Она стала настолько непривлекательной, что ни один мужчина не пожелал бы подарить ей свой взгляд.
– Если я изображала из себя такую девицу, ко мне никто не приставал, – сказала она, и ее лицо приняло обычный вид. – Мой отец говорил, если бы я родилась мужчиной, из меня вышел бы неплохой актер. Он даже говорил, что я могла бы стать ему равной, а это, господин, самая большая похвала со стороны актера.
Прежан Кеннеди промокнул губы кончиком клетчатого платка и отодвинулся от котелка. Затем он оглядел лица спутников, которые с трудом можно было различить в наступившей темноте.
– Нам следует поговорить, – сказал он. – Что мы станем делать с мертвецом?
Всем стало понятно, что отец Имберт ничего не понимал. Он смотрел на них и спрашивал:
– Должны быть похороны. Но где? И когда?
– Здесь и сейчас, – ответил шотландец.
– Вам должно быть интересно, насколько далеко мы находимся от церкви? – спросил священник. – Могу сказать только одно – мне это неизвестно.
Кеннеди обратился к д'Арлею:
– Вам знакомы эти места?
Тот отрицательно покачал головой.
– А вам, дитя мое?
Валери ответила тихим голосом, стараясь не выдать своих чувств:
– Нет, эти места мне неизвестны.
– Тогда нам придется похоронить вашего отца здесь, повторил шотландец. – Нам повезло, что с нами находится отец Имберт. Он сможет прочитать заупокойную службу.
Девушка была очень расстроена. Она посмотрела на Кеннеди, перевела взгляд на д'Арлея.
– Пожалуйста, господа! Наверное, можно придумать что-то иное.
Кеннеди объяснил ей, что им следует вовремя прибыть к месту назначения. Валери было понятно, что нельзя больше использовать повозку. Делать было нечего.
– Кроме того, – добавил шотландец, – у вашего отца будет место упокоения лучше, чем у солдат, павших в бою.
Наступила долгая и неприятная тишина.
– Мне ясны все сложности, – наконец заявила Валери. – Вы все очень добры ко мне, я не могу отказываться от вашей помощи и создавать вам новые трудности. Но все равно мне с этим трудно примириться.
Д'Арлей спросил ее:
– Вы переживаете, потому что ваш отец будет погребен без гроба?
Девушка кивнула:
– Да, милорд. Ему не будет покоя.
Девушка чуть не разрыдалась, было видно, что ей трудно продолжать этот разговор.
– У него много лет болели кости, и он часто говорил мне: «Никогда не хорони меня во влажной земле». Он говорил, что ему нужна широкая и сухая могила. Иногда, произнося это, он смеялся, но я понимала, что он верил в собственные слова. – Девушка взглянула на небо. – К утру пойдет дождь, господа, и земля будет сырой.
Д'Арлей о чем-то думал. Наконец он сказал:
– Я умею управляться с инструментами, и, если вы мне позволите использовать дерево, оставшееся от повозки, я смогу изготовить для вашего отца гроб.
Валери была согласна на все.
– Если вы это сделаете, я стану за вас всю жизнь молиться.
– Это займет у меня много времени, и мне понадобится помощь. – Д’Арлей поднялся и потребовал: – Хелион, подай мой топор!
3
Два часа д’Арлей и Валери делали гроб. Остальные сначала пытались им помочь, но потом отказались от этой затеи. Они растянулись на земле, ногами к костру, и заснули. Валери старалась изо всех сил помочь доброму господину. Она поддерживала огонь и разбирала повозку на доски. Ей было тяжело это делать, она всегда гордилась своей повозкой.
– Оказывается, я не такой ловкий, – признался д’Арлей. – Это займет гораздо больше времени, чем я думал.
Девушке стало стыдно.
– Господин д'Арлей, мне стыдно, что я отнимаю у вас столько времени.
Д'Арлей засмеялся:
– Сказать правду, несмотря на трудности, мне это очень нравится. Я даже горжусь, что смог все сделать. Если бы мне повезло и я бы родился плотником, то смог бы зарабатывать этим трудом деньги. Вместо этого я – рыцарь и мне принадлежат земли. Кажется, я нигде не достиг успеха.
– Позвольте этому не поверить.
– Могу сказать только одно в свою пользу: мне удалось хорошо научиться владеть этим. – Кивком он показал на саблю, которую снял и положил на землю. При свете углей клинок сверкал и отливал багровым. – Но у нас не ценят людей, умеющих владеть саблей. Рыцарь должен хорошо владеть пикой, боевым топориком и «утренней звездой», а сабля считается оружием, недостойным мужчины. Я хочу сказать, что когда-нибудь сабля будет считаться единственным подходящим оружием для настоящих мужчин. Мне повезло, я встретил Жака Кера и стал его другом, а в каком-то смысле и его партнером. Я разбогател с помощью Кера. – Д’Арлей вытер лоб и помахал руками. – Нам теперь стоит отдохнуть и выпить вина. Плотницкая работа вызывает жажду. Вы, наверное, очень устали, – сказал д’Арлей.
Они сели у огня и немного выпили.
– Вам пришлось много повозиться, разбирая повозку. Покажите-ка мне ваши руки!
Девушка протянула руки. Они были аккуратными, хорошей формы, пальцы – длинные и тонкие. На ладонях виднелись мозоли, кожа огрубела и потрескалась, но все равно это не были руки крестьянской девушки. «Они также не похожи на руки бродячего актера, – подумал д’Арлей. Здесь есть какая-то тайна, и я должен до нее докопаться».
– Вам приходилось много работать? – сказал д'Арлей.
– Когда отец заболел, мне приходилось делать все: ухаживать за мулами, разжигать огонь, ставить палатку. Она протянула вперед руки и грустно посмотрела на них. Это несложно заметить, не так ли? Руки грубые и некрасивые.
– Они настолько красивы, что я начинаю подумывать кое о чем. – Он посмотрел девушке в лицо. – Вы сказали мне, что существуют сомнения по поводу места вашего рождения. Можете объяснить, что именно вы имели в виду?
Валери заколебалась:
– Мы никому об этом не рассказывали. Но сейчас родители умерли, и это стало моим секретом, поэтому я могу его рассказать кому хочу. Мне самой ничего не было об этом известно до тех пор, пока мне не исполнилось десять лет. Тогда моя мать – мадам Марэ – рассказала мне об этом. – Девушка взглянула на д'Арлея и добавила: – Мне так хочется рассказать вам об этом. Вы очень добры.
Д’Арлей ждал.
– Господин д'Арлей, я не их дочь. Они меня нашли.
Д’Арлей не был удивлен. Длинная война, сложности жизни из-за орудующих вокруг банд, которые грабили страну во время перемирия… Сплошь да рядом случалось такое. Любое передвижение армии, каждый грабеж оставляли за собой дымящиеся руины, почерневшие поля и бесконечное количество трупов. Родителей убивали, и оставались детишки, которым нужно было найти новый дом, чтобы не умереть от голода. Многие записи о смерти и рождении были утеряны, и было невозможно найти следы пропавших. Говорили, что в местах, где в течение многих десятков лет шли бои, лишь немногие дети точно знали, что живут у настоящих родителей.
– Я так и думал, – сказал д’Арлей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Если я изображала из себя такую девицу, ко мне никто не приставал, – сказала она, и ее лицо приняло обычный вид. – Мой отец говорил, если бы я родилась мужчиной, из меня вышел бы неплохой актер. Он даже говорил, что я могла бы стать ему равной, а это, господин, самая большая похвала со стороны актера.
Прежан Кеннеди промокнул губы кончиком клетчатого платка и отодвинулся от котелка. Затем он оглядел лица спутников, которые с трудом можно было различить в наступившей темноте.
– Нам следует поговорить, – сказал он. – Что мы станем делать с мертвецом?
Всем стало понятно, что отец Имберт ничего не понимал. Он смотрел на них и спрашивал:
– Должны быть похороны. Но где? И когда?
– Здесь и сейчас, – ответил шотландец.
– Вам должно быть интересно, насколько далеко мы находимся от церкви? – спросил священник. – Могу сказать только одно – мне это неизвестно.
Кеннеди обратился к д'Арлею:
– Вам знакомы эти места?
Тот отрицательно покачал головой.
– А вам, дитя мое?
Валери ответила тихим голосом, стараясь не выдать своих чувств:
– Нет, эти места мне неизвестны.
– Тогда нам придется похоронить вашего отца здесь, повторил шотландец. – Нам повезло, что с нами находится отец Имберт. Он сможет прочитать заупокойную службу.
Девушка была очень расстроена. Она посмотрела на Кеннеди, перевела взгляд на д'Арлея.
– Пожалуйста, господа! Наверное, можно придумать что-то иное.
Кеннеди объяснил ей, что им следует вовремя прибыть к месту назначения. Валери было понятно, что нельзя больше использовать повозку. Делать было нечего.
– Кроме того, – добавил шотландец, – у вашего отца будет место упокоения лучше, чем у солдат, павших в бою.
Наступила долгая и неприятная тишина.
– Мне ясны все сложности, – наконец заявила Валери. – Вы все очень добры ко мне, я не могу отказываться от вашей помощи и создавать вам новые трудности. Но все равно мне с этим трудно примириться.
Д'Арлей спросил ее:
– Вы переживаете, потому что ваш отец будет погребен без гроба?
Девушка кивнула:
– Да, милорд. Ему не будет покоя.
Девушка чуть не разрыдалась, было видно, что ей трудно продолжать этот разговор.
– У него много лет болели кости, и он часто говорил мне: «Никогда не хорони меня во влажной земле». Он говорил, что ему нужна широкая и сухая могила. Иногда, произнося это, он смеялся, но я понимала, что он верил в собственные слова. – Девушка взглянула на небо. – К утру пойдет дождь, господа, и земля будет сырой.
Д'Арлей о чем-то думал. Наконец он сказал:
– Я умею управляться с инструментами, и, если вы мне позволите использовать дерево, оставшееся от повозки, я смогу изготовить для вашего отца гроб.
Валери была согласна на все.
– Если вы это сделаете, я стану за вас всю жизнь молиться.
– Это займет у меня много времени, и мне понадобится помощь. – Д’Арлей поднялся и потребовал: – Хелион, подай мой топор!
3
Два часа д’Арлей и Валери делали гроб. Остальные сначала пытались им помочь, но потом отказались от этой затеи. Они растянулись на земле, ногами к костру, и заснули. Валери старалась изо всех сил помочь доброму господину. Она поддерживала огонь и разбирала повозку на доски. Ей было тяжело это делать, она всегда гордилась своей повозкой.
– Оказывается, я не такой ловкий, – признался д’Арлей. – Это займет гораздо больше времени, чем я думал.
Девушке стало стыдно.
– Господин д'Арлей, мне стыдно, что я отнимаю у вас столько времени.
Д'Арлей засмеялся:
– Сказать правду, несмотря на трудности, мне это очень нравится. Я даже горжусь, что смог все сделать. Если бы мне повезло и я бы родился плотником, то смог бы зарабатывать этим трудом деньги. Вместо этого я – рыцарь и мне принадлежат земли. Кажется, я нигде не достиг успеха.
– Позвольте этому не поверить.
– Могу сказать только одно в свою пользу: мне удалось хорошо научиться владеть этим. – Кивком он показал на саблю, которую снял и положил на землю. При свете углей клинок сверкал и отливал багровым. – Но у нас не ценят людей, умеющих владеть саблей. Рыцарь должен хорошо владеть пикой, боевым топориком и «утренней звездой», а сабля считается оружием, недостойным мужчины. Я хочу сказать, что когда-нибудь сабля будет считаться единственным подходящим оружием для настоящих мужчин. Мне повезло, я встретил Жака Кера и стал его другом, а в каком-то смысле и его партнером. Я разбогател с помощью Кера. – Д’Арлей вытер лоб и помахал руками. – Нам теперь стоит отдохнуть и выпить вина. Плотницкая работа вызывает жажду. Вы, наверное, очень устали, – сказал д’Арлей.
Они сели у огня и немного выпили.
– Вам пришлось много повозиться, разбирая повозку. Покажите-ка мне ваши руки!
Девушка протянула руки. Они были аккуратными, хорошей формы, пальцы – длинные и тонкие. На ладонях виднелись мозоли, кожа огрубела и потрескалась, но все равно это не были руки крестьянской девушки. «Они также не похожи на руки бродячего актера, – подумал д’Арлей. Здесь есть какая-то тайна, и я должен до нее докопаться».
– Вам приходилось много работать? – сказал д'Арлей.
– Когда отец заболел, мне приходилось делать все: ухаживать за мулами, разжигать огонь, ставить палатку. Она протянула вперед руки и грустно посмотрела на них. Это несложно заметить, не так ли? Руки грубые и некрасивые.
– Они настолько красивы, что я начинаю подумывать кое о чем. – Он посмотрел девушке в лицо. – Вы сказали мне, что существуют сомнения по поводу места вашего рождения. Можете объяснить, что именно вы имели в виду?
Валери заколебалась:
– Мы никому об этом не рассказывали. Но сейчас родители умерли, и это стало моим секретом, поэтому я могу его рассказать кому хочу. Мне самой ничего не было об этом известно до тех пор, пока мне не исполнилось десять лет. Тогда моя мать – мадам Марэ – рассказала мне об этом. – Девушка взглянула на д'Арлея и добавила: – Мне так хочется рассказать вам об этом. Вы очень добры.
Д’Арлей ждал.
– Господин д'Арлей, я не их дочь. Они меня нашли.
Д’Арлей не был удивлен. Длинная война, сложности жизни из-за орудующих вокруг банд, которые грабили страну во время перемирия… Сплошь да рядом случалось такое. Любое передвижение армии, каждый грабеж оставляли за собой дымящиеся руины, почерневшие поля и бесконечное количество трупов. Родителей убивали, и оставались детишки, которым нужно было найти новый дом, чтобы не умереть от голода. Многие записи о смерти и рождении были утеряны, и было невозможно найти следы пропавших. Говорили, что в местах, где в течение многих десятков лет шли бои, лишь немногие дети точно знали, что живут у настоящих родителей.
– Я так и думал, – сказал д’Арлей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136