– Ну и кто же, по твоему мнению, делает это? – спросила Кэрол Уайтт. Она смотрела поверх головы Нии на свое отражение в зеркале, вытирая полоску туши, размазавшейся под глазом. – И почему?
– Я знаю, чувствую, что не Леонард и Мирина. Только они знали, что я не поеду сегодня на мотоцикле. Но я ни в чем не уверена.
«Сегодня, – подумала она, – дорога в Чимайо казалась такой далекой. Словно воспоминание о прошлой жизни. И все произошло только сегодня утром».
– Леонард должен был защитить тебя, а не делать зло. Тебе следовало выйти за него замуж, когда у тебя был такой шанс.
Ния недоверчиво посмотрела на мать. Та снова проигрывает старую пленку. Она по-прежнему цепляется за Леонарда. С тех пор, как Ния, еще подростком, стала его любовницей.
– Мама, у меня нет, и не было никакого шанса когда-либо выйти за него замуж. Леонард Джакобс женатый человек. Неужели ты не понимаешь?
– Ты никогда не настаивала на решении этого вопроса. Ты только хныкала, Ния.
Ния посмотрела на светлые ореолы, которые отбрасывали на потолок свечи фонарей.
– Дай мне отдохнуть, мама.
– Да, это верно. Ты потеряла его. Он был самым лучшим, кто когда-либо встречался тебе. Ты не была с кем-то еще с тех пор?
– С Хармом!
– Сколько? Два дня.
Ния провела пальцем по краю стакана, вытирая капли. Кэрол продолжала:
– Ты знаешь, я чувствовала себя оскорбленной, когда ты порвала с Леонардом. А заодно избавилась и от меня. Мне необходимо высказать тебе все. Я выражаю свои чувства. По словам какого-то эксперта, мы слишком многое храним в тайне. Это ошибка моего поколения. Поэтому я решила все высказать.
«Напилась», – подумала Ния.
Кэрол жила в собственном мирке, собственном сценарии. В алкогольной подсветке.
«Интересно, сколько порций водки она приняла до того, как я приехала?» – подумала Ния.
– А я, со своей стороны, поняла другое. Ты сделала меня его любовницей. И это – ужасно. Неподходящее дело для матери. Я была ребенком. Тебе следовало бы запретить мне с ним встречаться, а не поощрять наши встречи. Ты же видела, что он пользуется мной. Ты видела только путь в кино для меня. Я стала и твоим средством к существованию. Предметом разбитых вдребезги мечтаний. Ты эксплуатировала меня, мама. Я была только вещью и для тебя, и для Леонарда. Играла роли для вас. И только в последние годы начала свою собственную жизнь.
Кэрол закурила длинную коричневую сигарету. Снова включила телевизор, заинтересованно уставилась на экран, будто не беседовала только что с дочерью.
«Сумасшедшая, – подумала Ния. – Не удивительно, что я была такой ненормальной. Она включала и выключала меня как телевизор».
Не глядя на нее, Кэрол сказала:
– Ты права, детка, – она вздохнула. – Полагаю, что ты права. Но в то время я не знала, что делаю. Я хотела, чтобы ты была счастлива. Не представляла, что ты будешь раскаиваться и сожалеть. Ты добилась невероятного успеха. А успех пришел к тебе потому, что многие годы Леонард и я стремились помочь тебе.
– Ты совершенно права, мама. У тебя способность к этому.
– К чему, детка? – голос Кэрол звучал нежно. Очарование, созданное алкоголем.
«Что толку объяснять? – подумала Ния. – Никакого. Совершенно никакого».
«Оставив машину старика в нижней части города, он пешком вернулся по дороге к «Охотничьему домику». К домам с большими окнами, построенным на склонах холмов, окружающих Санта-Фе.
(Возможная сцена показала бы, как он бежит по дороге. Для этого кадра можно было использовать вертолет. Дать панораму гор, заходящего солнца.)
В своей комнате он запер дверь, разделся. Попытался полежать в темноте и отдохнуть, лениво растянувшись. Страх вибрировал внутри. Ему необходимо выяснить, как будут развиваться события дальше. С этого момента. Он не знал. А когда не знал, он боялся.
Итак, она улетела в Лос-Анджелес. Рейс 9407. Завтра утром есть несколько рейсов. Думай. Думай. Мог ли он найти ее там? Есть верный способ вернуть ее. Какое-то время он думал об этом, потом сел, включил лампу на прикроватной тумбочке, вытащил из чемодана револьвер, тряпки, растворитель. Он выкрутил барабан и прочистил маленькой щеточкой патронник.
В зеркале он увидел свое отражение – обнаженный мужчина с револьвером на коленях. Металл выделяется черным пятном на светлой коже. Неплохо. Надо бы запечатлеть этот кадр. Он вынул видеокамеру, включил и дал панораму затемненной комнаты. Установил камеру на стуле возле кровати. Сфокусировал ее на зеркале. Снова включил. Вошел в кадр, сел на кровати. Камера засняла его отражение. Он держит револьвер. Любовно протирает его тряпкой. Наставил револьвер на свое отражение. Ему захотелось именно здесь и закончить съемки. Вместо этого пришлось дотянуться и выключить видеокамеру. Не безупречно. Даже и так получилось отлично.
Идеи нахлынули на него. Ему не хотелось упускать поток мыслей. Он включил компьютер, установленный на столе в другом конце комнаты. Вставил дискету. Экран засветился зелеными буквами. Развернув документ, он положил пальцы на клавиатуру. Подключился к программе подготовки текста.
«Необходимо разработать следующие идеи, – печатал он. – Первая. Он похищает ее и изменяет ее личность. Через какое-то время она больше не помнит, кто такая.
Вторая. Он застает их вместе, снова воссоединившихся. Убивает режиссера в ее присутствии. После этого она добровольно сопровождает его. Как заложница.
Еще одна возможность. Он понимает, что соавтор по сценарию больше не доверяет ему. Он начинает понимать, что соавтор хочет выбросить его из проекта. Хочет все для себя: и влияние, и контроль. Так не пойдет. Это его сюжет. Всегда принадлежал ему. Работа соавтора ограничивалась только просмотром и исправлением. Кажется, соавтор не одобряет последних поворотов в сюжете. Соавтору больше доверять нельзя».
Он пристально смотрит на мигающий курсор. Больше на ум не приходит ни слова. Кажется, слова появляются только тогда, когда он принимает участие в сюжете. Он больше не может оставаться запертым в комнате. Он одевается, выходит на улицу, чтобы продолжить с того места, где остановился. Со странным ощущением, что сюжет проголодался и его надо подкормить».
Глава 20
Было еще совершенно темно, когда Харм проснулся, вышел на кухню и заварил крепкий кофе. Он готовился лететь в Лос-Анджелес утренним рейсом. Вчера вечером приходил Куинтана, привел с собой двух полицейских. Они осмотрели дом. Помогли немного прибрать. Куинтана обещал наблюдать за домом, пока Харм будет в Лос-Анджелесе.
Харм вылил в раковину кофейную гущу. Подумал, что надо бы вынести мусор. Наклонился над корзиной для бумаг и увидел смятые листы, вырванные из тетрадки. Он достал и расправил их.
«Дорогой Харм!..» Ее почерк. Пара предложений. Она не дописала письмо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111