– А там начинается Буэнос-Айрес, – сказал Рауль. – Правда, невероятно?
– Невероятно, что ты говоришь «начинается». Как быстро ты приспособился к новой ситуации. Для меня порт всегда был местом, где город кончается. А сейчас больше, чем когда-либо. Со мной всегда так, когда я сажусь на пароход. «Начинается», – повторила Паула. – Ничто не кончается так просто. Я обожаю запах дезодорантов, лаванды, ядовитых средств против мух, моли. Девочкой я любила залезать в шкаф тети Кармелы; там было так темно и таинственно и пахло почти как здесь.
– This way, please , – сказал матрос.
Он открыл каюту, зажег свет и только тогда отдал им ключи. Матрос ушел прежде, чем они успели дать ему чаевые или даже просто поблагодарить.
– Какая красота! Какая красота! – воскликнула Паула. – И как уютно!
– Вот теперь действительно кажется невероятным, что совсем рядом портовые пакгаузы, – сказал Рауль, пересчитывая чемоданы, сложенные на ковре. Все было на месте, и они решили развесить одежду и разложить вещи, некоторые из них могли показаться не совсем обычными. Паула завладела местом в глубине каюты, под иллюминатором. С удовольствием вытянувшись, она смотрела на Рауля, который, закурив трубку, продолжал раскладывать зубные щетки, пасту, книги и коробки с табаком. Любопытно будет увидеть Рауля рядом, на соседней постели. Впервые они будут спать в одной комнате после стольких свиданий и встреч в залах, салопах, кафе, поездах, автомобилях, на улицах и пляжах, в лесу. Впервые она увидит его в пижаме (аккуратно сложенная, она ужо лежала на диванчике). Паула попросила у него сигарету, и он, дав ей закурить, сел рядом и посмотрел на нее весело и насмешливо.
– Pas mal, hein? – сказал Рауль.
– Pas mal du tout, mon choux , – сказала Паула.
– Ты очень красивая в этой позе.
– Она тебя возбуждает? – сказала Паула, и оба расхохотались.
– А не отправиться ли нам на разведку? – предложил Рауль.
– Хм. Я предпочитаю остаться здесь. С мостика видны огни Буэнос-Айреса, как в фильмах с Гарделем .
– А чем тебе не нравятся огни Буэнос-Айреса? – спросил Рауль. – Я поднимусь.
– Хорошо. А я приберу в этом роскошном бордельчике, потому что твое представление о порядке… Какая красивая каюта, никогда не подумала бы, что нам могут дать такую красоту.
– Да, к счастью, она ничуть не похожа на каюты первого класса на итальянских пароходах. Преимущество этого грузовоза в строгом стиле. Дуб и ясень отражают протестантские вкусы.
– Но это еще не доказывает, что судно протестантское, хотя, может, ты и прав. Мне нравится, как пахнет твоя трубка.
– О, опасайся, – сказал Рауль.
– Чего опасаться?
– Как знать, может, запаха трубки.
– Молодой человек изволит изъясняться загадками, не так ли?
– Молодой человек будет приводить в порядок свои вещи, – сказал Рауль. – А то оставь тебя одну, наверняка потом среди моих платков окажется твой soutien-gorge .
Он подошел к столу, поправил стопку книг и тетрадей. Проверил свет, пощелкав всеми выключателями. Его приятно удивило, что освещение у изголовья кровати можно регулировать. Молодцы шведы, если это шведы. Он как раз мечтал почитать во время путешествия, почитать в постели без всяких забот.
– В эту минуту, – сказала Паула, – мой деликатный братец Родольфо сожалеет в семейном кругу о моем сумасбродном поведении. Девушка из приличной семьи отправляется путешествовать неизвестно куда и еще отказывается назвать время отправления, чтобы избежать проводов.
– Интересно, что они подумали бы, если бы узнали, что ты делишь каюту с каким-то архитектором.
– Бедным ангелочком, который носит голубые пижамы и лелеет неведомую тоску и несбыточные надежды.
– Не всегда неведомую и не всегда тоску, – сказал Рауль. – Вообще-то соленый морской воздух приносит мне удачу. Правда, непостоянную, как птица, что кружит над кораблем и сопровождает его, порой один миг, порой целый день, но потом непременно исчезает. Меня никогда не трогало, Паулита, что счастье слишком быстротечно. Переход от счастья к привычке – одно из лучших орудий смерти.
– Мой брат тебе не поверил бы, – сказала Паула. – Мой брат решил бы, что мне серьезно угрожают похотливые намерения сатира. Мой брат…
– На всякий случай, – сказал Рауль, – если вдруг возникнет галлюцинация, мираж, ошибка в темноте, сон наяву или повлияет соленый воздух, будь осторожна и не слишком раскрывайся. Женщина, укрытая простыней до подбородка, защищена от пожара.
– Я думаю, – сказала Паула, – если у тебя появятся галлюцинации, я встречу тебя этим увесистым томом Шекспира.
– Странное, однако, предназначение для Шекспира, – сказал Рауль, открывая дверь. В проеме, точно в раме, показался Карлос Лопес, который в этот момент поднимал ногу, чтобы сделать следующий шаг. «Совсем как скачущая лошадь на фотографии», – подумал Рауль.
– Привет, – сказал Лопес, резко останавливаясь. – У вас хорошая каюта?
– Очень хорошая. Взгляните сами.
Лопес взглянул и заморгал, заметив Паулу, лежавшую на диване в глубине каюты.
– Привет, – сказала Паула. – Входите, если найдете, куда поставить ногу.
Лопес заметил, что их каюта очень похожа на его, только, разумеется, побольше. Затем добавил, что встретил сеньору Пресутти, выходившую из своей каюты, и успел различить на ее лице смертельную бледность.
– Уже укачало? – спросил Рауль. – Будь осторожна, Паулита. Что же станется с этими сеньорами, когда мы увидим бегемотов и прочих морских чудищ. Наверное, у них начнется слоновая болезнь. Давайте пройдемся? Вас, кажется, зовут Лопес Меня Рауль Коста, а эта томная одалиска откликается на патрицианское имя Паула Лавалье.
– Далеко не патрицианское, – сказала Паула. – Оно, скорее, похоже на псевдоним киноактрисы, особенно Лавалье. Паула Лавалье. Рауль, прежде чем пойдешь смотреть на реку цвета львиной гривы, скажи, где моя зеленая сумка.
– Возможно, под красным жакетом или в сером чемодане, – сказал Рауль. – Палитра так разнообразна… Пойдемте, Лопес?
– Пойдемте, – ответил Лопес. – До свидания, сеньорита. Паула, истая портеньо, привыкла улавливать различные оттенки этого обращения.
– Зовите меня просто Паула, – сказала она таким тоном, чтобы Лопес догадался, что его намек она поняла и немного над ним посмеивается.
Рауль, стоя в дверях, вздохнул и поглядел на них. Он прекрасно знал все интонации Паулы, ее определенную манеру говорить определенные вещи.
– So soon, – сказал он словно про себя. – So, so soon . Лопес взглянул на него. Они вышли вместе.
Паула села на край диванчика. Каюта вдруг показалась ей маленькой, тесной. Она поискала вентилятор и неожиданно обнаружила кондиционер. Машинально включила его, посидела в одном кресле, потом в другом, рассеянно разложила щетки на полочке. Решила, что ей хорошо, что она довольна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108