О моем присутствии он вспомнил только после того, как затянулся и выпустил дым.
– Что тебя привело ко мне, Карпинтеро?
– Да так, мелочи… Прошлой ночью мне приснился тяжелый сон о Луисе Роблесе, вот я и решил узнать, как продвигается расследование.
– Расследование? – Он снова выпустил дым и посмотрел поверх моей головы куда-то вдаль. – Не понимаю, о чем это ты?
– Что тут не понимать, Фрутос. Я спрашиваю, есть ли у вас какие-нибудь новые данные о деле Луиса Роблеса.
– Конечно. Кое-какие данные есть. Только дела нет.
Обыкновенное самоубийство.
Он сосредоточенно курил. Я тоже. Комната быстро наполнялась дымом. Некоторое время мы молчали.
– Вы получили результаты вскрытия?
Он кивнул головой.
– Когда твой друг Луис Роблес решил свести счеты с жизнью, он был пьян в стельку… Опустошил целую бутылку виски.., кажется, мне даже сообщили марку… Точно не помню, но это было шотландское виски.., из дорогих.
Если тебя интересует марка, я могу поискать отчет о вскрытии.
– Очень любезно с твоей стороны, Фрутос, но марка виски меня не интересует. К каким выводам пришла баллистическая экспертиза?
Заведующий баллистической лабораторией Курро Овандо был хорошим специалистом. Его отчеты всегда отличались добросовестностью и точностью.
Фрутос охотно объяснил:
– Он засунул пистолет в рот и выстрелил. Правда, наблюдается некоторое отклонение траектории. Пуля вышла через левое ухо. В отчете содержится куча подробностей, ты ведь знаешь Овандо, но это – главное.
– А перчатка?
– Обширные следы пороха. Ее тщательно исследовали.
– Здесь что-то не так. Но что именно, Фрутос?
– Все так. Твой друг покончил с собой. Длительное время он пил, забросил все дела, систематически напивался и… – внезапно Фрутос замолчал. Потом продолжил – ..он находился в подавленном состоянии, глубокая депрессия, вот почему он застрелился. Мы сталкиваемся с такими вещами на каждом шагу. Знаешь, сколько самоубийств зарегистрировано в Мадриде только в этом месяце? Одиннадцать: семь женщин и четверо мужчин… Не считая тех, кто вколол себе слишком большую дозу наркотика. В последнее время в Мадриде многие кончают жизнь самоубийством.
– Давай все-таки разберемся, Фрутос. Луис Роблес пьет у себя дома всю ночь.., кстати, в котором часу наступила смерть?
– В десять минут шестого утра, если быть точными.
Возможны колебания в одну минуту.
– Значит так: он пьет всю ночь, а в пять часов утра надевает одну перчатку, открывает ящик стола, вынимает пистолет и производит выстрел. Тебе это не кажется несколько странным?
– Нет, а что здесь странного?
– Если он находился в состоянии депрессии, зачем ему нужно было надевать перчатку, прежде чем спустить курок? Какой смысл?
– Я видел самоубийц, у которых на голову были натянуты женские трусики. Мало ли какие бывают причуды.
На перчатке обнаружены следы пороха, он действительно стрелял в перчатке. Почему он поступил именно так, я не знаю, и для меня это не имеет значения.
– Вы нашли вторую перчатку?
– Мы не такие дураки, Карпинтеро, как ты думаешь.
Конечно, мы ее нашли. Она лежала в одном из ящиков стола.
– Итак, он пьет всю ночь напролет, в пять утра открывает ящик стола, видит перчатки, надевает одну, берет пистолет и убивает себя. И все это тебе не кажется странным.
– Совершенно верно. Мне это не кажется странным.
– А записка, где он упоминает меня?
– Написана за два дня до смерти. У нас есть эксперты, ты не думай. По почерку установлено, что он был очень подавлен, в тяжелом психическом состоянии. Имеется отчет каллиграфической экспертизы. Расследование было проведено самым тщательным образом, Карпинтеро. Мы тут зря хлеб не едим.
– Когда покойник богат, вы из кожи вон лезете, это верно.
Крошки табака прилипли к его желтым зубам. Он с досадой сплюнул.
– Не выношу твоих шуточек. Они мне никогда не нравились.
– Он был моим другом, Фрутос.
– Брось. Вы не виделись больше двадцати лет. Он возглавлял Административный совет процветающей компании с множеством предприятий. Богатый финансист. А ты кто? Человек без определенных занятий. Совместная служба в армии еще ни о чем не говорит. Я со многими служил в армии.
– Версия самоубийства намного удобнее, чем подозрение в убийстве.
Лицо его побагровело. Он стукнул кулаком по столу и наклонился ко мне.
– Терпеть не могу твоих шуток! Я работаю в полиции около сорока лет и свое дело знаю! Так что нечего меня учить, как следует проводить следствие!
Внезапно он успокоился и откинулся на спинку кресла. Сигарета была почти докурена, она уже жгла пальцы, но он ее не выбрасывал, любил выкуривать до самого конца, как будто опасался, что кто-то потом подберет окурок. Наконец все же положил его в пепельницу. Жесты Фрутоса были подчеркнуто размеренными.
– Я служу уже сорок лет, – тихо произнес он. – Сорок лет. Чего только не повидал за эти годы! Знаешь, мне бы хотелось быть сельским учителем. Учить детей. Какая прекрасная работа! У меня был бы садик, огород, куры.
Каждый год забивал бы свинью. Все бы меня уважали.
Вот идет сеньор учитель, говорили бы в деревне.
– Ты бы женился и имел сейчас пятерых детей.
– Не можешь обойтись без своего похабного юмора?
Послушай, Карпинтеро, я знаком с твоим личным делом.
Ты себя прекрасно зарекомендовал.., за исключением, конечно, некоторых пижонских выходок… Я знаю, ты был в свое время хорошим полицейским… Мне понятны твои чувства по отношению к приятелю, с которым вы вместе служили. Но я тоже хороший полицейский, всю жизнь только этим и занимаюсь, так что дело я знаю. Со мной работают хорошие ребята, конечно, не все… – он замолчал.
– Что ты хотел сказать? Договаривай.
Фрутос снова тяжело вздохнул и принялся скручивать очередную сигарету. Прежде чем ответить, он покачал головой.
– Ты всегда будешь таким. Тебя уже не изменишь.
– Знаешь, что я тебе скажу, Фрутос? У нас получился очень странный разговор. Что с тобой происходит?
– Ничего. Почему ты решил?..
– Ты вдруг стал слишком любезным.
– Просто тебе повезло, у меня хорошее настроение. А сейчас, с твоего разрешения, я займусь делами. – Он стукнул рукой по куче папок, лежавших на столе. – В это время я обычно занимаюсь нераскрытыми преступлениями. Никто мне не мешает, все спокойно.
– Последний вопрос, Фрутос. – Я раздавил сигарету в пепельнице и встал. Он по-прежнему был поглощен самокруткой. – Вы расследовали его личную жизнь? Интересовались членами семьи? Делами компании?
– Расследование было проведено безупречно.
– До свидания, комиссар, вы были очень любезны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49