровным и
томным:
- Ну, как же так, Егорушка? Почему ласки мои отвергаешь? Разве я не
люба тебе? Ну, обними меня, приголубь, холодно мне, ох, как холодно.
Рука скользнула по лицу, и он едва успел ударить по ней, но тотчас же
с треском разорвался ворот рубахи, и он на мгновение ощутил прикосновение
льда под мышкой.
- Ах ты, подлая! - сказал сквозь зубы Егор и стал яростно размахивать
ножом, описывая круги на уровне груди.
Но это не помогло. Ледяные руки касались его то тут, то там, и один
раз он ощутил прикосновение твердых губ на щеке - словно жидким азотом
капнули. Девушка смеялась, беззлобно, звонко, но в этом смехе звучала
такая уверенность, что Егору наконец-то стало страшно. Ведь она только
играет со мной, подумал он, пока лишь играет, а я, взрослый мужик, не могу
справиться с ней. А что же будет, когда она и в самом деле проявит себя во
всей своей силе?..
- Что тебе надо? - прохрипел он, задыхаясь от усталости. - Что я тебе
сделал? Зачем ты меня мучаешь?
- Не отвергай меня, - сказала девушка. - Обними.
- Утром, - ответил Егор, - вот рассветет, и обниму.
- Нет, только ночью.
- Я устал. К чертям собачьим такие объятья, от которых мороз по коже.
Дай развести костер, и я соглашусь.
- Нет, милый, нет.
И что-то холодное, тяжелое, словно глыба льда, навалилось на Егора,
придавило к земле, и напрасно он пытался освободиться. Собственное
бессилие бесило пуще всего, он обхватил руками то, что навалилось на него,
и ощутил женское тело, холодное и влажное. Струи воды полились на лицо, от
них исходил запах рыбы и водорослей. Преодолевая отвращение, захлебываясь,
он размахнулся и с силой ударил ножом в это тело. Нож легко, как в воду,
вошел в спину и звякнул по пряжке ремня. Тогда он отбросил его, схватил
эту спину руками и стал мять ее, ледяную, аморфную, тягучую, липкую,
пытаясь оторвать от себя, хотя бы по частям.
- Крепче, милый, крепче, - шептала девушка, - ах, как тепло, родимый.
Струи переохлажденной воды хлестали по лицу, словно волосы девушки.
Егор уже не обращал внимания на ее поцелуи, морозившие кожу, он мял ее
спину, бока, сминавшиеся под руками, превращающиеся в холодные, скользкие
бугры, но так и не мог избавиться от тяжести. И тут он заметил, что тело
ее стало теплее, а сам он замерз и усталые руки закоченели.
- Ты убьешь меня, - сказал он, - зачем тебе это?
- Согрей меня, и я уйду, - прошептала она и поцеловала в губы.
Поцелуй показался теплее, чем прежде.
Егор захлебывался, задыхался, руки онемели, а тело потеряло
чувствительность. И казалось ему, что лежит он на дне реки, и
многометровая толща давит на него, вымывает тепло, растворяет тело, уносит
по течению, уничтожая его целостность и неделимость. И он приготовился к
смерти и выругался отчаянно, но гортань издала только короткое бульканье.
И тут заиграл рожок за рекой. И Егор увидел, что ночь светлеет и
мало-помалу перетекает в утро.
И еще он увидел лицо девушки, прильнувшее к его лицу. Оно было
красивым, но словно бы слепленным из густого тумана, белое, оно
высвечивалось в темноте фосфоресцирующим пятном, и прозрачные глаза
смотрели на него бездумно и спокойно. Он боднул лбом это лицо и вцепился
зубами - последним оружием обреченных, в левую щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14