Пока Ромка нашел лестницу, перелез через забор, сбегал в дом за связкой ключей, чтобы открыть ворота, пока его дотащили на носилках до машины "скорой", - Яша чуть не околел. Как тут не вмазать! Вот они и уговорили на пару с Ромкой бутылек коньяка, пока его везли в больницу.
А оказывается, деревенские эскулапы вписали в историю болезни, будто его доставили пьяным!
- Без страхового полиса мы вообще не обязаны оказывать вам лечебную помощь, а уж пьяным пациентам и подавно, - бесстрастным тоном продолжал хирург. - Экстренную помощь, по жизненным показаниям, оказываем, но у вас не тот случай. Никакой угрозы для жизни нет, тем не менее, вам не отказали в госпитализации и провели все медицинские мероприятия в полном объеме. Причем, и врач приемного покоя, и дежурный врач в отделении отметили в истории болезни, что вы находитесь в средней стадии алкогольного опьянения, буяните, нецензурно бранитесь и оскорбляете врачей и медперсонал, в том числе, нецензурно. Скажите спасибо, что врач не вызвал милицию. Свидетелей вашего безобразного поведения предостаточно, так что получили бы статью за хулиганство. С пьяными хулиганами в милиции не церемонятся. Да и врачи не обязаны терпеть ваше хамское поведение. Для таких, как вы, существует так называемая пьяная травма, и уверяю вас, условия там несопоставимы с условиями, в которых вы сейчас находитесь. В нашей больнице никто к вам симпатий не питает. Если на вас ещё кто-то пожалуется, - выпишем со спокойной совестью за нарушение режима, и скатертью дорожка. Кстати, старшая медсестра приемного покоя, которую вы в присутствии многих людей нецензурно оскорбили и даже пытались ударить, намерена подать на вас в суд, а её супруг - майор милиции и не позволит, чтобы его жену безнаказанно оскорбляли пьяные хулиганы.
- Я заплачу, - пробормотал немного сконфуженный Яков. Он и знать не знал, что эта кикимора, которая что-то верещала и возмущалась, милицейская жена, а ментовские начальники борзые, когда кто-то задевает своих.
Сыр-бор разгорелся, когда эта тощая вобла отобрала у него мобилу, мол, в больнице не положено, в палате лежат по четыре-пять больных, все после операции, и разговоры по сотовому телефону будут им мешать. Да чихал он на этот валежник! А эта сучонка встала в позу: "Вам вернут телефон при выписке", - и точка. Ну, кто бы такое стерпел! Вот он и сказал ей все, что думает. А кикимора обиделась.
- Не уверен, что с помощью подкупа вам удастся разрешить этот конфликт, - усмехнулся Алексей Петрович. - И сама оскорбленная вами женщина, и её муж настроены весьма решительно. Отвечать за свое безобразное поведение вам все равно придется. Так что ждите повестки в суд, Яков Борисович.
Воспоминания, воспоминания...
Три года Сима боролась с воспоминаниями и спрятала все фотографии. Но, будто назло, то какая-то вещь попадется под руку и напомнит о каком-то памятном событии, то позвонит приятельница, с которой не виделись несколько лет, и пригласит её с мужем на семейное торжество, и нужно на ходу соображать, - соврать ли, объяснить ли все или вежливо отказаться.
Сейчас Серафима решила не загонять свои воспоминания в дальние уголки памяти. Может быть, лучше все снова тщательно проанализировать и найти в прошлом те мелкие детали, которых она некогда не замечала, надев на глаза шоры влюбленности, но которые уже тогда явились зародышем будущего?..
...За две недели до свадьбы Симины родители, до этого объявившие ей бойкот молчанием, пригласили дочь для разговора.
- Если ты решила бесповоротно, то мы примем участие в расходах и придем на свадьбу, - сказал папа. - Никого из наших родных мы не приглашаем, потому что для нас это событие отнюдь не радостное, и нам с твоей мамой не хочется, чтобы родня это видела. Для нас унизительно не то, что ты выходишь замуж за Георгия, а то, что тебе наплевать на наше мнение. Никакой срочности в столь поспешной свадьбе нет. Мы с твоей мамой встречались три года и поженились только тогда, когда мне дали комнату.
- Но у Гоши в начале июня распределение! - возразила Серафима.
- Ах, вон оно что... - Папа переглянулся с мамой. - Значит, у Гоши распределение, и он хочет жениться на москвичке.
- Ну почему вы во всем видите корысть! - вскричала Серафима.
- Хорошо, дочка, давай отринем нашу корысть. Предложи Георгию отложить свадьбу, и тогда делай выводы.
- Но вы поверите, что он меня любит, если Гоша согласится?
- Поверим, - заверил папа, оставшись при своем мнении.
Откладывать свадьбу Серафиме совсем не хотелось - она уже мысленно видела себя в подвенечном платье. Но все же решила поговорить с женихом.
- У меня же распределение! - подтвердил он худшие опасения её родителей.
От бессильного отчаяния девушка разрыдалась. Жених не понимал, в чем дело, чем опять не угодил? Она хотела, чтобы они пожениться, он согласился, так чего ж рыдать?
Серафиме пришлось снова обманывать.
- Гоша сказал, что готов перенести свадьбу на любой срок, но я сама этого не хочу, - заявила она родителям. - Не вижу смысла. У нас на курсе уже три женатых пары, и все у них замечательно.
- А где вы будете жить? - задала резонный вопрос мама, и Сима растерялась - об этом она не думала. Судя по непримиримому выражению лица родителей и тону, которым её мать задала вопрос, они ни на минуту не допускали, что зять поселится у них.
- Не знаю... - пролепетала Серафима.
- Вообще-то такие вещи обсуждаются заблаговременно, - вступил папа. Неужели ты будешь жить у его родителей?
- Нет, - твердо произнесла Сима. - Мы будем снимать квартиру.
Родители переглянулись, безмолвно спросив друг друга, на какие шиши дочь намеревается оплачивать аренду квартиры, но промолчали.
Желания познакомиться с будущими сватьями Симины родители не изъявили, вторая сторона тоже не горела таким желанием.
Воспоминание о свадьбе потом преследовало Серафиму многие годы как кошмар, который невозможно забыть. Многочисленная Гошина родня оглядывала её критическим взглядом, раз десять её спросили, не беременна ли она, раз двадцать рассказали, какие блестящие партии предлагались Гоше и могли составить ему достойную пару, раз тридцать ехидно поинтересовались, почему с её стороны присутствуют лишь родители, и почему они столь враждебно настроены, и все в том же духе. За свадебным столом на неё почти не обращали внимания. Все пожелания были адресованы Гоше - ему желали успешной карьеры и всяческих благ, будто это было его личное торжество, а не свадьба.
Единственным светлым пятном, - за исключением жениха, разумеется, был его отец, Натан Моисеевич. В прошлом военный хирург, он лишился во время войны руки, но не лишился чувства юмора. Сидя рядом с Симой, он веселил её байками из своей жизни, сыпал шутками, анекдотами, и только это позволило ей не разрыдаться и не убежать с собственной свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
А оказывается, деревенские эскулапы вписали в историю болезни, будто его доставили пьяным!
- Без страхового полиса мы вообще не обязаны оказывать вам лечебную помощь, а уж пьяным пациентам и подавно, - бесстрастным тоном продолжал хирург. - Экстренную помощь, по жизненным показаниям, оказываем, но у вас не тот случай. Никакой угрозы для жизни нет, тем не менее, вам не отказали в госпитализации и провели все медицинские мероприятия в полном объеме. Причем, и врач приемного покоя, и дежурный врач в отделении отметили в истории болезни, что вы находитесь в средней стадии алкогольного опьянения, буяните, нецензурно бранитесь и оскорбляете врачей и медперсонал, в том числе, нецензурно. Скажите спасибо, что врач не вызвал милицию. Свидетелей вашего безобразного поведения предостаточно, так что получили бы статью за хулиганство. С пьяными хулиганами в милиции не церемонятся. Да и врачи не обязаны терпеть ваше хамское поведение. Для таких, как вы, существует так называемая пьяная травма, и уверяю вас, условия там несопоставимы с условиями, в которых вы сейчас находитесь. В нашей больнице никто к вам симпатий не питает. Если на вас ещё кто-то пожалуется, - выпишем со спокойной совестью за нарушение режима, и скатертью дорожка. Кстати, старшая медсестра приемного покоя, которую вы в присутствии многих людей нецензурно оскорбили и даже пытались ударить, намерена подать на вас в суд, а её супруг - майор милиции и не позволит, чтобы его жену безнаказанно оскорбляли пьяные хулиганы.
- Я заплачу, - пробормотал немного сконфуженный Яков. Он и знать не знал, что эта кикимора, которая что-то верещала и возмущалась, милицейская жена, а ментовские начальники борзые, когда кто-то задевает своих.
Сыр-бор разгорелся, когда эта тощая вобла отобрала у него мобилу, мол, в больнице не положено, в палате лежат по четыре-пять больных, все после операции, и разговоры по сотовому телефону будут им мешать. Да чихал он на этот валежник! А эта сучонка встала в позу: "Вам вернут телефон при выписке", - и точка. Ну, кто бы такое стерпел! Вот он и сказал ей все, что думает. А кикимора обиделась.
- Не уверен, что с помощью подкупа вам удастся разрешить этот конфликт, - усмехнулся Алексей Петрович. - И сама оскорбленная вами женщина, и её муж настроены весьма решительно. Отвечать за свое безобразное поведение вам все равно придется. Так что ждите повестки в суд, Яков Борисович.
Воспоминания, воспоминания...
Три года Сима боролась с воспоминаниями и спрятала все фотографии. Но, будто назло, то какая-то вещь попадется под руку и напомнит о каком-то памятном событии, то позвонит приятельница, с которой не виделись несколько лет, и пригласит её с мужем на семейное торжество, и нужно на ходу соображать, - соврать ли, объяснить ли все или вежливо отказаться.
Сейчас Серафима решила не загонять свои воспоминания в дальние уголки памяти. Может быть, лучше все снова тщательно проанализировать и найти в прошлом те мелкие детали, которых она некогда не замечала, надев на глаза шоры влюбленности, но которые уже тогда явились зародышем будущего?..
...За две недели до свадьбы Симины родители, до этого объявившие ей бойкот молчанием, пригласили дочь для разговора.
- Если ты решила бесповоротно, то мы примем участие в расходах и придем на свадьбу, - сказал папа. - Никого из наших родных мы не приглашаем, потому что для нас это событие отнюдь не радостное, и нам с твоей мамой не хочется, чтобы родня это видела. Для нас унизительно не то, что ты выходишь замуж за Георгия, а то, что тебе наплевать на наше мнение. Никакой срочности в столь поспешной свадьбе нет. Мы с твоей мамой встречались три года и поженились только тогда, когда мне дали комнату.
- Но у Гоши в начале июня распределение! - возразила Серафима.
- Ах, вон оно что... - Папа переглянулся с мамой. - Значит, у Гоши распределение, и он хочет жениться на москвичке.
- Ну почему вы во всем видите корысть! - вскричала Серафима.
- Хорошо, дочка, давай отринем нашу корысть. Предложи Георгию отложить свадьбу, и тогда делай выводы.
- Но вы поверите, что он меня любит, если Гоша согласится?
- Поверим, - заверил папа, оставшись при своем мнении.
Откладывать свадьбу Серафиме совсем не хотелось - она уже мысленно видела себя в подвенечном платье. Но все же решила поговорить с женихом.
- У меня же распределение! - подтвердил он худшие опасения её родителей.
От бессильного отчаяния девушка разрыдалась. Жених не понимал, в чем дело, чем опять не угодил? Она хотела, чтобы они пожениться, он согласился, так чего ж рыдать?
Серафиме пришлось снова обманывать.
- Гоша сказал, что готов перенести свадьбу на любой срок, но я сама этого не хочу, - заявила она родителям. - Не вижу смысла. У нас на курсе уже три женатых пары, и все у них замечательно.
- А где вы будете жить? - задала резонный вопрос мама, и Сима растерялась - об этом она не думала. Судя по непримиримому выражению лица родителей и тону, которым её мать задала вопрос, они ни на минуту не допускали, что зять поселится у них.
- Не знаю... - пролепетала Серафима.
- Вообще-то такие вещи обсуждаются заблаговременно, - вступил папа. Неужели ты будешь жить у его родителей?
- Нет, - твердо произнесла Сима. - Мы будем снимать квартиру.
Родители переглянулись, безмолвно спросив друг друга, на какие шиши дочь намеревается оплачивать аренду квартиры, но промолчали.
Желания познакомиться с будущими сватьями Симины родители не изъявили, вторая сторона тоже не горела таким желанием.
Воспоминание о свадьбе потом преследовало Серафиму многие годы как кошмар, который невозможно забыть. Многочисленная Гошина родня оглядывала её критическим взглядом, раз десять её спросили, не беременна ли она, раз двадцать рассказали, какие блестящие партии предлагались Гоше и могли составить ему достойную пару, раз тридцать ехидно поинтересовались, почему с её стороны присутствуют лишь родители, и почему они столь враждебно настроены, и все в том же духе. За свадебным столом на неё почти не обращали внимания. Все пожелания были адресованы Гоше - ему желали успешной карьеры и всяческих благ, будто это было его личное торжество, а не свадьба.
Единственным светлым пятном, - за исключением жениха, разумеется, был его отец, Натан Моисеевич. В прошлом военный хирург, он лишился во время войны руки, но не лишился чувства юмора. Сидя рядом с Симой, он веселил её байками из своей жизни, сыпал шутками, анекдотами, и только это позволило ей не разрыдаться и не убежать с собственной свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112