– Ну, что ты скажешь на это? – проговорил Шатори, откидываясь на спинку кресла.
– На что «на это»? Что, собственно, случилось?
– А вот на это, – улыбнулся капитан. – Вот на это существо! – Капитан пальцем показал на лежащего на столе щенка.
Чупати только сейчас заметил щенка и, сделав несколько шагов к столу, удивленно спросил:
– Откуда это?
– Это Тончи. Чистокровная овчарка. У него даже паспорт имеется: мамашу его зовут Анастасией, а отца – Аладаром.
– Вот это да! Какая родословная! А может, и нашим собакам нужно выдать свидетельства о рождении?… Я, по крайней мере, помню, что Кантора родила Кофа, а вот кто его отец – это не столь уж важно. А теперь выходит, что все наши овчарки почти что беспризорные?
– Но ты только не умничай!
– Ну, а что за ЧП произошло?
– А-а! – махнул рукой капитан. – Сегодня на мельнице и на заводе выдавали получку, после нее рабочие выпили и затеяли драку. С дежурным подразделением на место происшествия пустили Роби и Султана. Там небось уже давно порядок навели.
Чупати невольно нахмурил брови.
– Словом, опять этот Роби… – почти простонал он.
– Брось ты эти глупости! Сколько раз я тебе объяснял, что Кантора надо беречь… К слову, завтра меня вызывают в центральное управление. Возможно, меня переведут на новое место, а что же тогда делать с господином Тончи? Ну, что мне с ним делать?
– С господином Тончи?! Ваш господин Тончи просто паразит, – недовольно проворчал старшина и пожал плечами. – А я-то тут при чем? Что хотите, то и делайте.
Чупати не интересовала судьба щенка, особенно сейчас, когда он услышал о возможном переводе капитана Шатори на новое место службы.
«И он так равнодушно сказал мне о своем переводе! А что же будет со мной?» – подумал старшина.
– А я-то думал, что ты возьмешь этого щенка к себе, – проговорил Шатори, кладя щенка на середину стола. – Даже хотел просить тебя об этом.
Чупати скорчил гримасу.
– Ну и черт с тобой! – выругался Шатори. – Выброшу щенка на улицу, идет?
– Твой он, что хочешь, то и делай, мне он не нужен. Можешь подарить кому-нибудь.
– Мне самому его только что подарили, так что дарить я его не могу!
Шатори встал и, выйдя из-за стола, подошел к старшине. От неожиданного порыва злости, которая охватила его несколько минут назад, не осталось и следа. Он начал уговаривать старшину:
– Мог бы забрать щенка в бокс. Уговорил бы своего Кантора, а он защитил бы малыша от других собак…
– Кантора? Так что же, Кантор – нянька для щенков или сыскная собака, равной которой нет в мире?! Напрасно тратишь время, Кантор все равно не станет возиться с твоим слюнявым щенком.
Шатори открыл рот, чтобы выругаться, но в этот момент заметил Кантора, который вышел из-за спины хозяина. Огромный пес с красивой блестящей шерстью поднялся на задние лапы, а передние положил на край стола. Вытянув голову, он почти дотронулся до мордочки дрожавшего от страха щенка.
Мокрым, блестящим носом пес вдыхал странный, щекочущий, какой-то родной запах щенка. Навостренные уши Кантора уловили еле слышное повизгивание малыша. Вообще Кантор никогда не обижал собак, которые были слабее его. Однако, откровенно говоря, особой симпатии к ним он тоже не чувствовал. Сейчас же этот маленький живой комочек, неуклюже сидевший на письменном столе начальника Чупати, пробудил в нем чувства, не испытанные им прежде.
Кантор взял щенка за шиворот и поднял так осторожно, чтобы малышу не было больно и он не упал на пол. Тончи уже не скулил, а только сучил лапами в воздухе. В то же время он чувствовал, что этот огромный пес осторожно держит его и бояться нечего.
Кантор опустил щенка на ковер, несколько раз дружелюбно лизнув его в спину.
– Ну, что ты на это скажешь? – обрадованно спросил Шатори. – У Кантора сердце мягче, чем у тебя.
– Просто он старится, – пробормотал Чупати.
– Видишь, – торжественно произнес Шатори, – благородная овчарка без разрешения хозяина берет шефство над крошечным щенком, не так ли?
– Перестань! – бросил Чупати.
– Ну так как, берешь собачонку?
– Ладно уж, возьму, если у нее нет глистов…
– Вот, пожалуйста, держи справки от ветеринара, – проговорил Шатори, протягивая старшине несколько бумажек. – Глистов у щенка нет, и первая прививка ему сделана.
Тем временем крохотный щенок уютно устроился между передними лапами Кантора, уткнувшись носиком ему в грудь.
– Тронутый какой-то, – с усмешкой заметил старшина.
– Тебе радоваться надо: вот увидишь, из этого щенка еще какая собака вырастет!
– Как же, как же, конечно, вырастет… кривоногий дворовый пес… – Чупати махнул рукой. Он никак не мог взять в толк, что это нашло на Кантора, почему этот щенок так ему понравился.
– Тебе нужно получше разбираться в собачьей психологии. Видишь, твоему Кантору скучно одному.
– И ты тоже мне лекции читать собрался, – недовольно проговорил старшина.
– Это не лекция, а дружеское предупреждение. Жизнь идет вперед, а тот, кто не поспевает за ней, отстает, а отстающих, как ты сам хорошо знаешь, бьют.
Чупати глубоко вздохнул, подумав, что сейчас капитан снова начнет говорить ему об учебе, о повышении общего уровня и тому подобном.
– Ты бы лучше сказал, куда тебя переводят.
– Не знаю, завтра скажут.
– А со мной и с Кантором что будет?
– И этого я не знаю.
– Бросишь, значит, нас здесь?
Шатори тронула привязанность старшины, и он примирительным тоном сказал:
– Хорошо, хорошо… Не волнуйся, посмотрим, что-нибудь да сделаем…
Во дворе стояла тишина. Когда» старшина открыл дверку бокса, в котором находились служебные собаки, навстречу ему поднялась лишь одна Элли, младшая дочка Кантора.
«Ковыляет, как простая дворняга», – каждый раз, когда видел Элли, говорил Чупати. Впервые он произнес эти слова, когда Элли пошел второй год и старшина решил ее немножко подрессировать. Мать Элли, по кличке Кати, перевели в другое место еще в прошлом году. Кати была красивой собакой, особенно хороши у нее были передние лапы. А вот свою единственную дочку она наградила довольно-таки кривыми ногами. И все-таки, несмотря на это, выбор Чупати пал на кривоногую Элли, которая очертанием головы и смышленостью очень походила на Кантора.
«В собаке самое главное голова», – объяснил старшина капитану Шатори, остановив свой выбор на Элли. Однако Шатори и объяснять ничего не нужно было: он был уверен, что от брака Кати с Кантором могут родиться щенки с великолепными качествами.
Кантор не особенно любил свою дочь, поскольку все его симпатии были на стороне сыновей, которых, когда щенки достигли шестимесячного возраста, отняли от родителей и увезли на одну из западных погранзастав. Кантор сильно переживал и несколько дней бродил по двору сам не свой. Печаль его была столь велика, что даже ласки Элли не смогли смягчить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143