Может быть, сейчас он спит и видит кошмарный сон об этих самых Вратах между мирами? Если бы подобное могло существовать, то именно такой облик оно бы и имело – бесконечного, неизмеримого ничто. Но этого не может быть. Врата в Ксаниддуме были закрыты при помощи магии: на это ушла вся совокупная сила Иерархов Тернаннока, а также каждая крупица силы, которой обладали люди, павшие в битве под Горой.
«Это сон. Или я умер».
Свет разгорался. Далеко внизу, примерно в ста футах под собой, Кромалех вдруг увидел одинокую человеческую фигуру, двигавшуюся по одной из наиболее широких ступеней. На ней было белоснежное одеяние из материала, который отражал свет, так что при каждом движении человека острые лучи стреляли в разные стороны, и казалось, будто это он рассеивает тьму подземелья. Шестым чувством Кромалех ощутил, что незнакомец в белом смотрит в пропасть, терпеливо и выжидающе, словно подкарауливая появление божества. От него во все стороны исходила чудовищная сила – Кромалех, сам не зная как, почувствовал это, – и в то же время он притягивал к себе другую силу из окрестного пространства. И тут Кромалеха осенило: перед ним был тот самый Иерарх, Анахизер, о котором предупреждал Варгалоу. Отсюда, из глубин Теру Манга, а может, и из самых недр земли под нею, Анахизер посылал импульсы силы, которые притягивали к нему все, чего только касались. Всех этих мерзких тварей, наполнявших Теру Манга, – Ферр-Болганов, изикленов и других, еще более страшных существ, которые, по счастью, никогда не показывались на поверхности, – создал Анахизер, навечно привязав их к себе невидимыми путами своего могущества. Даже камни становятся мягкими как воск, покоряясь его воле! Кромалех пытался уговорить себя, что все это не более чем бред, безумные фантазии, но образ чародея, который закидывает незримый волшебный невод в пространство и вытягивает его, полный живой трепыхающейся добычи, оказался сильнее доводов рассудка.
Зов чародея был услышан. Повсюду, на каждой ступени громадного утеса, начали появляться обитатели мрачного подземного мира. В мгновение ока облепили они скалу, превратив ее в некое подобие огромного муравейника. Тысячи и тысячи Ферр-Болганов стояли как завороженные и не спускали глаз с сияющей белой фигуры, словно то был их бог. Да он и в самом деле был богом для этих убогих существ. Кромалеху захотелось отползти куда-нибудь подальше и забиться в темный угол, но заклятие держало крепко, не давая ему пошевелить и пальцем. По всей видимости, его присутствие осталось незамеченным, да и с самого начала чародей вряд ли имел намерение заманить Кромалеха в свою ловушку. Так, благодаря игре случая, Первый Меч Имперских Убийц оказался свидетелем странного ритуала, совершавшегося в глубокой тишине и тайне в подземелье Теру Манга.
Несмотря на огромное количество чудовищ, столпившихся на карнизах утеса, тишина в подземелье продолжала оставаться нерушимой, и Кромалех втайне надеялся, что все-таки видит дурной сон. Как это обычно бывает в кошмарах, он не мог не то что встать и убежать, но даже закрыть глаза, и потому вынужден был не отрываясь смотреть на Анахизера. Расстояние между ними было столь велико, что он не видел ни фигуры, ни черт лица чародея ничего, кроме красного влажного рта. Вот губы его дрогнули, приоткрылись, и он заговорил, властно нарушив царившую в подземелье тишину. Речь его была обращена не к рабам, в немом обожании и страхе лепившимся к скале, но к пустоте внизу. Язык, на котором он говорил, был не знаком Кромалеху, но, как ни странно, суть сказанного проступала сквозь враждебные звуки, и видения окружили Первого Меча, осыпаясь на него с темных сводов пещеры, словно огромные черные снежинки. Он различал обрывки каких-то сражений, извержения вулканов, землетрясения и наводнения, и всюду десятками и сотнями гибли люди, всюду лилась кровь. Из этих бессвязных образов Кромалеху стала отчасти ясна истинная цель Анахизера.
Бездна внизу скрывала в себе нечто куда более громадное, чем Кромалех мог себе представить. Его разум не в силах был охватить размеры и сущность скрывавшегося там бытия, но на помощь вновь пришли рассказы Варгалоу и Орхунга. Бесформенная сила, квинтэссенция чистой энергии, от века грезившая в бесконечных просторах вселенной, пробудилась. И разбудили ее события в Ксаниддуме. Правда, война на востоке была для нее не более чем одной из множества ярких и причудливых картин, которые она век за веком и тысячелетие за тысячелетием порождала ради собственной забавы. Вот и на этот раз, позабавившись и напитавшись свежей энергией, она хотела было вернуться к своим причудливым космическим видениям, но ей не дали. Анахизер, принимавший участие в том роковом заклинании, что имело столь страшные последствия для Тернаннока, еще тогда заприметил эту силу и задался целью овладеть ею. Эта мечта превратила его в предателя и изгоя, вынужденного скрываться в недрах Омары, пока люди, стремясь сохранить баланс Отражений, запечатывали Врата.
Анахизер обладал большими познаниями и сохранил достаточно сил, чтобы дотянуться из своего укрытия до тех запретных сущностей, которые обитали за пределами Омары. И он сумел привлечь внимание одной из них.
Подавшись назад, Кромалех глядел на разверзшуюся перед ним бездну с таким ужасом, словно то был зияющий вход в чумной барак. Теперь он знал, что скрывается внутри. Это были не Врата в другие миры и не вход в иное Отражение Омары. Это был спящий мозг предвечной силы, которую пытался пробудить Анахизер.
Понял Кромалех и то, какой путь к достижению своей цели избрал маг-отшельник. Иерарх собирался насытить дремлющий мозг силой, силой жизни! Омаранской жизни! Так вот для чего ему понадобилось изображать из себя завоевателя Омары! «Но это же чистое самоубийство, – подумал Первый Меч. Настоящее сумасшествие». Но все же в этом безумии, как и во всяком другом, присутствовала своя логика, которую Кромалех не мог не увидеть. Сначала Анахизер сделал попытку овладеть спящей силой извне, и она ответила на его желание. Но даже во сне она сумела использовать его в своих интересах. Ее вековечная жажда телесного воплощения затуманила рассудок Анахизера и превратила его в орудие, в своеобразную линзу, через которую находящаяся снаружи сила должна была, сфокусировавшись, прорваться в Омару. А потом, высосав из живого мира всю энергию, которую он только способен дать, сила должна была подменить его собой и сама стать Омарой.
Кромалех видел все это и многое другое, извлекая видения прямо из воздуха, как ярмарочный фокусник. Одно было не в его власти: он не мог остановить этот поток. Ему хотелось кричать от отчаяния, но и этого он не мог сделать. Сила, которая втянула его в это подземелье, держала крепко, хотя и бессознательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
«Это сон. Или я умер».
Свет разгорался. Далеко внизу, примерно в ста футах под собой, Кромалех вдруг увидел одинокую человеческую фигуру, двигавшуюся по одной из наиболее широких ступеней. На ней было белоснежное одеяние из материала, который отражал свет, так что при каждом движении человека острые лучи стреляли в разные стороны, и казалось, будто это он рассеивает тьму подземелья. Шестым чувством Кромалех ощутил, что незнакомец в белом смотрит в пропасть, терпеливо и выжидающе, словно подкарауливая появление божества. От него во все стороны исходила чудовищная сила – Кромалех, сам не зная как, почувствовал это, – и в то же время он притягивал к себе другую силу из окрестного пространства. И тут Кромалеха осенило: перед ним был тот самый Иерарх, Анахизер, о котором предупреждал Варгалоу. Отсюда, из глубин Теру Манга, а может, и из самых недр земли под нею, Анахизер посылал импульсы силы, которые притягивали к нему все, чего только касались. Всех этих мерзких тварей, наполнявших Теру Манга, – Ферр-Болганов, изикленов и других, еще более страшных существ, которые, по счастью, никогда не показывались на поверхности, – создал Анахизер, навечно привязав их к себе невидимыми путами своего могущества. Даже камни становятся мягкими как воск, покоряясь его воле! Кромалех пытался уговорить себя, что все это не более чем бред, безумные фантазии, но образ чародея, который закидывает незримый волшебный невод в пространство и вытягивает его, полный живой трепыхающейся добычи, оказался сильнее доводов рассудка.
Зов чародея был услышан. Повсюду, на каждой ступени громадного утеса, начали появляться обитатели мрачного подземного мира. В мгновение ока облепили они скалу, превратив ее в некое подобие огромного муравейника. Тысячи и тысячи Ферр-Болганов стояли как завороженные и не спускали глаз с сияющей белой фигуры, словно то был их бог. Да он и в самом деле был богом для этих убогих существ. Кромалеху захотелось отползти куда-нибудь подальше и забиться в темный угол, но заклятие держало крепко, не давая ему пошевелить и пальцем. По всей видимости, его присутствие осталось незамеченным, да и с самого начала чародей вряд ли имел намерение заманить Кромалеха в свою ловушку. Так, благодаря игре случая, Первый Меч Имперских Убийц оказался свидетелем странного ритуала, совершавшегося в глубокой тишине и тайне в подземелье Теру Манга.
Несмотря на огромное количество чудовищ, столпившихся на карнизах утеса, тишина в подземелье продолжала оставаться нерушимой, и Кромалех втайне надеялся, что все-таки видит дурной сон. Как это обычно бывает в кошмарах, он не мог не то что встать и убежать, но даже закрыть глаза, и потому вынужден был не отрываясь смотреть на Анахизера. Расстояние между ними было столь велико, что он не видел ни фигуры, ни черт лица чародея ничего, кроме красного влажного рта. Вот губы его дрогнули, приоткрылись, и он заговорил, властно нарушив царившую в подземелье тишину. Речь его была обращена не к рабам, в немом обожании и страхе лепившимся к скале, но к пустоте внизу. Язык, на котором он говорил, был не знаком Кромалеху, но, как ни странно, суть сказанного проступала сквозь враждебные звуки, и видения окружили Первого Меча, осыпаясь на него с темных сводов пещеры, словно огромные черные снежинки. Он различал обрывки каких-то сражений, извержения вулканов, землетрясения и наводнения, и всюду десятками и сотнями гибли люди, всюду лилась кровь. Из этих бессвязных образов Кромалеху стала отчасти ясна истинная цель Анахизера.
Бездна внизу скрывала в себе нечто куда более громадное, чем Кромалех мог себе представить. Его разум не в силах был охватить размеры и сущность скрывавшегося там бытия, но на помощь вновь пришли рассказы Варгалоу и Орхунга. Бесформенная сила, квинтэссенция чистой энергии, от века грезившая в бесконечных просторах вселенной, пробудилась. И разбудили ее события в Ксаниддуме. Правда, война на востоке была для нее не более чем одной из множества ярких и причудливых картин, которые она век за веком и тысячелетие за тысячелетием порождала ради собственной забавы. Вот и на этот раз, позабавившись и напитавшись свежей энергией, она хотела было вернуться к своим причудливым космическим видениям, но ей не дали. Анахизер, принимавший участие в том роковом заклинании, что имело столь страшные последствия для Тернаннока, еще тогда заприметил эту силу и задался целью овладеть ею. Эта мечта превратила его в предателя и изгоя, вынужденного скрываться в недрах Омары, пока люди, стремясь сохранить баланс Отражений, запечатывали Врата.
Анахизер обладал большими познаниями и сохранил достаточно сил, чтобы дотянуться из своего укрытия до тех запретных сущностей, которые обитали за пределами Омары. И он сумел привлечь внимание одной из них.
Подавшись назад, Кромалех глядел на разверзшуюся перед ним бездну с таким ужасом, словно то был зияющий вход в чумной барак. Теперь он знал, что скрывается внутри. Это были не Врата в другие миры и не вход в иное Отражение Омары. Это был спящий мозг предвечной силы, которую пытался пробудить Анахизер.
Понял Кромалех и то, какой путь к достижению своей цели избрал маг-отшельник. Иерарх собирался насытить дремлющий мозг силой, силой жизни! Омаранской жизни! Так вот для чего ему понадобилось изображать из себя завоевателя Омары! «Но это же чистое самоубийство, – подумал Первый Меч. Настоящее сумасшествие». Но все же в этом безумии, как и во всяком другом, присутствовала своя логика, которую Кромалех не мог не увидеть. Сначала Анахизер сделал попытку овладеть спящей силой извне, и она ответила на его желание. Но даже во сне она сумела использовать его в своих интересах. Ее вековечная жажда телесного воплощения затуманила рассудок Анахизера и превратила его в орудие, в своеобразную линзу, через которую находящаяся снаружи сила должна была, сфокусировавшись, прорваться в Омару. А потом, высосав из живого мира всю энергию, которую он только способен дать, сила должна была подменить его собой и сама стать Омарой.
Кромалех видел все это и многое другое, извлекая видения прямо из воздуха, как ярмарочный фокусник. Одно было не в его власти: он не мог остановить этот поток. Ему хотелось кричать от отчаяния, но и этого он не мог сделать. Сила, которая втянула его в это подземелье, держала крепко, хотя и бессознательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119