Она была одета в то же самое пушистое твидовое пальто, те же нарядные туфли без каблуков.
- Вы так и не позвонили, - сказала она смеясь, когда они пожали друг другу руки.
- Я приехал в Цюрих только сегодня утром.
- Где же вы были?
- В Нью-Йорке.
- Как загадочно!
- О, мне пришлось слетать домой для консультации.
- Снова какой-то запутанный контракт?
У неё хорошая память, подумал Мэтисон. Как много я успел наболтать ей о Брайанте? Наверняка не слишком много. Беглое упоминание, когда она спросила меня, что за дело привело меня в Зальцбург.
- Нет. Просто я должен был дать подробный отчет о своих действиях издателю. А как ваши дела?
- Давайте зайдем в бар и там поболтаем.
- Извините, Элиза. У меня встреча в час пятнадцать. А потом я должен быть в офисе. Это бизнес, понимаете ли. Но как насчет того, чтобы выпить вечером? Или встретимся за ленчем завтра, - он нахмурился, - Нет, завтрашний день может тоже оказаться очень напряженным, - к примеру, придется ехать в Зальцбург, подумал он. - Позвольте мне позвонить вам вечером; к этому времени я буду знать точно.
- Идем выпьем по глоточку, - взмолилась она. - На полчасика. Я уезжаю из Цюриха.
- Так скоро?
- Я все вам расскажу в баре, - она повернулась и потащила его за собой.
Мэтисону пришлось последовать за ней, тревожно поглядывая на часы. Полчаса - ровно столько и оставалось до четверти второго. Ему придется сократиться до двадцати минут. Вот так всегда, сердито подумал он: последняя неделя в Цюрихе, а он не может даже поболтать с хорошенькой девушкой; сегодня он должен разделить свое время между двумя красотками. Он вовремя вспомнил и снял на ходу пальто и протянул его вместе с чаевыми пожилому служащему в фойе, попросив почистить и погладить его и через полчаса доставить в номер 307. Пиджак не понес никакого урона, и выглядел вполне достойно. Мэтисон снова поправил галстук, пряча зияющую пустотой верхнюю петлю. Одна его туфля была жестоко исцарапана, а ведь это его любимая пара, будь оно все проклято. Эти туфли больше никогда не будут выглядеть, как раньше, подумал он с досадой, выбирая столик поближе к выходу.
- Никакой интимности? - с очаровательной усмешкой отметила Элиза; сегодня она былп настроена необычайно игриво. Она покосилась на столик, стоявший в уютном уголке с приглушенным светом, но все же уселась на предложенный стул и позволила Мэтисону заняться её пальто.
- Вокруг слишком много банкиров,
В баре действительно было несколько мужчин, которых вполне можно было отнести к этой категории. По-видимому, они что-то обсуждали.
- Так что вы сказали про свой отъезд из Цюриха? - спросил Мэтисон, предоставив Элизе вести разговор. Это был лучший способ избежать рассказа о собственных рикованных приключениях. - Здесь неплохой мартини, между прочим. Рискнете?
Он заказал два мартини; без маслин и без луковки.
- Пурист, - сказала Элиза. - Помните смешное маленькое кафе около замка?
- Да. Вы меня предупредили, что там подают слишком много вермута.
- Вы действительно помните, - с удовольствием заметила она. - Это был прекрасный вечер, не правда ли? - она непринужденно рассматривала других посетителей. Помещение было просторным; по-видимому, раньше это был малый зал приемов; мягкий свет струили лампы, упрятанные в деревянные панели; никакого ощущения многолюдья. Каждый посетитель за своим столиком, укрытым белой скатертью чувствовал себя, словно остров в океане; ни обычной стойки, ни выставки из бутылок перед зеркальной витриной, ни высоких табуретов даже бармена не было видно.
- Только немного короткий, - сказал Мэтисон. - Как прошла вечеринка в "Шлосс Фушл"?
- Слишком сентиментально, чтобы захотелось её описать, - сказала она, - но, боюсь, это единственно верный тон для прощальных вечеринок.
Мэтисон промолчал. Лучше бы он вообще не спрашивал. Тогда он мог бы наслаждаться великолепным мартини, не пытаясь понять, почему Элиза солгала. Но он заслужил охватившее его чувство неловкости, подстроив свою нехитрую ловушку, и теперь был зол на себя. Но ведь ему хотелось услышать ответ на свой вопрос. Этот её ответ был чрезвычайно важен. Он получил его - а теперь чувствовал неловкость и разочарование. Глядя на её прелестное лицо, Мэтисон думал:"Ты слишком хороша, чтобы лгать. Да ещё по такому ничтожному поводу.
- Вы чем-то подавлены, - заметила Элиза.
- Я просто подумал, что мы обречены на то, чтобы нас разлучали, - если официант не подойдет в ближайшие насколько минут, ему придется выпить свой мартини залпом.
- А вы не можете позвонить вашим друзьям и сказать, что чуть-чуть задержитесь?
- Нет.
- Значит, это другая женщина, - смеясь, сказала она. Почему бы вам не отсрочить свидание с ней до завтра? И ваши дела тоже? Тогда мы сможем остаток дня провести, как захотим. Я скоро уеду, и тогда у вас будет сколько угодно времени.
- Вы всегда куда-нибудь уезжаете, верно?
Напитки принесли, и Мэтисон был рад, что их прервали; это избавило его от необходимости придумывать ответную реплику.
- Моя бабушка больна. У неё две сиделки, и весь дом похож на морг. Ох, она доживет до девяноста. Просто она... ну, одряхлела, что ли... Она постепенно ускользает от нас по мере того, как угасает её память. Она даже не узнала меня. Печально, правда? Она всегда была такой энергичной старой дамой.
- Очень грустно.
Только правда ли это? Любая самая незначительная ложь бросает тень на все вокруг. Мэтисон снова одернул себя: он стал чересчур пордозрительным. К чему Элизе лгать о болезни своей бабушки?
- Так вы остановились у своей подруги?
Элиза покачала головой.
- Нет; все мои планы рухнули разом. Моя подруга сдала свою квартиру и переехала в Женеву, - она внезапно развеселилась. - Так что совершенно бесполезно было звонить по номеру, который я вам оставила. Но вы ведь и не звонили, не так ли?
- Я приехал только этим утром, - напомнил Мэтисон.
- О да. Но вы сохранили номер, который я вам дала?
- Он у меня все время с собой, - Мэтисон достал свой блокнот из кармана и нашел нужную страничку.
- Дайте мне взглянуть, - беспечным тоном сказала она и протянула руку. - Знаете, у меня жуткое ощущение, что я неправильно продиктовала вам номер.
Номер Элизы в Цюрихе был единственным на страничке. Сегодня Мэтисон впервые взглянул на него с тех пор, как записал в Зальцбурге - ничего не значащая последовательность пяти цифр... Но сейчас они показались ему знакомыми. Я видел этот номер где-то еще, подумал Мэтисон. Он достал карандаш и небрежно перечеркнул запись.
- Где вы остановились? - спросил он, приготовившись записать её новый номер.
- Здесь.
- В этом отеле?
- Для меня нашелся номер. Я совершенно уверена, от него отказался какой-то банкир. Крошечная каморка, и никакого вида из окон, - её рука все ещё была протянута к записной книжке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
- Вы так и не позвонили, - сказала она смеясь, когда они пожали друг другу руки.
- Я приехал в Цюрих только сегодня утром.
- Где же вы были?
- В Нью-Йорке.
- Как загадочно!
- О, мне пришлось слетать домой для консультации.
- Снова какой-то запутанный контракт?
У неё хорошая память, подумал Мэтисон. Как много я успел наболтать ей о Брайанте? Наверняка не слишком много. Беглое упоминание, когда она спросила меня, что за дело привело меня в Зальцбург.
- Нет. Просто я должен был дать подробный отчет о своих действиях издателю. А как ваши дела?
- Давайте зайдем в бар и там поболтаем.
- Извините, Элиза. У меня встреча в час пятнадцать. А потом я должен быть в офисе. Это бизнес, понимаете ли. Но как насчет того, чтобы выпить вечером? Или встретимся за ленчем завтра, - он нахмурился, - Нет, завтрашний день может тоже оказаться очень напряженным, - к примеру, придется ехать в Зальцбург, подумал он. - Позвольте мне позвонить вам вечером; к этому времени я буду знать точно.
- Идем выпьем по глоточку, - взмолилась она. - На полчасика. Я уезжаю из Цюриха.
- Так скоро?
- Я все вам расскажу в баре, - она повернулась и потащила его за собой.
Мэтисону пришлось последовать за ней, тревожно поглядывая на часы. Полчаса - ровно столько и оставалось до четверти второго. Ему придется сократиться до двадцати минут. Вот так всегда, сердито подумал он: последняя неделя в Цюрихе, а он не может даже поболтать с хорошенькой девушкой; сегодня он должен разделить свое время между двумя красотками. Он вовремя вспомнил и снял на ходу пальто и протянул его вместе с чаевыми пожилому служащему в фойе, попросив почистить и погладить его и через полчаса доставить в номер 307. Пиджак не понес никакого урона, и выглядел вполне достойно. Мэтисон снова поправил галстук, пряча зияющую пустотой верхнюю петлю. Одна его туфля была жестоко исцарапана, а ведь это его любимая пара, будь оно все проклято. Эти туфли больше никогда не будут выглядеть, как раньше, подумал он с досадой, выбирая столик поближе к выходу.
- Никакой интимности? - с очаровательной усмешкой отметила Элиза; сегодня она былп настроена необычайно игриво. Она покосилась на столик, стоявший в уютном уголке с приглушенным светом, но все же уселась на предложенный стул и позволила Мэтисону заняться её пальто.
- Вокруг слишком много банкиров,
В баре действительно было несколько мужчин, которых вполне можно было отнести к этой категории. По-видимому, они что-то обсуждали.
- Так что вы сказали про свой отъезд из Цюриха? - спросил Мэтисон, предоставив Элизе вести разговор. Это был лучший способ избежать рассказа о собственных рикованных приключениях. - Здесь неплохой мартини, между прочим. Рискнете?
Он заказал два мартини; без маслин и без луковки.
- Пурист, - сказала Элиза. - Помните смешное маленькое кафе около замка?
- Да. Вы меня предупредили, что там подают слишком много вермута.
- Вы действительно помните, - с удовольствием заметила она. - Это был прекрасный вечер, не правда ли? - она непринужденно рассматривала других посетителей. Помещение было просторным; по-видимому, раньше это был малый зал приемов; мягкий свет струили лампы, упрятанные в деревянные панели; никакого ощущения многолюдья. Каждый посетитель за своим столиком, укрытым белой скатертью чувствовал себя, словно остров в океане; ни обычной стойки, ни выставки из бутылок перед зеркальной витриной, ни высоких табуретов даже бармена не было видно.
- Только немного короткий, - сказал Мэтисон. - Как прошла вечеринка в "Шлосс Фушл"?
- Слишком сентиментально, чтобы захотелось её описать, - сказала она, - но, боюсь, это единственно верный тон для прощальных вечеринок.
Мэтисон промолчал. Лучше бы он вообще не спрашивал. Тогда он мог бы наслаждаться великолепным мартини, не пытаясь понять, почему Элиза солгала. Но он заслужил охватившее его чувство неловкости, подстроив свою нехитрую ловушку, и теперь был зол на себя. Но ведь ему хотелось услышать ответ на свой вопрос. Этот её ответ был чрезвычайно важен. Он получил его - а теперь чувствовал неловкость и разочарование. Глядя на её прелестное лицо, Мэтисон думал:"Ты слишком хороша, чтобы лгать. Да ещё по такому ничтожному поводу.
- Вы чем-то подавлены, - заметила Элиза.
- Я просто подумал, что мы обречены на то, чтобы нас разлучали, - если официант не подойдет в ближайшие насколько минут, ему придется выпить свой мартини залпом.
- А вы не можете позвонить вашим друзьям и сказать, что чуть-чуть задержитесь?
- Нет.
- Значит, это другая женщина, - смеясь, сказала она. Почему бы вам не отсрочить свидание с ней до завтра? И ваши дела тоже? Тогда мы сможем остаток дня провести, как захотим. Я скоро уеду, и тогда у вас будет сколько угодно времени.
- Вы всегда куда-нибудь уезжаете, верно?
Напитки принесли, и Мэтисон был рад, что их прервали; это избавило его от необходимости придумывать ответную реплику.
- Моя бабушка больна. У неё две сиделки, и весь дом похож на морг. Ох, она доживет до девяноста. Просто она... ну, одряхлела, что ли... Она постепенно ускользает от нас по мере того, как угасает её память. Она даже не узнала меня. Печально, правда? Она всегда была такой энергичной старой дамой.
- Очень грустно.
Только правда ли это? Любая самая незначительная ложь бросает тень на все вокруг. Мэтисон снова одернул себя: он стал чересчур пордозрительным. К чему Элизе лгать о болезни своей бабушки?
- Так вы остановились у своей подруги?
Элиза покачала головой.
- Нет; все мои планы рухнули разом. Моя подруга сдала свою квартиру и переехала в Женеву, - она внезапно развеселилась. - Так что совершенно бесполезно было звонить по номеру, который я вам оставила. Но вы ведь и не звонили, не так ли?
- Я приехал только этим утром, - напомнил Мэтисон.
- О да. Но вы сохранили номер, который я вам дала?
- Он у меня все время с собой, - Мэтисон достал свой блокнот из кармана и нашел нужную страничку.
- Дайте мне взглянуть, - беспечным тоном сказала она и протянула руку. - Знаете, у меня жуткое ощущение, что я неправильно продиктовала вам номер.
Номер Элизы в Цюрихе был единственным на страничке. Сегодня Мэтисон впервые взглянул на него с тех пор, как записал в Зальцбурге - ничего не значащая последовательность пяти цифр... Но сейчас они показались ему знакомыми. Я видел этот номер где-то еще, подумал Мэтисон. Он достал карандаш и небрежно перечеркнул запись.
- Где вы остановились? - спросил он, приготовившись записать её новый номер.
- Здесь.
- В этом отеле?
- Для меня нашелся номер. Я совершенно уверена, от него отказался какой-то банкир. Крошечная каморка, и никакого вида из окон, - её рука все ещё была протянута к записной книжке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60