Какой-то человек, одетый в бриджи из оленьей кожи, которые плотно облегали ноги за счет кожаной шнуровки, взмыл над пламенем низкого костра, как будто раскалывая дым. На голове полуголого прыгуна красовалась маска крупного самца-оленя с рогами. Высокий прыжок, полет, и незнакомец с грацией кота приземлился перед Шеллоном.
– Выпейте, – уговаривал Льюис, – и все ваши желания сбудутся.
– Желания, ха, – фыркнул Деймиан. – Желания для глупцов. Мне надо выпить просто для того, чтобы забыть о том, что могло быть моим.
Хью подтолкнул его:
– И напиток поможет вам в этом, сэр. А может, даже… исполнит все ваши самые тайные желания.
Терять было нечего, поэтому Деймиан пожал плечами и опрокинул в себе содержимое жестяной кружки, огонь растекся по всему телу.
– Надеюсь. Сегодня ночью мне это как раз необходимо.
Последний из тройняшек вновь наполнил кружку, и его слова зазвучали так, словно сливались вместе:
– Я Дьюард. Пейте же вволю, сэр, это придаст вашим мыслям легкость. Вы нездешний, лорд Деймиан. Далеко едете?
– Еду на север по поручению Эдуарда Длинноногого.
– Значит, вы не останетесь в Гленроа, чтобы служить своему высокородному брату?
– Шеллон не брат мне. Я всего лишь его скромный кузен. Я просто задержался, чтобы посмотреть, как он устроится здесь, а потом отправлюсь дальше, чтобы заявить права на владения своего деда.
Трое братьев переглянулись, затем улыбнулись.
– Кузен, говорите? Но вы похожи на него, как зеркальное отражение. Прямо как мы.
Когда воздействие странного напитка дало о себе знать, настроение внезапно улучшилось. Все языческие ритуалы, совершаемые вокруг костра, отступили в темноту, когда Деймиан рассмеялся.
– Я выше… и привлекательнее.
Улыбки братьев стали еще шире, и Дьюард – по крайней мере Деймиан думал, что это Дьюард, – начал в своей манере говорить без пауз:
– О да, гораздо привлекательнее, вы согласны, братья? Просто идеально, как раз то, что нам нужно, прямо перст судьбы, а?
Головы двух других согласно закивали.
– О да. Воистину идеально.
Музыка сделалась тише, притягивая внимание Деймиана к одинокому дудочнику, играющему навязчивую мелодию. Звуки плыли в теплом ночном воздухе, кружили вокруг, заполняли мозг. Эта музыка, поглощая волю, порождала глубокую, чувственную пульсацию в крови. Среди собравшихся пробежал приглушенный шепот, за которым последовало дружное «ах!».
И тогда Деймиан увидел ее.
Тамлин.
Она шагнула в сияние праздничного костра, ее руки взялись за длинную вуаль. Потом она подняла их к небу. Все, казалось, затаили дыхание, пока она оставалась в такой молитвенной позе, затем Тамлин позволила ткани медленно сползти вниз по рукам.
Омываемое янтарным светом огня, платье Тамлин казалось золотым, сотканным из очарования Высокогорья. С высокими разрезами по бокам, оно льнуло к ее телу. Яблоневый венок венчал распущенные, медового цвета волосы, развевающиеся от легкого дуновения ветерка. Тяжелое золотое ожерелье украшало шею, а два подходящих к нему браслета были единственными вещами на обнаженных руках.
Пиктская принцесса, созданная из бесконечных шотландских туманов.
И Деймиан желал ее так, как никогда никого не желал в своей жизни.
Второй дудочник присоединился к первому, играя западающую в душу мелодию, Тамлин приподнялась на носках и качала раскачиваться под ритмичный бой барабана. Мерный пульсирующий бой задавал ритм чувственному покачиванию ее бедер. Когда музыка стала нарастать, вступили волынщики. Тело Тамлин волнообразно двигалось в танце настолько чувственном, настолько языческом, что ослепляющая волна похоти завладела Деймианом.
Тамлин кружила вокруг костра. Ее гибкие, кошачьи движения набирали силу, не уступающую силе мелодии. Она перебросила сетку вуали через голову, и вуаль развевалась позади нее, словно крылья.
Зачарованный, околдованный, с колотящимся в ритме барабанного боя сердцем, со сгущающейся кровью Деймиан казалось, бредил. Он ощутил дурноту. Эта женщина не принадлежит ему. Никогда не будет принадлежать. Не в силах оторвать от нее глаз, он наблюдал, как она танцует, словно приподнимаемая над землей странной музыкой. Эта мелодия таила в себе какое-то волшебство, жила своей собственной жизнью.
Она танцует для Джулиана. Только для Джулиана.
Деймиан покачнулся от чувства потери, от боли, настолько глубокой, что сердце едва не перестало биться. Многие годы это лицо являлось ему в снах – лицо женщины, которая должна принадлежать ему. Вместо этого она танцует для его кузена. Как могли его видения, которые никогда прежде не обманывали, так ошибиться в этом?
Хью снова наполнил кружку.
– Давайте же, прекрасный незнакомец, выпейте это. Забудьте о том, что мучает вас.
Деймиан послушно выпил, готовый воспользоваться чем угодно, что поможет забыть. На этот раз действие напитка, казалось, усилилось, прожигая дорожку к желудку, разливаясь жаром по жилам. Оглянувшись на огонь, он увидел, что Джулиан теперь танцует вместе с Тамлин. Этот танец – прелюдия к совокуплению. С мучительной ясностью Деймиан понимал, что его кузен этой ночью возьмет Тамлин, сделает ее своей. Люди Гленроа рассматривали это как важный, возвышенный обряд – любовное соитие властителя глена и Майской Королевы. Доброе предзнаменование для кланов Шейна и Огилви.
Закрыв глаза, Деймиан покачнулся, чувствуя головокружение и тошноту. Все вокруг закружилось, и он испугался, что может отключиться.
– Добрый сэр, вы что-то бледны. Вот, выпейте, – сказал Хью, снова наполняя кружку. – Пусть это смягчит боль вашей растревоженной души.
Мозг воина предостерегал его: быть может, они предлагают какое-то одурманивающее зелье, хотя непонятно зачем. Да это и не имело значения. Деймиан снова оглянулся и увидел Джулиана, целующего Тамлин у праздничного костра. Ничто больше не имело значения. Послав все к черту, Деймиан поглядел на кружку с напитком, на поверхности которого плавали мелкие травинки, затем поднес ее ко рту и залпом выпил.
– Твои братья вернулись, мчались во весь опор, чтобы поскорее прискакать в Лайонглен, – увещевала старуха. – Ты должна поторопиться. Ночь на исходе.
Эйтин Огилви кивнула, глядя на кубок в своей руке. Мелкие травинки кружили и плясали на поверхности сидра.
– Ты уверена?
Знахарка улыбнулась:
– Странно, что ты теперь задаешь этот вопрос. Я думала, ты твердо ступила на этот путь и ничто не может остановить тебя.
Испытывая легкое головокружение от волнения и нервозности, Эйтин наблюдала за меняющимся узором порошка на поверхности.
– Тогда это были просто слова, а сейчас…
Уна засмеялась похожим на кудахтанье смехом, медленно кружа вокруг Эйтин.
– Сейчас у тебя есть сильный, красивый мужчина, голый как в день появления на свет, прикованный цепью к кровати в башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81