– Любовь моя, не бойся! Что бы ни случилось, это нас не коснется!
Девушка глубоко вздохнула.
– Нет, коснется! Вот теперь я начинаю вспоминать… Гуффье показался в дверях, и все взглянули на него. Он выходил, чтобы переодеться после ночи, проведенной в седле. Сейчас он был с головы до ног одет в зеленый бархат, шляпу его украшали три высоких белых пера. На ногах были низкие кожаные башмаки с длинными закрученными носами, как того требовала мода.
Гуффье остановился на пороге, как бы желая продлить напряжение. Он торжествующе смотрел на Жака Кера.
– Дорогой меховщик, – с довольным видом сказал он, – я действую по поручению нашего короля. Должен прежде всего сообщить, что вы смещены с занимаемого вами поста.
Кер мрачно перебил Гуффье:
– Мы одержали победу в войне – и теперь я уже не нужен!
У Гуффье задергался нос, глаза злобно засверкали.
– Следуя дальнейшим приказаниям его королевского величества, я вас арестую. Вы должны сдать мне все имеющееся у вас оружие и отправиться вместе со мной и с охраной в тюрьму.
Кер побелел, у него задрожали руки. Было ясно, что он не ожидал такого.
– Я не надеялся получить награду за то, что я сделал для Франции и для его королевского величества, – с трудом сказал Кер. – Но я не ожидал, что неблагодарность может дойти до такой степени!
Гуффье всегда был модником, он достал носовой платок из-за пояса и вытер им нос. Платок просто купался в духах.
– Наверное, я не должен вам напоминать, что все, что вы скажете, станет известно тем, кто вас будет судить? – спросил Гуффье.
Кер взглянул на человека, который с самого начала был его врагом.
– Вы должны сказать мне, Гуффье, каковы обвинения, выдвинутые против меня.
– Обвинения? – Гуффье кисло улыбнулся. – Жак Кер, они вам самому прекрасно известны. Нечистая совесть должна подсказать вам это. А я должен сказать, что все ваши страшные преступления стали известны.
Гуффье помолчал. Он наслаждался тем, что Кер наконец-то раздавлен.
– Вы обвиняетесь в смерти госпожи Агнес Сорель. Вы дали ей яд.
В комнате воцарилась страшная тишина. Жак Кер проговорил дрожащим голосом:
– Меня обвиняют в том, что я отравил Агнес Сорель?! Этого не может быть! Это просто невозможно! Это жалкая ложь! Страшный абсурд! Никто этому не поверит!
– Тем не менее это правда, господин меховщик! – Гуффье не скрывал своего удовольствия. – У меня при себе подписанные и скрепленные королевской печатью бумаги. Вас обвиняет баронесса де Мортань, более известная как Жанна де Вандом.
Д’Арлей почувствовал, как пальцы Валери крепко ухватили его руку, и услышал ее шепот:
– Вот это имя! Графиня говорила мне во сне об этом! Теперь я все вспомнила.
Гуффье перенес свое внимание на девушку.
– У меня также есть ордер на арест девушки по имени Валери Марэ, которая нахально называла себя Валери де Вудрэ. – Он оглядел Валери с головы до ног. – Мне ясно, что это именно та девушка. Я подозревал о ее сходстве, но она точная копия. Валери Марэ, я вас арестую как сообщницу этого ужасного преступника.
3
Все медленно сошли вниз по мраморным ступенькам. Кер повернул голову назад. Валери шла сразу за ним, ее крепко держали за руки охранники. Девушка низко опустила голову и все время спотыкалась, как будто ничего не видела. За ней следовал д'Арлей. На его лице отражались злость, отчаяние, страх. Дальше шел Жан де Виллаж. Стража тесно окружила гиганта, один из солдат прижимал кончик меча к его шее.
Гийом Гуффье первым нарушил тишину, он заговорил уверенно и насмешливо:
– Можете быть уверены, экс-министр и мой старый коллега, что обвинение против вас весьма основательно. Я сам читал донесения и могу вас уверить, что доказательства весьма впечатляющие. Это был основательный заговор, и сейчас правда должна восторжествовать!
Гуффье остановился напротив барельефа, где на передний план гордо выступала фигура владельца и вдохновителя этого потрясающего здания.
– Я могу сказать только одно про вас, Жак Кер. Вы всегда мыслили масштабно. Мне не много удалось увидеть в вашем доме, но меня в нем все поразило. Наверное, вам будет неприятно сознавать, что вы никогда не увидите окончания строительства.
Два солдата шагали в конце грустной процессии. Один из них шепнул своему товарищу:
– Пьер, какая милашка! И как грустно, что она тоже оказалась в мышеловке.
Дружок подмигнул ему:
– Нам могут не поверить, когда мы станем рассказывать эту историю. Имберт, нам повезло, что мы оказались здесь. Представляешь, какие толпы соберутся поглазеть, как будут рубить голову Жаку Керу! А может, они предпочтут его четвертовать?
– Мне приходилось видеть, как применялись сразу обе казни. Если человека четвертуют – это занимает больше времени. Как эти люди иногда вопят! Но мне очень хотелось бы посмотреть казнь этой девчонки! Тебе известно, что они станут с ней делать, не так ли?
Второй солдат покачал головой:
– Не знаю. Но к женщинам можно применить любое наказание…
– Нет, их сажают на кол, а потом сжигают. Палач может заработать себе на всю оставшуюся жизнь, если догадается сдать хорошие места желающим полюбоваться, как она станет корчиться на костре.

КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава 1

1
Камера, в которую Старина Филипп проводил Жака Кера, находилась на верху башни Лузиньяна. Это была довольно большая комната, иногда Керу приходилось занимать и менее удобные помещения. Там была постель из соломы, стул и ведро. В камере было одно окно. Пахло плесенью. На стенах, как обычно, были нацарапаны какие-то рисунки и грустные послания прежних заключенных.
Старина Филипп зажег свечу и поставил ее на каменный пол рядом с койкой Кера. Он выпрямился и уставился на своего подопечного.
– Великий господин Кер, – прошептал он, – я никогда не думал, что вы окажетесь здесь под моим присмотром! Какой странный и жестокий мир! – Он покачал головой, как бы удивляясь переменчивой судьбе, затем быстро добавил: – Сударь, вам будет выдаваться одна свеча в неделю, и не более того, поэтому вам придется быть очень экономным.
Кер спокойно спросил:
– Разве я не имею права покупать дополнительные свечи?
– Да, сударь, это позволяется, – ответил Старина Филипп. – Так бывает, когда у заключенных имеются свои деньги. Господин Кер желает, чтобы я купил для него дополнительные свечи?
– Когда меня сюда привели, подчиненные надсмотрщика меня обыскали, – ответил ему Кер. – Они забрали все золото, которое было со мной, и объяснили, что, если меня отсюда выпустят, золото будет мне возвращено.
Филипп кивнул:
– Таков обычай. Но, может, господину Керу удалось сохранить какую-то часть бывшего с ним золота? Если так, то вам повезло, сударь. Иначе как наши заключенные могут получать хорошее вино и пищу? Они иногда могут себе купить лаже белый хлеб, хорошее мясо или паштет из угрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136