Причина, по которой он был здесь, с ней, давно оставила ее мысли. Она лишь хотела прикасаться к нему, ласкать его.
Его руки были прекрасны, твердые как гранит, явно ставшие такими в результате многих лет владения мечом и копьем, и в то же время не выглядели огромными и неуклюжими, как у Эйнара. Была в теле незнакомца какая-то гибкость, элегантность воина, которая ставила его над всеми мужчинами.
Прервав поцелуй, он глотнул воздуха, и его глаза отыскали ее глаза, словно он разговаривал с ее душой с помощью ясновидения. Его бледный взгляд говорил об обожании, любви, затаенном желании – эмоции, которые изумили Эйтин.
Подвижные губы вновь накрыли ее рот. Он целовал ее, обучая искусству наслаждения. Ее самообладание рассыпалось на мелкие осколки, а поцелуй все длился и длился. Эйтин почувствовала, как низкий стон эхом отозвался в ней, но не была уверена, исходил этот звук от нее или от него, впрочем, ей было все равно, поскольку он продолжал целовать ее.
Его тело исходило жаром, опаляя ее, выжигая клеймо, когда поцелуй углубился, сделался более требовательным. Язык прижался к сомкнутым губам. Он не принуждал ее открыться, хотя когда она вздохнула, ищущий язык ухватился за эту возможность, вонзившись внутрь, чтобы погладить ее язык, покружить вокруг него. Ощущение было странным, но она быстро научилась ритму, игре.
Эйтин вспомнила, как однажды Динсмор зажал ее в угол, когда она вышла из уборной, и попытался навязать поцелуй. Его язык был противным и мокрым, и у нее возникло ощущение, будто ей в рот засовывают кусок телячьей печени. Никакого сравнения. Этот незнакомец показывал ей, какими восхитительными, какими разными могут быть поцелуи.
Оставив ее задыхающейся, он прошелся губами вдоль скулы, затем спустился вниз по шее, задержавшись, чтобы омыть языком то местечко, где лихорадочно бился пульс. Сердце заколотилось о ребра, но Эйтин слышала и то, как гулко стучит его сердце в груди, и поняла, что сила этого волшебства между ними передается и ему.
Эйтин оставалась недвижима, встревоженная этим таинственным, магическим воздействием, которое он так легко оказывал на нее. И все равно что-то притягивало ее к нему, влекло инстинктами, старыми, как сам мир.
Соскользнув вниз по кровати, он притянул Эйтин под себя, и крепкий вес стальных мускулов воина вжал ее в постель. Тело приспособилось к его очертаниям, и ее округлая мягкость идеально слилась с его твердостью. Он был тяжелым, и все же Эйтин нашла, что наслаждается этим ощущением.
Его тело сдвинулось ниже, и в возрастающем желании губы с упоением сомкнулись на ее груди. Вначале язык скользнул вокруг твердой вершины соска, игриво полизывая его. Затем, втянув глубже, незнакомец стал посасывать его в ритме который эхом отозвался во всем теле. Ладонями стиснув его руки, она изогнулась ему навстречу, желая, жаждая всего этого.
На мгновение выпав из времени, он остановился, чтобы посмотреть на нее.
– Что-то не так? – спросила она, внезапно испугавшись, что он не возьмет ее.
Он отвел волосы с ее лица.
– Я хочу навсегда сохранить в памяти твой образ. Когда я постарею и поседею, то буду вызывать это воспоминание, возрождать это волшебство. Вспоминать тебя, такую прекрасную, с этими золотыми волосами, поцелованными огнем. Вспоминать, как я мечтал об этом столько долгих холодных лет.
Его пальцы подготавливали ее к своему вторжению. Он застонал, когда скользнул в нее пальцем, потом двумя. Ее бедра дернулись в ответ, когда он растянул ее тело.
– Ты такая тугая. Я не хочу причинить тебе боль. – Затем он стал медленно вводить и выводить пальцы, открывая, растягивая ее.
– Пожалуйста… – Она, казалось, не в силах была вымолвить больше ни слова.
Взяв руки Эйтин, он сплел ее пальцы со своими и прижал их к кровати у нее над головой, приноравливаясь к ее телу.
– Ты можешь почувствовать боль, когда я войду. Я бы предпочел, чтобы такой особенный момент не был омрачен болью. Но не бойся: наслаждение по другую сторону. Целуй меня, люби меня, владей мной, – прошептал он, напрягая мышцы бедер, а затем скользнул в нее. Он приостановился, когда наткнулся на преграду. Эйтин почувствовала, как, немного приподнявшись, он готовится, собираясь с силами, чтобы прорваться сквозь ее девственность.
– Подожди… – вскрикнула Эйтин.
– Подождать? – последовал сдавленный ответ.
– Да… ты должен высказать свое самое сокровенное желание.
Он повторял за ней, словно она говорила на непонятном языке:
– Желание?
– Да, о том, чего твоя душа желает больше всего.
Она поцеловала его в шею, молча прося богов, чтобы от их огненной страсти родился ребенок. Ребенок, который, согласно ее планам, должен защитить Лайонглен и Койнлер-Вуд… теперь она хочет этого ребенка.
Хочет его ребенка.
– Посмотри на меня, – хрипло приказал он. – Ты – мое желание. Я хочу видеть твои глаза, когда овладею тобой. Когда сделаю тебя своей.
Эйтин захлопала ресницами, уставившись в его скрытое полутенью лицо, пораженная убежденностью в его словах. В этом утверждении она услышала «навсегда». Ее сердце сжалось от осознания, что такое невозможно, как бы душа ни желала, ни стремилась к этому.
Она изумлялась тому, как горячая пульсирующая плоть толкалась, тыкалась в ее барьер. Величина была пугающей, но Эйтин вспомнила указания Уны дышать глубоко и медленно, расслабиться, пока тело не приноровится, чтобы принять в себя его плоть. Несомненно, это слияние было огненным волшебством. Сбитая с толку его колебанием, она почувствовала, как он отступил, но затем вошел резко и глубоко. Крик сорвался с ее губ, но он поймал его, целуя до тех пор, пока боль не отступила. Лежа неподвижно, Эйтин упивалась тем, как глубоко находится он теперь внутри ее, как соединены их тела.
Слегка приподнявшись, он вновь задвигался в ней, войдя еще глубже, заставив ее застонать от наслаждения и желания, а не от боли.
– Мое желание – быть с тобой, в тебе, владеть тобой, обладать тобой… всегда.
Ее прекрасный незнакомец установил ритм погружений, от которого она льнула к нему, вонзаясь ногтями ему в плечи Но потом и этого стало недостаточно. Она подхватила ритм, выгибаясь навстречу его яростным толчкам. Темп ускорялся, такой же дикий и неистовый, как летняя гроза.
Ее тело взорвалось снопом раскаленно-белых искр, едва не ослепив, когда незнакомец вовлек ее в огненный водоворот. Его тело напряглось, он задрожал, мука и наслаждение отразились на его таком прекрасном лице. Эйтин тесно прижималась к нему, пока обжигающий жар его семени вливался в ее тело.
Великолепие их слияния вызвало слезы у нее на глазах, и застенчиво и смиренно спрятала она лицо у него на груди. К ее удивлению, он еще не закончил. С самодовольной улыбкой он внезапно перевернул ее на живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Его руки были прекрасны, твердые как гранит, явно ставшие такими в результате многих лет владения мечом и копьем, и в то же время не выглядели огромными и неуклюжими, как у Эйнара. Была в теле незнакомца какая-то гибкость, элегантность воина, которая ставила его над всеми мужчинами.
Прервав поцелуй, он глотнул воздуха, и его глаза отыскали ее глаза, словно он разговаривал с ее душой с помощью ясновидения. Его бледный взгляд говорил об обожании, любви, затаенном желании – эмоции, которые изумили Эйтин.
Подвижные губы вновь накрыли ее рот. Он целовал ее, обучая искусству наслаждения. Ее самообладание рассыпалось на мелкие осколки, а поцелуй все длился и длился. Эйтин почувствовала, как низкий стон эхом отозвался в ней, но не была уверена, исходил этот звук от нее или от него, впрочем, ей было все равно, поскольку он продолжал целовать ее.
Его тело исходило жаром, опаляя ее, выжигая клеймо, когда поцелуй углубился, сделался более требовательным. Язык прижался к сомкнутым губам. Он не принуждал ее открыться, хотя когда она вздохнула, ищущий язык ухватился за эту возможность, вонзившись внутрь, чтобы погладить ее язык, покружить вокруг него. Ощущение было странным, но она быстро научилась ритму, игре.
Эйтин вспомнила, как однажды Динсмор зажал ее в угол, когда она вышла из уборной, и попытался навязать поцелуй. Его язык был противным и мокрым, и у нее возникло ощущение, будто ей в рот засовывают кусок телячьей печени. Никакого сравнения. Этот незнакомец показывал ей, какими восхитительными, какими разными могут быть поцелуи.
Оставив ее задыхающейся, он прошелся губами вдоль скулы, затем спустился вниз по шее, задержавшись, чтобы омыть языком то местечко, где лихорадочно бился пульс. Сердце заколотилось о ребра, но Эйтин слышала и то, как гулко стучит его сердце в груди, и поняла, что сила этого волшебства между ними передается и ему.
Эйтин оставалась недвижима, встревоженная этим таинственным, магическим воздействием, которое он так легко оказывал на нее. И все равно что-то притягивало ее к нему, влекло инстинктами, старыми, как сам мир.
Соскользнув вниз по кровати, он притянул Эйтин под себя, и крепкий вес стальных мускулов воина вжал ее в постель. Тело приспособилось к его очертаниям, и ее округлая мягкость идеально слилась с его твердостью. Он был тяжелым, и все же Эйтин нашла, что наслаждается этим ощущением.
Его тело сдвинулось ниже, и в возрастающем желании губы с упоением сомкнулись на ее груди. Вначале язык скользнул вокруг твердой вершины соска, игриво полизывая его. Затем, втянув глубже, незнакомец стал посасывать его в ритме который эхом отозвался во всем теле. Ладонями стиснув его руки, она изогнулась ему навстречу, желая, жаждая всего этого.
На мгновение выпав из времени, он остановился, чтобы посмотреть на нее.
– Что-то не так? – спросила она, внезапно испугавшись, что он не возьмет ее.
Он отвел волосы с ее лица.
– Я хочу навсегда сохранить в памяти твой образ. Когда я постарею и поседею, то буду вызывать это воспоминание, возрождать это волшебство. Вспоминать тебя, такую прекрасную, с этими золотыми волосами, поцелованными огнем. Вспоминать, как я мечтал об этом столько долгих холодных лет.
Его пальцы подготавливали ее к своему вторжению. Он застонал, когда скользнул в нее пальцем, потом двумя. Ее бедра дернулись в ответ, когда он растянул ее тело.
– Ты такая тугая. Я не хочу причинить тебе боль. – Затем он стал медленно вводить и выводить пальцы, открывая, растягивая ее.
– Пожалуйста… – Она, казалось, не в силах была вымолвить больше ни слова.
Взяв руки Эйтин, он сплел ее пальцы со своими и прижал их к кровати у нее над головой, приноравливаясь к ее телу.
– Ты можешь почувствовать боль, когда я войду. Я бы предпочел, чтобы такой особенный момент не был омрачен болью. Но не бойся: наслаждение по другую сторону. Целуй меня, люби меня, владей мной, – прошептал он, напрягая мышцы бедер, а затем скользнул в нее. Он приостановился, когда наткнулся на преграду. Эйтин почувствовала, как, немного приподнявшись, он готовится, собираясь с силами, чтобы прорваться сквозь ее девственность.
– Подожди… – вскрикнула Эйтин.
– Подождать? – последовал сдавленный ответ.
– Да… ты должен высказать свое самое сокровенное желание.
Он повторял за ней, словно она говорила на непонятном языке:
– Желание?
– Да, о том, чего твоя душа желает больше всего.
Она поцеловала его в шею, молча прося богов, чтобы от их огненной страсти родился ребенок. Ребенок, который, согласно ее планам, должен защитить Лайонглен и Койнлер-Вуд… теперь она хочет этого ребенка.
Хочет его ребенка.
– Посмотри на меня, – хрипло приказал он. – Ты – мое желание. Я хочу видеть твои глаза, когда овладею тобой. Когда сделаю тебя своей.
Эйтин захлопала ресницами, уставившись в его скрытое полутенью лицо, пораженная убежденностью в его словах. В этом утверждении она услышала «навсегда». Ее сердце сжалось от осознания, что такое невозможно, как бы душа ни желала, ни стремилась к этому.
Она изумлялась тому, как горячая пульсирующая плоть толкалась, тыкалась в ее барьер. Величина была пугающей, но Эйтин вспомнила указания Уны дышать глубоко и медленно, расслабиться, пока тело не приноровится, чтобы принять в себя его плоть. Несомненно, это слияние было огненным волшебством. Сбитая с толку его колебанием, она почувствовала, как он отступил, но затем вошел резко и глубоко. Крик сорвался с ее губ, но он поймал его, целуя до тех пор, пока боль не отступила. Лежа неподвижно, Эйтин упивалась тем, как глубоко находится он теперь внутри ее, как соединены их тела.
Слегка приподнявшись, он вновь задвигался в ней, войдя еще глубже, заставив ее застонать от наслаждения и желания, а не от боли.
– Мое желание – быть с тобой, в тебе, владеть тобой, обладать тобой… всегда.
Ее прекрасный незнакомец установил ритм погружений, от которого она льнула к нему, вонзаясь ногтями ему в плечи Но потом и этого стало недостаточно. Она подхватила ритм, выгибаясь навстречу его яростным толчкам. Темп ускорялся, такой же дикий и неистовый, как летняя гроза.
Ее тело взорвалось снопом раскаленно-белых искр, едва не ослепив, когда незнакомец вовлек ее в огненный водоворот. Его тело напряглось, он задрожал, мука и наслаждение отразились на его таком прекрасном лице. Эйтин тесно прижималась к нему, пока обжигающий жар его семени вливался в ее тело.
Великолепие их слияния вызвало слезы у нее на глазах, и застенчиво и смиренно спрятала она лицо у него на груди. К ее удивлению, он еще не закончил. С самодовольной улыбкой он внезапно перевернул ее на живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81