Варгалоу с интересом выслушал его, потом кивнул:
– В твоих словах есть смысл. Кроме того, они подтверждают, что на Золотых Островах существует немало людей, поддерживающих Оттемара.
Прежде чем Убийца смог что-либо на это возразить, он повернулся и вышел. Именно поэтому улыбка мрачного торжества, озарившая угрюмое лицо Кромалеха, ускользнула от его внимания. Первый Меч понимал, что Гондобар никогда не согласится освободить Оттемара. Пока тот находится в его власти, он сможет без конца выдвигать все новые и новые условия, требуя от Империи уступок. Избавитель не знал этого, так как понятия не имел об истории Гамаваров и об их роли в существующем порядке вещей. Так что задание Теннебриель было все равно что выполнено: пока Оттемар будет находиться у Гондобара в плену, она сможет взойти на престол и спокойно править. И еще одной проблемой становилось меньше: вряд ли ей удастся выйти замуж за человека, томящегося в одиночной камере пиратской крепости на каком-то всеми забытом острове! Так что все складывалось куда лучше, чем можно было представить час тому назад.
Тем временем Варгалоу поднялся в каюту к Гайлу и Сайсифер. В руке у него была стрела с намотанным на нее клочком пергамента.
– Тебя узнали, – с порога заявил он, протягивая пиратское послание Оттемару.
– Похоже, я пользуюсь популярностью, – удивился тот. – Мы не будем пытаться дать бой. Они перебьют всех до единого. Я этого не позволю.
Губы Варгалоу дрогнули.
– Ты не позволишь? Когда это ты успел принять командование?
Гайл коротко усмехнулся, хотя все нутро у него переворачивалось от страха.
– Я наследник престола. Увы, мрачная прерогатива наследников заключается в том, что они вынуждены посылать других людей на смерть ради своих интересов. Но гибель всей команды этого судна не принесет мне никакой пользы. К тому же пираты не причинят мне вреда.
– Кромалех тоже так думает. – И Варгалоу пересказал их недавний разговор.
– Тогда я должен пойти. Но Сайсифер останется с тобой.
– Согласен, – ответил Варгалоу, устремив на девушку жесткий взгляд.
– Избавьте меня от вашей галантности! – так и вспыхнула она. – Этот Ранновик уже все решил. Он хочет заполучить меня не меньше, чем его хозяин – Гайла. И я не больше вашего жажду, чтобы из-за меня лилась кровь. Мы все уже навидались этого.
– Но Гайл будет в относительной безопасности, а ты нет, – возразил Избавитель. – Эти люди…
– Я знаю, что они такое, – ровным голосом ответила она. – Если бы все зависело только от меня, я не выбрала бы для себя такой участи. Однако придется рискнуть, ничего не поделаешь.
– А как же Киррикри?
– Полетит за нами. Для него это трудно, но не невозможно. Он будет вашими глазами.
– И все-таки это как-то… – Варгалоу запнулся, подыскивая нужное слово. – Неправильно. Неправильно выдавать вас им.
– Жестоко? – подсказал Гайл. Варгалоу кивнул:
– Я готов вести с пиратами переговоры.
Девушка устремила на него изумленный взгляд. Она не ожидала таких слов от этого человека, который славился своей безжалостностью.
– Мы оба должны пойти. Пираты не причинят мне вреда, хотя, на первый взгляд, кажется, что именно это они и намерены сделать.
– Но ты же будешь абсолютно беззащитна! – воскликнул Гайл.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Мой дар говорит мне обратное. – Ее собеседники тут же напряглись, готовые к любым откровениям подспудно дремавшей в ней силы. – Верьте мне. Какие бы опасности ни грозили мне впереди, исходят они не от Гондобара и его людей. Я пойду. Как ни смешно, но мой уход к пиратам предотвратит кровопролитие. А ты, Варгалоу, должен продолжать путь. Пусть Орхунг расскажет свою историю жителям Империи, а ты объясни все про Ксаниддум. Нам же придется поговорить с Гондобаром. Может, он и не захочет слушать, но мы обязаны рассказать ему все, что знаем.
Избавитель фыркнул.
– Похоже, что миссия объединения Омары уже близка к провалу…
– Это что еще за настроения! Бодрись! – перебил его Гайл деланно грозным голосом, в котором, однако, звучала тревога.
Варгалоу криво усмехнулся.
– Странный совет, особенно из твоих уст. Но я его принимаю.
– Тогда вели спустить на воду лодку, – сказала Сайсифер.
Вскоре они были в пути. Варгалоу и его люди наблюдали, как две уменьшенные расстоянием человеческие фигурки отделились от лодки и стали подниматься по веревочной лестнице на борт пиратского корабля. Ранновик уже был там: он помог им взойти на палубу и послал Варгалоу издевательский салют. Затем они скрылись. Несколько минут спустя все три пиратских судна подняли паруса и тронулись в путь, уводя за собой галеру Кромалеха.
Орхунг подошел к Избавителю.
– Ты не этого хотел, верно? – Голос его доносился словно издалека, как будто речь давалась ему с большим трудом.
– Нет. Но это путешествие вообще изобилует неожиданностями. Я, например, понятия не имею, что нас ждет на Золотых Островах. Мы не готовы к встрече. Возможно, все будет зависеть от убедительности твоего рассказа.
– Так, значит, ты все же намерен отправиться туда прямо сейчас?
Варгалоу кивнул:
– Другого выхода нет.
– А Кромалех?
– Я должен буду любым способом узнать правду о том, кому он служит, еще до того, как мы придем на Острова. У меня нет выбора. Если он враг, нам необходимо это знать, – ответил Избавитель, впервые в жизни усомнившись в своей способности добиться желаемого.
Долго стояли они в молчании, глядя вслед уходившим на север пиратским судам, пока ветер и волны относили их собственный корабль все дальше на запад. Орхунг испытывал необоримое желание снова впасть в глубокий, точно смерть, сон. Казалось, его тело так и не оправилось до конца от травмы преждевременного насильственного пробуждения. Однако сквозь обволакивавшую его сознание тьму маяком светила цель, поставленная перед ним создателями: уничтожать зло, проникающее в этот мир извне. Именно неукротимое желание выйти победителем из этой борьбы и не давало Созданному заснуть. Была и еще одна мысль, исподволь точившая его, хотя никто не мог даже заподозрить наличие этого внутреннего конфликта. Он не был создан для общения с людьми, и вот теперь их присутствие заставило его почувствовать собственную непохожесть и одиночество. Те, кто некогда выпустил его в мир, не сочли нужным наделить свое творение таким качеством, как сомнение в себе или в правильности избранного пути, и именно это, по мнению самого Орхунга, мешало ему чувствовать себя человеком. Он был чем-то иным, отличным от других людей, ибо каждый из них, при всей верности выбранной цели, испытывал страх и неуверенность в победе. Даже Варгалоу, самый упорный и целеустремленный из них, порой колебался.
Вдруг Орхунг напрягся и, словно охотничий пес, который взял след и рвется с поводка, весь подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119