– Ты разглядела наших попутчиков, – сказал Рауль на ухо Пауле. – Довольно полно представлены все слои населения. Процветание и прозябание выражено достаточно ярко. И какого черта мы тут делаем.
– Я, например, намерена развлекаться, – ответила Паула. – Слышишь объяснения, какие дает наш Вергилий. Слово «трудности» не сходит у него с языка.
– За десять песо, что стоит билет, – Сказал Рауль, – глупо рассчитывать па удобства. Как тебе нравится вон та женщина с ребенком? У нее привлекательное лицо, приятные и тонкие черты.
– Более примечателен вот тот калека. Он похож па каракатицу.
– А молодой человек, путешествующий со своими родителями? Как он тебе?
– Вернее, родители, путешествующие со своим сыном.
– Он, пожалуй, выделяется среди этого серого семейства, – сказал Рауль.
– Все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть, – отчеканила Паула.
Инспектор делал особый упор на необходимость во что бы то пи стало сохранять спокойствие, присущее воспитанным людям, и не возмущаться мелкими неполадками и трудностями, «организационными трудностями».
– Но все прекрасно, – говорил доктор Рестелли, обращаясь к Перено. – Все идет как надо, не правда ли?
– Я бы сказал, несколько сумбурно.
– Что вы, ничего подобного. Я полагаю, у властей были причины организовать наше путешествие именно таким образом. Не скрою, я бы кое-что изменил, и в первую очередь состав пассажиров, имея в виду, что не все из них соответствуют определенному уровню. Например, молодой человек, что сидит через проход…
– Мы еще не знакомы, – сказал Персио. – И думаю, никогда и не познакомимся…
– Возможно, вы не сталкивались с такими субъектами, но мне в силу моих обязанностей преподавателя…
– Ну, знаете ли, – сказал Перено, делая величественный жест рукой. – Во время кораблекрушений самые отъявленные мерзавцы порой совершают героические поступки. Вспомните хотя бы случай на «Андреа Дориа».
– Не помню, – сказал немного задетый доктор Рестелли.
– Там один монах спас моряка. Как видите, заранее никогда ничего не известно. Вас не встревожили слова инспектора?
– Он все еще говорит. Может быть, нам следует его послушать.
– Он все время повторяется. А мы уже почти подъехали к причалу, – сказал Перено.
Хорхе вдруг вспомнил о своем резиновом мячике и о бильбоке с золоченым украшением. В каком они лежат чемодане? А книжки Дэви Кроккета?
– Вещи нам доставят в каюту, – сказала Клаудиа.
– Вот здорово! Двухместная каюта. Мам, а тебя укачивает?
– Нет. Кроме Перено, боюсь, никого и не укачает. Разве только кого-нибудь из этих сеньор и сеньорит, которые сидели за столиком, где пели танго. Тут ничего не поделаешь.
Фелипе Трехо мысленно перебирал названия портов, где будут стоянки (если только непредвиденные обстоятельства не внесут изменений в последнюю минуту, сказал инспектор). Сеньор и сеньора Трехо смотрели на улицу, провожая глазами фонарные столбы, словно прощаясь с ними навсегда, словно разлука с ними была невыносимой.
– Как грустно покидать родину, – сказал сеньор Трехо.
– Подумаешь! – фыркнула Беба. – Мы же вернемся.
– Вот именно, дорогая, – сказала сеньора Трехо. – Всегда возвращаешься в тот уголок, где ты появился на свет, как говорится л стихах.
Фелипе смаковал названия, словно это были изысканные фрукты; он вертел их во рту, чуть надкусывал: Рио, Дакар, Кейптаун, Иокогама. «Никому из нашей ватаги не увидеть столько чудес сразу, – думал он. – Буду посылать им открытки с видами…» Закрыв глаза, он вытянулся на сиденье. Инспектор говорил о какой-то предосторожности…
– Должен указать вам на необходимость соблюдать известную предосторожность. Ведомство учло все детали, однако в последний момент может возникнуть непредвиденное, и это повлечет некоторые изменения в маршруте.
Инспектор сделал паузу, автобус остановился, и в наступившей тишине совершенно неожиданно прозвучал клекот дона Гало:
– А на какой пароход нам садиться? Почему до сих пор мы не знаем, на каком пароходе поплывем?…
XIII
«Вот он, этот вопрос, – подумала Паула. – Злосчастный вопрос, который может все испортить. Сейчас ответят: „Садитесь на…“
– Сеньор Порриньо, – сказал инспектор, – название парохода как раз и представляет собой одну из трудностей, о которых я говорил ранее. Час тому назад, когда я имел честь присоединиться к вам в кафе, Ведомство пришло к соглашению по данному вопросу, однако за это время могли произойти неожиданные изменения, которые повлекут за собой определенные последствия. Считаю целесообразным подождать несколько минут, и тогда, надеюсь, наши сомнения рассеются.
– Отдельную каюту, – сухо сказал дон Гало, – с отдельным туалетом. Такова договоренность.
– Договоренность, – любезно поправил его инспектор, – это не совсем то слово, однако полагаю, сеньор Порриньо, в данном вопросе трудностей не ожидается.
«Это не сон, иначе все было бы слишком просто, – подумала Паула. – Рауль назвал бы это, скорее, рисунком, рисунком…»
– Каким рисунком? – спросила она.
– Какой еще рисунок? – удивился Рауль.
– На какой рисунок, по-твоему, все это похоже?…
– Анаморфный, ослица. Да, почти анаморфный. Выходит, мы даже не знаем, на каком пароходе поедем?
Они рассмеялись: это их нисколько не волновало. Зато доктор Рестелли был впервые поколеблен в своих убеждениях относительно государственных порядков. Лопеса и Медрано выступление дона Гало побудило выкурить еще по одной сигарете. Они тоже забавлялись происходящим.
– Похоже на волшебный поезд, – сказал Хорхе, единственный, кто понимал все, что происходит. – Влезешь в него, а там разные чудеса: по лицу ползает косматый паук, пляшут скелеты…
– Мы всю жизнь жалуемся, что не происходит ничего интересного, – сказала Клаудиа, – а стоит чему-нибудь случиться (только случай и может быть интересным), как многие из нас начинают волноваться. Не знаю, как вас, а меня волшебные поезда развлекают куда больше, чем станция «Феррокарриль хенераль Рока».
– Разумеется, – сказал Медрано, – но дело в том, что дона Гало и кое-кого еще беспокоит состояние неизвестности. Бот почему они так озабочены и интересуются названием парохода. А что может дать название? Разве оно спасет нас от того, что мы называем «завтра», от этого чудовища, которое не открывает своего лица и подчинить которое невозможно.
– Между прочим, – сказал Лопес, – впереди начинают вырисовываться контуры небольшого военного корабля и грузового судна. Вероятней всего, шведского, они всегда такие светлые, чистенькие…
– Хорошо говорить о неопределенности будущего, – сказала Клаудиа. – Это тоже своего рода приключение, пусть обыденное, по приключение; в этом случае будущее приобретает особый смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108