Когда он наконец открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, Уна быстро влила жидкость между губ, затем Эйтин зажала ему рот ладонью, чтобы не выплюнул.
Колдовские глаза метали молнии ярости, безмолвно приказывая освободить его и обещая возмездие. Затаив дыхание, Эйтин ждала до тех пор, пока мышцы его горла не задвигались, неся в желудок зелье, которое выжжет из его памяти все воспоминания о ней. Слезы вскипали, пока она наблюдала за этими незабываемыми зелеными глазами, видела, как сопротивление уменьшается по мере того, как отвар разливается по телу и мгновенно начинает действовать.
Эйтин отпустила его нос. Она ожидала взрыва ярости и потока угроз. Вместо этого Деймиан просто смотрел на нее, и вскоре она поняла причину. Во время борьбы она передвинулась и больше не сидела спиной к свету, льющемуся через бойницу. Теперь свет был направлен ей в лицо, и Деймиан отчетливо видел ее.
Он попытался поднять руку, но Льюис по-прежнему держал ее. Эйтин кивком приказала брату отпустить Рейвенхока, хотя и боялась, что он может снова вцепиться ей в волосы. Его ладонь, мозолистая и сильная, поднялась к ее лицу. Не в силах удержаться, Эйтин прижалась к его руке, наслаждаясь этим последним прикосновением.
Большим пальцем он стер слезинку, катящуюся по ее щеке.
– Ты плачешь, призрачная принцесса? Интересно, у призрачных слез другой вкус? Если я попробую одну, не пропадет ли моя бессмертная душа?
Эйтин часто заморгала. Ее потрясенный рассудок кричал, что Деймиан уже произносил эти слова раньше. Но он не должен помнить их. Зелье и колдовство Уны должно стереть все его воспоминания. И снова Эйтин задалась вопросом, не течет ли в его жилах кровь кельтских чародеев, делая Деймиана более устойчивым к эликсиру? Крайне необходимо, чтобы он полностью забыл это время с ней. Трепет страха пробежал по позвоночнику. Однако слова, которые он прошептал, развеяли опасения.
– Я заплачу и эту цену – с радостью. Я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду любить.
Острые зубы до боли впились в нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу всхлип. Дьюард отпустил волосы Деймиана.
– Сестра… ты что, не слышала? Под действием мандрагоры человек говорит только правду.
Эйтин видела, как затрепетали густые ресницы Деймиана, когда отвар начал действовать, почувствовала, как расслабились мускулы руки. Она поймала его руку в свою ладонь, прижала еще раз к своему лицу и молча заплакала.
Почти не замечая, как поднимаются другие, она смотрела, как он медленно погружается в сон, медленно ускользает от нее, из ее жизни.
Эйнар скрестил руки и упрямо выпятил грудь.
– Удержите его, принцесса. Он ваш, он связан с вами великим обрядом Белтейна. Если будет на то воля Одина, вы понесете его ребенка. Ребенку нужен отец. Этот воин любит вас. Вы слышали его слова.
Сквозь слезы она выдавила:
– Нет, он считает, что я Тамлин. Он любит ее. Просто он думает, что я – это она.
Не в силах вынести боль, она вскочила на ноги, посмотрев на Уну. Та тоже плакала. С мучительным стоном Эйтин выбежала из комнаты.
На краю леса перед Гленроа Эйтин натянула поводья своей лошади и подождала, пока Хью поможет ей спешиться. Она почти не замечала ничего вокруг, не сводя глаз с Эйнара. Великан поднял лорда Рейвенхока со спины своего тяжеловоза, словно Деймиан весил не больше маленького ребенка. Поскольку время было дорого, им пришлось скакать всю ночь, чтобы достичь Гленроа до рассвета. О том, чтобы везти Рейвенхока в повозке, не могло быть и речи. К счастью, Эйнар был достаточно силен, чтобы держать Деймиана перед собой. Добрый великан с легкостью управлялся с крупным рыцарем.
– Куда положить его, принцесса?
Эйтин вытащила плед, который держала под накидкой, и развернула шерстяную ткань. Она указала на границу Гленроа:
– Вон туда.
Она хотела, чтобы Деймиана нашли быстро, и в то же время надо быть уверенной, что никто из Гленроа ничего не заметит. Ее золотистые с огненным оттенком волосы слишком заметны: даже на расстоянии ее можно узнать. Так рисковать она не может. Дрожащими пальцами она натянула на голову капюшон, пряча волосы.
Желудок Эйтин сжимался от холодной тревоги. Предполагалось, что братья поедут далеко, куда-нибудь подальше от Глен-Эллаха и Глен-Шейна и найдут чужака. Вместо этого они привезли кузена одного из самых могущественных людей в стране, Джулиана Шелл она. Оставалось лишь надеяться, что Деймиан здесь просто в гостях и отправится дальше, чтобы вступить во владения своего деда, что, по заверениям Хью, он и собирается сделать.
Эйтин расстелила плед под кустом и подождала, когда Эйнар положит на него Сент-Джайлза. Опустившись на колени, заботливо прикрыла спящего половиной пледа, но тут ему на лоб упала капля. Сначала Эйтин подумала, что это ее слеза, но когда другая капля шлепнулась ей на руку, стало ясно, что начинается мелкий утренний дождь.
Эйтин любовно погладила вначале одну бровь цвета воронова крыла, затем другую, стараясь запечатлеть в своей памяти образ спящего лица. Образ, который она будет носить вечно. Наклонившись, прикоснулась к его холодным губам.
– A cushla mo cridle – биение моего сердца.
Ей так много хотелось сказать ему, сказать, как она сожалеет, что он оказался втянутым в ее отчаянную борьбу за спасение Лайонглена и Койнлер-Вуда. Объяснить, что поскольку у женщин так мало возможностей распоряжаться своей жизнью, им приходится быть смелыми и хвататься за любые возможные средства, дабы защитить людей, зависящих от них. Что она выполняет последнюю волю своего опекуна, пытаясь не отдать Лайонглен в руки Коминов или Кэмпбеллов и уберечь от Эдуарда Длинноногого. Но больше всего ей хотелось, чтобы они встретились раньше, до того, как он полюбил Тамлин, в то время, когда в его сердце было место для нее.
Она не произнесла ни слова.
Прижавшись к его лбу своим, она закрыла глаза от застилающих слез.
– Будь счастлив, береги себя, Деймиан Сент-Джайлз.
Эйнар подошел и помог ей подняться на ноги.
– Вы совершаете ошибку, принцесса.
Она пошла прочь, не оглянувшись.
– Слишком поздно. Дело сделано.
Хью стоял, держа поводья ее кобылы и наблюдая за сестрой понимающим взглядом. Казалось, он хотел что-то сказать, потом передумал и вместо этого предложил ей руку, чтобы помочь сесть на вороную лошадь.
Она покачала головой:
– Отведи лошадей на край леса и спрячь. Я останусь здесь и понаблюдаю. Я не могу уехать, пока кто-нибудь не приедет и не найдет… его.
Эйтин не могла произнести его имя. Больше она никогда не должна произносить его. Начиная с этого дня ее воин будет безымянным. Слишком силен был соблазн прошептать его имя ветру в какую-нибудь лунную ночь и призвать Деймиана к себе.
– Всадники приближаются с юга, сестра. – Льюис коснулся голубой шерстяной накидки, прикрывающей ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Колдовские глаза метали молнии ярости, безмолвно приказывая освободить его и обещая возмездие. Затаив дыхание, Эйтин ждала до тех пор, пока мышцы его горла не задвигались, неся в желудок зелье, которое выжжет из его памяти все воспоминания о ней. Слезы вскипали, пока она наблюдала за этими незабываемыми зелеными глазами, видела, как сопротивление уменьшается по мере того, как отвар разливается по телу и мгновенно начинает действовать.
Эйтин отпустила его нос. Она ожидала взрыва ярости и потока угроз. Вместо этого Деймиан просто смотрел на нее, и вскоре она поняла причину. Во время борьбы она передвинулась и больше не сидела спиной к свету, льющемуся через бойницу. Теперь свет был направлен ей в лицо, и Деймиан отчетливо видел ее.
Он попытался поднять руку, но Льюис по-прежнему держал ее. Эйтин кивком приказала брату отпустить Рейвенхока, хотя и боялась, что он может снова вцепиться ей в волосы. Его ладонь, мозолистая и сильная, поднялась к ее лицу. Не в силах удержаться, Эйтин прижалась к его руке, наслаждаясь этим последним прикосновением.
Большим пальцем он стер слезинку, катящуюся по ее щеке.
– Ты плачешь, призрачная принцесса? Интересно, у призрачных слез другой вкус? Если я попробую одну, не пропадет ли моя бессмертная душа?
Эйтин часто заморгала. Ее потрясенный рассудок кричал, что Деймиан уже произносил эти слова раньше. Но он не должен помнить их. Зелье и колдовство Уны должно стереть все его воспоминания. И снова Эйтин задалась вопросом, не течет ли в его жилах кровь кельтских чародеев, делая Деймиана более устойчивым к эликсиру? Крайне необходимо, чтобы он полностью забыл это время с ней. Трепет страха пробежал по позвоночнику. Однако слова, которые он прошептал, развеяли опасения.
– Я заплачу и эту цену – с радостью. Я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду любить.
Острые зубы до боли впились в нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу всхлип. Дьюард отпустил волосы Деймиана.
– Сестра… ты что, не слышала? Под действием мандрагоры человек говорит только правду.
Эйтин видела, как затрепетали густые ресницы Деймиана, когда отвар начал действовать, почувствовала, как расслабились мускулы руки. Она поймала его руку в свою ладонь, прижала еще раз к своему лицу и молча заплакала.
Почти не замечая, как поднимаются другие, она смотрела, как он медленно погружается в сон, медленно ускользает от нее, из ее жизни.
Эйнар скрестил руки и упрямо выпятил грудь.
– Удержите его, принцесса. Он ваш, он связан с вами великим обрядом Белтейна. Если будет на то воля Одина, вы понесете его ребенка. Ребенку нужен отец. Этот воин любит вас. Вы слышали его слова.
Сквозь слезы она выдавила:
– Нет, он считает, что я Тамлин. Он любит ее. Просто он думает, что я – это она.
Не в силах вынести боль, она вскочила на ноги, посмотрев на Уну. Та тоже плакала. С мучительным стоном Эйтин выбежала из комнаты.
На краю леса перед Гленроа Эйтин натянула поводья своей лошади и подождала, пока Хью поможет ей спешиться. Она почти не замечала ничего вокруг, не сводя глаз с Эйнара. Великан поднял лорда Рейвенхока со спины своего тяжеловоза, словно Деймиан весил не больше маленького ребенка. Поскольку время было дорого, им пришлось скакать всю ночь, чтобы достичь Гленроа до рассвета. О том, чтобы везти Рейвенхока в повозке, не могло быть и речи. К счастью, Эйнар был достаточно силен, чтобы держать Деймиана перед собой. Добрый великан с легкостью управлялся с крупным рыцарем.
– Куда положить его, принцесса?
Эйтин вытащила плед, который держала под накидкой, и развернула шерстяную ткань. Она указала на границу Гленроа:
– Вон туда.
Она хотела, чтобы Деймиана нашли быстро, и в то же время надо быть уверенной, что никто из Гленроа ничего не заметит. Ее золотистые с огненным оттенком волосы слишком заметны: даже на расстоянии ее можно узнать. Так рисковать она не может. Дрожащими пальцами она натянула на голову капюшон, пряча волосы.
Желудок Эйтин сжимался от холодной тревоги. Предполагалось, что братья поедут далеко, куда-нибудь подальше от Глен-Эллаха и Глен-Шейна и найдут чужака. Вместо этого они привезли кузена одного из самых могущественных людей в стране, Джулиана Шелл она. Оставалось лишь надеяться, что Деймиан здесь просто в гостях и отправится дальше, чтобы вступить во владения своего деда, что, по заверениям Хью, он и собирается сделать.
Эйтин расстелила плед под кустом и подождала, когда Эйнар положит на него Сент-Джайлза. Опустившись на колени, заботливо прикрыла спящего половиной пледа, но тут ему на лоб упала капля. Сначала Эйтин подумала, что это ее слеза, но когда другая капля шлепнулась ей на руку, стало ясно, что начинается мелкий утренний дождь.
Эйтин любовно погладила вначале одну бровь цвета воронова крыла, затем другую, стараясь запечатлеть в своей памяти образ спящего лица. Образ, который она будет носить вечно. Наклонившись, прикоснулась к его холодным губам.
– A cushla mo cridle – биение моего сердца.
Ей так много хотелось сказать ему, сказать, как она сожалеет, что он оказался втянутым в ее отчаянную борьбу за спасение Лайонглена и Койнлер-Вуда. Объяснить, что поскольку у женщин так мало возможностей распоряжаться своей жизнью, им приходится быть смелыми и хвататься за любые возможные средства, дабы защитить людей, зависящих от них. Что она выполняет последнюю волю своего опекуна, пытаясь не отдать Лайонглен в руки Коминов или Кэмпбеллов и уберечь от Эдуарда Длинноногого. Но больше всего ей хотелось, чтобы они встретились раньше, до того, как он полюбил Тамлин, в то время, когда в его сердце было место для нее.
Она не произнесла ни слова.
Прижавшись к его лбу своим, она закрыла глаза от застилающих слез.
– Будь счастлив, береги себя, Деймиан Сент-Джайлз.
Эйнар подошел и помог ей подняться на ноги.
– Вы совершаете ошибку, принцесса.
Она пошла прочь, не оглянувшись.
– Слишком поздно. Дело сделано.
Хью стоял, держа поводья ее кобылы и наблюдая за сестрой понимающим взглядом. Казалось, он хотел что-то сказать, потом передумал и вместо этого предложил ей руку, чтобы помочь сесть на вороную лошадь.
Она покачала головой:
– Отведи лошадей на край леса и спрячь. Я останусь здесь и понаблюдаю. Я не могу уехать, пока кто-нибудь не приедет и не найдет… его.
Эйтин не могла произнести его имя. Больше она никогда не должна произносить его. Начиная с этого дня ее воин будет безымянным. Слишком силен был соблазн прошептать его имя ветру в какую-нибудь лунную ночь и призвать Деймиана к себе.
– Всадники приближаются с юга, сестра. – Льюис коснулся голубой шерстяной накидки, прикрывающей ее руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81