– Разве вы не доверяете нашим обещаниям?
Кер пристально посмотрел на Гуффье.
– Конечно нет! Я не могу верить ни одному вашему обещанию, Гуффье, и более того, я не верю ни одному обещанию короля.
Гуффье нахмурился:
– Вы оскорбили короля Франции! Вы, обычный меховщик, выражаете недоверие чести нашего короля!
– Да, – спокойно сказал Кер. – Когда вы передадите мое предложение королю Франции, скажите, что я не стану соглашаться на его обещания, и еще скажите, что он должен выполнить свою часть соглашения, прежде чем я стану выполнять свою часть.
– Это значит, что мы должны поверить вам на слово?
– Вы можете сделать это без малейших сомнений. Гийом Гуффье, верьте мне, я ведь не король или какой-то там королевский судья!
Гуффье пожал плечами:
– Хорошо, я передам королю ваши слова. И даже могу попробовать предложить ему принять ваши условия. – Гуффье вдруг расхохотался. – Здесь нет никого, кто мог бы слышать меня. Кер, я вас ни в чем не виню. Действительно, никому нельзя доверять!
Глава 6
1
В конце третьего дня суда председательствующий Гийом Гуффье взглянул на лежавший перед ним документ и сказал:
– Пришло время вызвать последнего свидетеля. Приведите господина Робера де Пуатевана.
Врач быстро вышел вперед. Он не глядел в сторону заключенного, и Жак Кер подумал: «У Робера плохое настроение».
Гуффье без всяких объяснений начал вести допрос. Он с опаской взглянул на свидетеля.
– Вы были в доме, где находилась Агнес Сорель, в то время, когда туда пожаловал Жак Кер?
– Я каждое утро посещал этот дом, потому что был лечащим врачом мадам Агнес до тех пор, пока она не умерла.
– Нас интересует только то утро, когда к госпоже Агнес пришел Жак Кер. Вы его видели, когда он пришел?
– Нет, сударь. Я услышал о его приходе и отправился к госпоже просить, чтобы она не принимала Кера. Я был уверен, что у нее не было сил принимать визитеров, даже таких близких друзей, каким был Жак Кер.
Гуффье начал насмешничать:
– Вы нам говорите, что у нее не было сил. Это вполне естественно, потому что она болела долгое время и только что перенесла… трудные роды. Но перед вами давал показания ученый доктор из университета, я уверен, вы не можете считать ее состояние в то время слишком серьезным.
Врач нахмурился.
– Положение было настолько серьезным, что любое напряжение могло привести к смерти.
Гуффье возмутился:
– На предварительном слушании вы говорили, что она могла поправиться.
Врач негодующе фыркнул.
– Это невозможно, господин судья! Я ясно объяснил, что у мадам Агнес Сорель не было никаких надежд на будущее, никаких шансов выжить!
– Значит, вы неясно давали объяснения.
– Или вы не смогли, а может, не захотели понять то, что я вам говорил, – продолжал возмущаться де Пуатеван.
Гуффье подался вперед и с яростью смотрел на свидетеля, который смел ему возражать.
– Я не стану терпеть вашей бесцеремонности, – заявил Гуффье. – Это всего лишь ваше мнение, и оно не является для нас решающим. Мы будем продолжать… Вы сказали госпоже Агнес, что было бы ошибочным встречаться с Кером?
– Да, я так сказал. Она меня не послушалась. Она сказала, что это для нее последний шанс, потому что ее конец близится…
– Господин де Бусс объяснил нам ее страхи, – перебил его судья.
– Она решила, что должна встретиться с Кером сейчас или никогда и настаивала на том, чтобы его привели к ней.
– Вам известно, почему она так настаивала на встрече?
– Это было вполне естественно, – заявил де Пуатеван. – Они много лет были близкими друзьями. Он занимался ее делами. Вполне понятно, что им нужно было поговорить о многом перед тем, как госпожа Агнес могла уйти в мир иной.
Судья побагровел от злости, потому что свидетель настойчиво говорил о приближавшейся естественной смерти мадам Агнес. Гуффье помолчал, прежде чем продолжить допрос.
– Давайте обсудим важный для нас эпизод. Вы помните, что через некоторое время после прихода Кера к мадам Агнес к вам пожаловала Жанна де Вандом?
– Да, господин судья.
– Она была взволнована?
– Она была очень зла. Я сначала не обратил на нее внимания, потому что она постоянно злится. Она ссорилась со слугами, критиковала свою хозяйку. Она мне сказала, что я не разбираюсь в медицине, и резко отзывалась о короле и всех его министрах. Она вообще никого не уважает. Весьма неприятная особа.
– Вы сказали, что сначала не обратили на нее внимания. Это значит, что потом вы все-таки отправились к госпоже Агнес?
– Да, сударь. Она мне сказала, что Жак Кер был в комнате и прошел за деревянную решетку. Я очень разозлился. Я не мог поверить своим ушам, когда она мне сказала, что он дал что-то попить госпоже Агнес.
– Вы сразу отправились в комнату?
– Я туда побежал. К моему удивлению, в комнате было светло. Кер посмел открыть ставни.
– Это весьма подозрительно!
Свидетель собирался продолжить, но при этом замечании он остановился и взглянул на судью.
– Сударь, вы сказали, что это внушает подозрение? Я вас не понимаю.
– Ясно, – сказал Гуффье, – что Кер не мог действовать против желания мадам. Однако ему нужен был свет для исполнения своих намерений.
– С другой стороны, господин судья, разве Керу не было бы удобнее сохранить темноту для выполнения своего преступного деяния, если он действительно пожаловал к мадам с такой целью? Зачем же ему было впускать в комнату свет, чтобы любой проходивший мимо, например эта де Вандом, мог видеть, что он там делает?
Щеки председательствующего судьи побагровели.
– Вы что, желаете выступить адвокатом обвиняемого – возмутился Гуффье. – Я хочу, чтобы вы наконец поняли, что вам непозволительно выражать свое мнение перед высоким судом. Вы должны только отвечать на вопросы и говорить только о фактах и личных наблюдениях.
Свидетель резко выпрямился.
– Вы сами начали дискуссию, сударь. Наверное, вам неприятно, что я не согласен с вашим мнением в отношении открытых ставен. В любом случае я честно высказал свое мнение.
Впервые за три дня у Кера пробудилась слабая надежда. «Старый дружище Робер дает показания как настоящий честный человек. Я всегда знал, насколько он порядочен. Им лучше поостеречься, иначе он наделает немало крупных дыр в сплетенной ими паутине лжи – и тогда все псевдосудьи мира не смогут починить ее!»
Кер прекрасно понимал, что судьи воспринимали лживые показания свидетелей как должное и решили, что так себя ведут все. Они не могли понять, как простой человек не хочет поддерживать во всем министров самого короля.
«Они так глупы! – думал Кер. – Им кажется, что достаточно заткнуть мне рот – и дальше все пойдет как по маслу. Они небрежно подготовили дело и теперь не могут контролировать собственных свидетелей».
Видимо, Гуффье также пришел к выводу, что следует быть более осмотрительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Кер пристально посмотрел на Гуффье.
– Конечно нет! Я не могу верить ни одному вашему обещанию, Гуффье, и более того, я не верю ни одному обещанию короля.
Гуффье нахмурился:
– Вы оскорбили короля Франции! Вы, обычный меховщик, выражаете недоверие чести нашего короля!
– Да, – спокойно сказал Кер. – Когда вы передадите мое предложение королю Франции, скажите, что я не стану соглашаться на его обещания, и еще скажите, что он должен выполнить свою часть соглашения, прежде чем я стану выполнять свою часть.
– Это значит, что мы должны поверить вам на слово?
– Вы можете сделать это без малейших сомнений. Гийом Гуффье, верьте мне, я ведь не король или какой-то там королевский судья!
Гуффье пожал плечами:
– Хорошо, я передам королю ваши слова. И даже могу попробовать предложить ему принять ваши условия. – Гуффье вдруг расхохотался. – Здесь нет никого, кто мог бы слышать меня. Кер, я вас ни в чем не виню. Действительно, никому нельзя доверять!
Глава 6
1
В конце третьего дня суда председательствующий Гийом Гуффье взглянул на лежавший перед ним документ и сказал:
– Пришло время вызвать последнего свидетеля. Приведите господина Робера де Пуатевана.
Врач быстро вышел вперед. Он не глядел в сторону заключенного, и Жак Кер подумал: «У Робера плохое настроение».
Гуффье без всяких объяснений начал вести допрос. Он с опаской взглянул на свидетеля.
– Вы были в доме, где находилась Агнес Сорель, в то время, когда туда пожаловал Жак Кер?
– Я каждое утро посещал этот дом, потому что был лечащим врачом мадам Агнес до тех пор, пока она не умерла.
– Нас интересует только то утро, когда к госпоже Агнес пришел Жак Кер. Вы его видели, когда он пришел?
– Нет, сударь. Я услышал о его приходе и отправился к госпоже просить, чтобы она не принимала Кера. Я был уверен, что у нее не было сил принимать визитеров, даже таких близких друзей, каким был Жак Кер.
Гуффье начал насмешничать:
– Вы нам говорите, что у нее не было сил. Это вполне естественно, потому что она болела долгое время и только что перенесла… трудные роды. Но перед вами давал показания ученый доктор из университета, я уверен, вы не можете считать ее состояние в то время слишком серьезным.
Врач нахмурился.
– Положение было настолько серьезным, что любое напряжение могло привести к смерти.
Гуффье возмутился:
– На предварительном слушании вы говорили, что она могла поправиться.
Врач негодующе фыркнул.
– Это невозможно, господин судья! Я ясно объяснил, что у мадам Агнес Сорель не было никаких надежд на будущее, никаких шансов выжить!
– Значит, вы неясно давали объяснения.
– Или вы не смогли, а может, не захотели понять то, что я вам говорил, – продолжал возмущаться де Пуатеван.
Гуффье подался вперед и с яростью смотрел на свидетеля, который смел ему возражать.
– Я не стану терпеть вашей бесцеремонности, – заявил Гуффье. – Это всего лишь ваше мнение, и оно не является для нас решающим. Мы будем продолжать… Вы сказали госпоже Агнес, что было бы ошибочным встречаться с Кером?
– Да, я так сказал. Она меня не послушалась. Она сказала, что это для нее последний шанс, потому что ее конец близится…
– Господин де Бусс объяснил нам ее страхи, – перебил его судья.
– Она решила, что должна встретиться с Кером сейчас или никогда и настаивала на том, чтобы его привели к ней.
– Вам известно, почему она так настаивала на встрече?
– Это было вполне естественно, – заявил де Пуатеван. – Они много лет были близкими друзьями. Он занимался ее делами. Вполне понятно, что им нужно было поговорить о многом перед тем, как госпожа Агнес могла уйти в мир иной.
Судья побагровел от злости, потому что свидетель настойчиво говорил о приближавшейся естественной смерти мадам Агнес. Гуффье помолчал, прежде чем продолжить допрос.
– Давайте обсудим важный для нас эпизод. Вы помните, что через некоторое время после прихода Кера к мадам Агнес к вам пожаловала Жанна де Вандом?
– Да, господин судья.
– Она была взволнована?
– Она была очень зла. Я сначала не обратил на нее внимания, потому что она постоянно злится. Она ссорилась со слугами, критиковала свою хозяйку. Она мне сказала, что я не разбираюсь в медицине, и резко отзывалась о короле и всех его министрах. Она вообще никого не уважает. Весьма неприятная особа.
– Вы сказали, что сначала не обратили на нее внимания. Это значит, что потом вы все-таки отправились к госпоже Агнес?
– Да, сударь. Она мне сказала, что Жак Кер был в комнате и прошел за деревянную решетку. Я очень разозлился. Я не мог поверить своим ушам, когда она мне сказала, что он дал что-то попить госпоже Агнес.
– Вы сразу отправились в комнату?
– Я туда побежал. К моему удивлению, в комнате было светло. Кер посмел открыть ставни.
– Это весьма подозрительно!
Свидетель собирался продолжить, но при этом замечании он остановился и взглянул на судью.
– Сударь, вы сказали, что это внушает подозрение? Я вас не понимаю.
– Ясно, – сказал Гуффье, – что Кер не мог действовать против желания мадам. Однако ему нужен был свет для исполнения своих намерений.
– С другой стороны, господин судья, разве Керу не было бы удобнее сохранить темноту для выполнения своего преступного деяния, если он действительно пожаловал к мадам с такой целью? Зачем же ему было впускать в комнату свет, чтобы любой проходивший мимо, например эта де Вандом, мог видеть, что он там делает?
Щеки председательствующего судьи побагровели.
– Вы что, желаете выступить адвокатом обвиняемого – возмутился Гуффье. – Я хочу, чтобы вы наконец поняли, что вам непозволительно выражать свое мнение перед высоким судом. Вы должны только отвечать на вопросы и говорить только о фактах и личных наблюдениях.
Свидетель резко выпрямился.
– Вы сами начали дискуссию, сударь. Наверное, вам неприятно, что я не согласен с вашим мнением в отношении открытых ставен. В любом случае я честно высказал свое мнение.
Впервые за три дня у Кера пробудилась слабая надежда. «Старый дружище Робер дает показания как настоящий честный человек. Я всегда знал, насколько он порядочен. Им лучше поостеречься, иначе он наделает немало крупных дыр в сплетенной ими паутине лжи – и тогда все псевдосудьи мира не смогут починить ее!»
Кер прекрасно понимал, что судьи воспринимали лживые показания свидетелей как должное и решили, что так себя ведут все. Они не могли понять, как простой человек не хочет поддерживать во всем министров самого короля.
«Они так глупы! – думал Кер. – Им кажется, что достаточно заткнуть мне рот – и дальше все пойдет как по маслу. Они небрежно подготовили дело и теперь не могут контролировать собственных свидетелей».
Видимо, Гуффье также пришел к выводу, что следует быть более осмотрительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136