– заметил хозяин таверны.
– Не жалуюсь, – ответил тип с бородкой. – Хочешь заработать деньги, надо все переделать в современном стиле.., сделать все, как в этих пабах[8], понимаешь? Можно грести в три раза больше. Нарисуешь на дверях какое-нибудь экзотическое название, повесишь пару картинок, поставишь старые столы, и будь здоров.
– Сам-то ты не торопишься сменить название своего заведения, Артуро.
– А зачем менять? "Пекин" звучит очень хорошо, мне нравится… Кафе-паб "Пекин". Чем плохо?
Пако не ответил. Протянул сдачу и снова стал смотреть телевизор, опершись о стойку. Я вспомнил. Это был Артуро Гиндаль, бывший жених Пепиты, хозяйки бара "Да здравствует Пепа" с улицы Руис.
– Вас зовут Артуро Гиндаль? – спросил я.
Он обернулся и взглянул на меня свысока, с весьма наглым видом. Я заметил у него за поясом рукоятку пистолета.
– Да. Что случилось?
– Ничего особенного. Просто я вас ищу.
– Меня?
Пако оторвался от телевизора и внимательно посмотрел в мою сторону.
– Извините, вы случайно не?.. – Он не был уверен. – Очень уж похожи на…
– Это я, Пако, – заверил я его, – ты не ошибся. Я самый, только чуть-чуть постарел.
– Черт возьми. Тони, как я рад! – Пако протянул мне руку через стойку, и я крепко пожал ее. Лицо его расплылось в улыбке.
– Как живешь. Тони? Говорили, ты ушел из полиции, но… – Бородатый пижон насторожился и кашлянул.
– ., люди любят чесать языками, ты же знаешь ..
– Я работаю с Драпером.
– Комиссаром Драпером?
– Он уже не комиссар. У него свое дело.
– Ну ладно, – сказал бородатый. – Я пошел.
Я слегка сжал ему локоть.
– Минуточку. – Он отступил на шаг и резко сбросил мою руку.
– Мне не о чем с тобой разговаривать. Тони Романо.
Ты уже не служишь в полиции. Я тебя узнал. Так что давай разойдемся.
– Я работаю в конторе Драпера, которая занимается взыскиванием неоплаченных долгов. В присутствии свидетелей, – тут я кивнул в сторону Пако, слушавшего наш разговор с явным удовольствием, – вы должны признать, что являетесь должником доньи Хосефы Пардо, хозяйки бара "Да здравствует Пепа".
Он расхохотался, обнажив большие желтые зубы.
– Сколько шума из-за такого пустяка! Японский бог!
Что за дела! Я не отказываюсь от этого долга. Что тебе еще нужно?
– Ты должен ей сто двадцать пять тысяч.
Он снова улыбнулся. Распахнул пошире пиджак и стал поглаживать левой рукой пистолет.
– Сто двадцать семь тысяч четыреста сорок песет, если уж быть точным. Так вот, слушай, я тебе кое-что скажу, потому что ты мне понравился. Я не собираюсь платить ни копейки этой девке. Ты меня понял или надо повторить, легавый? – Он хлопнул ладонью по пистоле ту. – Не волнуйся, у меня есть разрешение на пушку, в нашем районе развелось много ворья. А теперь сматывайся отсюда.
Он не успел сделать и шага к двери, как трость, брошенная Пако, описав кривую в воздухе, попала ему прямо в голову. Я даже не заметил, только услышал резкий звук удара. Артуро было открыл рот, но так и не произнес ни слова и рухнул на пол, хватаясь руками за воздух. Упал как бык, сраженный ударом в затылок.
Я наклонился, вытащил у него из-за пояса пистолет "астра" калибра 9 мм образца 1947 года, впрочем, отлично сохранившийся, прикинул на руке его вес и спрятал в карман.
Четверо пенсионеров прервали игру в карты и смотрели без особого интереса на распластавшегося на полу Артура Гиндаля.
– Что случилось, Пако? – спросил один из них.
– Ничего, – ответил хозяин таверны. – Этот тип стал себя плохо вести. Сеньор из полиции.
Я улыбнулся Пенсионеры вернулись к своим картам, а Пако перегнулся через стойку.
– Я, кажется, чуть-чуть перестарался, а?
– Похоже на то. Помоги мне довести его до "Да здравствует Пепа". У меня с ногой не все в порядке.
Вдвоем мы дотащили его до улицы Руис, метрах в пятидесяти от заведения Пако. Всю дорогу бородатый пижон стонал.
Войдя в бар, мы усадили его на стул подальше от дверей. При виде крови, капавшей на пиджак Артуро, Пепа-брюнетка закричала не своим голосом.
– Что это такое? Боже мой! Что они с тобой сделали, Артуро?
– Ничего, Пепита, не волнуйся… – пытался успокоить ее Пако. – Он себя вел как пижон, и я.., понимаешь, мы…
Пепа подошла к Артуро и подняла двумя руками его голову.
– Что вы с ним сделали, звери.., дикие звери.., вы его убили!
– Они меня отделали под орех, Пепита, – еле слышно пробормотал Артуро.
Девушка громко плакала и утирала ему кровь. Я подошел и вытащил у него из кармана пачку денег.
– Твои деньги, Пепита. – В пачке оказалось сто пятьдесят тысяч ровно. Я так и думал, увидев, как он вытаскивал деньги у Пако. Положив деньги на стойку, я сказал Пеле:
– Возьми свою долю. Он признался при свидетелях, что должен тебе сто двадцать семь тысяч четыреста сорок песет, немножко больше, чем ты говорила. Мне причитается десять процентов, то есть где-то тринадцать тысяч.
– Пепи, – всхлипнул Артуро, – они отбирают у меня все деньги, отложенные на налог. Сделай же что-нибудь.
Отсчитав свои деньги, я показал их Пепе и хотел было спрятать в карман, но рука наткнулась на пистолет Артуро. Я вытащил из него магазин и патроны. Патроны положил в карман вместе с деньгами, а пистолет вернул Пеле.
Она взяла его, глядя на меня невидящими глазами.
– Ладно, Тони, только.., зачем же вы так обошлись с моим Артуро.., посмотри, что вы с ним сделали.
– Пепи! Мои деньги! – завопил он.
– Но ведь мы с тобой договаривались. Разве нет?
– Да, но…
– Делай что хочешь со своими деньгами. Хочешь – сожги, хочешь – верни ему, мне все равно. Но эти тринадцать тысяч мной заработаны честно. – Я хлопнул себя по карману. – Надеюсь, ты понимаешь.
– Пепи! – снова закричал Артуро.
– Я вылечу тебя, милый, успокойся.
– Мне нужно возвращаться. Тони, – сказал Пако. – Там никого не осталось.
Мы вышли вместе. Вслед нам неслись стоны Артуро и сюсюканье Пепы. У входа в таверну я протянул Пако пять тысяч.
– Мог бы быть и пощедрее, Тони, – сказал он. – Всю работу сделал я. Давай пополам?
Я внимательно вгляделся в его лицо и вдруг ощутил огромную усталость, как будто бы долго поднимался по крутой лестнице с распухшей ногой.
Потом дал ему еще две купюры по тысяче и медленно пошел по направлению к Сан-Бернардо.
На прощание Пако сказал, что со мной приятно иметь дело.
***
Дома я долго лежал в горячей ванне, потом приложил к колену компресс из мелко нарубленной картошки и распаренной ромашки. Уснул я сразу.
Проснулся в десять часов вечера. В комнате было холодно. Опухоль спала. Мы всегда делали себе такие компрессы после ринга, когда ныло все тело и воспалялась кожа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Не жалуюсь, – ответил тип с бородкой. – Хочешь заработать деньги, надо все переделать в современном стиле.., сделать все, как в этих пабах[8], понимаешь? Можно грести в три раза больше. Нарисуешь на дверях какое-нибудь экзотическое название, повесишь пару картинок, поставишь старые столы, и будь здоров.
– Сам-то ты не торопишься сменить название своего заведения, Артуро.
– А зачем менять? "Пекин" звучит очень хорошо, мне нравится… Кафе-паб "Пекин". Чем плохо?
Пако не ответил. Протянул сдачу и снова стал смотреть телевизор, опершись о стойку. Я вспомнил. Это был Артуро Гиндаль, бывший жених Пепиты, хозяйки бара "Да здравствует Пепа" с улицы Руис.
– Вас зовут Артуро Гиндаль? – спросил я.
Он обернулся и взглянул на меня свысока, с весьма наглым видом. Я заметил у него за поясом рукоятку пистолета.
– Да. Что случилось?
– Ничего особенного. Просто я вас ищу.
– Меня?
Пако оторвался от телевизора и внимательно посмотрел в мою сторону.
– Извините, вы случайно не?.. – Он не был уверен. – Очень уж похожи на…
– Это я, Пако, – заверил я его, – ты не ошибся. Я самый, только чуть-чуть постарел.
– Черт возьми. Тони, как я рад! – Пако протянул мне руку через стойку, и я крепко пожал ее. Лицо его расплылось в улыбке.
– Как живешь. Тони? Говорили, ты ушел из полиции, но… – Бородатый пижон насторожился и кашлянул.
– ., люди любят чесать языками, ты же знаешь ..
– Я работаю с Драпером.
– Комиссаром Драпером?
– Он уже не комиссар. У него свое дело.
– Ну ладно, – сказал бородатый. – Я пошел.
Я слегка сжал ему локоть.
– Минуточку. – Он отступил на шаг и резко сбросил мою руку.
– Мне не о чем с тобой разговаривать. Тони Романо.
Ты уже не служишь в полиции. Я тебя узнал. Так что давай разойдемся.
– Я работаю в конторе Драпера, которая занимается взыскиванием неоплаченных долгов. В присутствии свидетелей, – тут я кивнул в сторону Пако, слушавшего наш разговор с явным удовольствием, – вы должны признать, что являетесь должником доньи Хосефы Пардо, хозяйки бара "Да здравствует Пепа".
Он расхохотался, обнажив большие желтые зубы.
– Сколько шума из-за такого пустяка! Японский бог!
Что за дела! Я не отказываюсь от этого долга. Что тебе еще нужно?
– Ты должен ей сто двадцать пять тысяч.
Он снова улыбнулся. Распахнул пошире пиджак и стал поглаживать левой рукой пистолет.
– Сто двадцать семь тысяч четыреста сорок песет, если уж быть точным. Так вот, слушай, я тебе кое-что скажу, потому что ты мне понравился. Я не собираюсь платить ни копейки этой девке. Ты меня понял или надо повторить, легавый? – Он хлопнул ладонью по пистоле ту. – Не волнуйся, у меня есть разрешение на пушку, в нашем районе развелось много ворья. А теперь сматывайся отсюда.
Он не успел сделать и шага к двери, как трость, брошенная Пако, описав кривую в воздухе, попала ему прямо в голову. Я даже не заметил, только услышал резкий звук удара. Артуро было открыл рот, но так и не произнес ни слова и рухнул на пол, хватаясь руками за воздух. Упал как бык, сраженный ударом в затылок.
Я наклонился, вытащил у него из-за пояса пистолет "астра" калибра 9 мм образца 1947 года, впрочем, отлично сохранившийся, прикинул на руке его вес и спрятал в карман.
Четверо пенсионеров прервали игру в карты и смотрели без особого интереса на распластавшегося на полу Артура Гиндаля.
– Что случилось, Пако? – спросил один из них.
– Ничего, – ответил хозяин таверны. – Этот тип стал себя плохо вести. Сеньор из полиции.
Я улыбнулся Пенсионеры вернулись к своим картам, а Пако перегнулся через стойку.
– Я, кажется, чуть-чуть перестарался, а?
– Похоже на то. Помоги мне довести его до "Да здравствует Пепа". У меня с ногой не все в порядке.
Вдвоем мы дотащили его до улицы Руис, метрах в пятидесяти от заведения Пако. Всю дорогу бородатый пижон стонал.
Войдя в бар, мы усадили его на стул подальше от дверей. При виде крови, капавшей на пиджак Артуро, Пепа-брюнетка закричала не своим голосом.
– Что это такое? Боже мой! Что они с тобой сделали, Артуро?
– Ничего, Пепита, не волнуйся… – пытался успокоить ее Пако. – Он себя вел как пижон, и я.., понимаешь, мы…
Пепа подошла к Артуро и подняла двумя руками его голову.
– Что вы с ним сделали, звери.., дикие звери.., вы его убили!
– Они меня отделали под орех, Пепита, – еле слышно пробормотал Артуро.
Девушка громко плакала и утирала ему кровь. Я подошел и вытащил у него из кармана пачку денег.
– Твои деньги, Пепита. – В пачке оказалось сто пятьдесят тысяч ровно. Я так и думал, увидев, как он вытаскивал деньги у Пако. Положив деньги на стойку, я сказал Пеле:
– Возьми свою долю. Он признался при свидетелях, что должен тебе сто двадцать семь тысяч четыреста сорок песет, немножко больше, чем ты говорила. Мне причитается десять процентов, то есть где-то тринадцать тысяч.
– Пепи, – всхлипнул Артуро, – они отбирают у меня все деньги, отложенные на налог. Сделай же что-нибудь.
Отсчитав свои деньги, я показал их Пепе и хотел было спрятать в карман, но рука наткнулась на пистолет Артуро. Я вытащил из него магазин и патроны. Патроны положил в карман вместе с деньгами, а пистолет вернул Пеле.
Она взяла его, глядя на меня невидящими глазами.
– Ладно, Тони, только.., зачем же вы так обошлись с моим Артуро.., посмотри, что вы с ним сделали.
– Пепи! Мои деньги! – завопил он.
– Но ведь мы с тобой договаривались. Разве нет?
– Да, но…
– Делай что хочешь со своими деньгами. Хочешь – сожги, хочешь – верни ему, мне все равно. Но эти тринадцать тысяч мной заработаны честно. – Я хлопнул себя по карману. – Надеюсь, ты понимаешь.
– Пепи! – снова закричал Артуро.
– Я вылечу тебя, милый, успокойся.
– Мне нужно возвращаться. Тони, – сказал Пако. – Там никого не осталось.
Мы вышли вместе. Вслед нам неслись стоны Артуро и сюсюканье Пепы. У входа в таверну я протянул Пако пять тысяч.
– Мог бы быть и пощедрее, Тони, – сказал он. – Всю работу сделал я. Давай пополам?
Я внимательно вгляделся в его лицо и вдруг ощутил огромную усталость, как будто бы долго поднимался по крутой лестнице с распухшей ногой.
Потом дал ему еще две купюры по тысяче и медленно пошел по направлению к Сан-Бернардо.
На прощание Пако сказал, что со мной приятно иметь дело.
***
Дома я долго лежал в горячей ванне, потом приложил к колену компресс из мелко нарубленной картошки и распаренной ромашки. Уснул я сразу.
Проснулся в десять часов вечера. В комнате было холодно. Опухоль спала. Мы всегда делали себе такие компрессы после ринга, когда ныло все тело и воспалялась кожа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49