Сейчас он обратил внимание, что бабушек у прилавка стояло гораздо меньше, чем обычно. Их было буквально десятка полтора. И торговля шла довольно бойко. Все, кто не успел до закрытия в магазины, вынуждены были отовариваться на уличном рынке.
Еще ему бросились в глаза несколько бездельно слоняющихся вдоль прилавка молодых парней в спортивных костюмах. Со скучающим видом они бродили взад-вперед, иногда сходясь по двое, перебрасываясь парой слов, а то вдруг начинали толкаться, словно разминаясь. Курили, чтобы скоротать время, сплевывали на асфальт, отчего получались скользкие пятна. Порой кто-нибудь из них замирал, вперив тоскливый взгляд в одну точку и наморщив лоб, будто силился вспомнить нечто важное, но, так ничего и не вспомнив, начинал снова курить, плевать, толкаться... И все время они поглядывали в сторону прилавка. Вначале Славка подумал, что это какие-то жулики, высматривающие добычу, но случай показал, что он ошибался. У прилавка неожиданно вспыхнул спор.
- Спекулянтка ты! - орал слегка поддатый мужчина. - Купила в соседнем магазине, а сейчас вдвое ломишь!
- А твое какое дело? - визгливо кричала в ответ торговка. - Не покупай, раз дорого! Иди в магазин да купи!
Остальные ночные бабушки тут же прекратили расхваливать свой товар, наступила тишина, и скандал продолжился. Но ненадолго. Подскочил парень в спортивном костюме и полез грудью вперед.
- Ты чо, мужик, выступаешь? Вали отседа, раз не хочешь покупать!
Тут же на помощь ему поспешил второй, ещё более агрессивный. Мужик сразу притих, сообразил, что шуметь больше не стоит, и отправился восвояси, получив на прощанье тычок в спину. Торговки снова подняли гвалт. Славке стала понятна функция слоняющихся парней. Потом он увидел, как за прилавок встала новая бабушка. Она явилась, таща за собой огромную сумку на колесиках, и принялась выкладывать консервные банки и картонные коробочки образцы товара. К ней сразу подошел один из парней и что-то сказал. Бабуля торопливо закивала и, отвернувшись вполоборота, выволокла из-за пазухи кошель. Порылась в нем и отдала парню деньги.
Теперь Славка точно знал, что на рынке тусуются рэкетиры, так сказать, охрана. Каким бы оторванным от жизни он ни был, но о таких делах наслышан был немало. Этих ребят ему следовало опасаться. И в голове у него зародилось смутное пока подозрение, что споpтивные мальчики могут иметь отношение к гибели матери. Судя по всему, без их ведома тут и воробей не чирикнет, на любой шум сбегаются, как волки на поросячий визг. А уж про костер из живого человека и говорить нечего. Следователь Морщинкин и не скрывал, что подозревает убийство, а вовсе не несчастный случай. Так что рыночные рэкетюги должны быть в курсе дела. Даже странно, что следователь про них и не вспомнил, лепил, мол, рынок вообще не работал.
Славка неторопливо двинулся по улице, намереваясь пройтись вдоль прилавка. Прогуливающейся походкой он приближался к рынку, и на него накатывала волна нарастающего гула. Только вблизи из этого гула стали выделяться отдельные голоса.
- Курочка домашняя жареная, окорочка! С пылу, с жару. Берите, молодой человек, потом спасибо скажете!
- Колбаска свежая, прямо с мясокомбината.
- Сыр берите, сосиски. Кефирчик есть сегодняшний.
Словно полтора десятка патефонов, играющих каждый собственную заезженную пластинку, обрушили на Славку всю мощь своих мембран. Одни бабушки повторяли монотонно раз и навсегда вызубренный текст, глядя непонятно куда, а когда Славка проходил дальше, поворачивались к товаркам и громко продолжали прерванный на полуслове разговор. Им приходилось буквально надрываться, чтобы расслышать друг друга в общем оре. Другие женщины чуть ли не хватали Славку за лацканы, ложась на прилавок и протягивая к самому носу куски колбасы и ветчины, чтобы он понюхал, какое все свежее. Были и такие, что давили на жалость: возьми, купи, молодой человек, старушке пенсию не дали, вынуждена пойти на панель с сумкой продуктов. А некоторым сам процесс торговли доставлял удовольствие. Этим был, похоже, не очень важен результат, главное - сама атмосфера, ощущение собственной независимости и присутствие в сборном коллективе.
Славка медленно шел вдоль длинного прилавка и смотрел в лица торговкам, пытаясь выбрать подходящую собеседницу. Он удивлялся: ведь все эти женщины выросли при советской власти, в детстве были пионерками, потом, наверное, комсомолками, а сейчас торгуют, словно всю жизнь при капитализме провели.
- Вина или водочки дешевой не хотите? - раздался вдруг вкрадчивый голосок.
Славка остановился. Никаких бутылок на прилавке он не увидел, поэтому слегка опешил. Женщина лет соpока пяти с худым, остpым, как плотницкий топоp, лицом, пеpегнулась чеpез узкую железную столешницу.
- Водка - двадцать пять, вино - тридцать, - женщина pаспpямилась и сменила тон на сугубо деловой.
- А как насчет качества? - Славка решил завязать разговор. Сертификата, небось, нет и в помине?
- Если надо, нарисуем, только это ещё семь рублей будет, - рассмеялась женщина, показав мелкие остpые зубки. - Да ты не бойся, забирает не хуже заводской, главное, закусывай, а не занюхивай. Можешь пивом запивать. Ну как, берешь пролетарскую?
Она выжидательно уставилась на Славку.
Тот сделал вид, что раздумывает, и неторопливо зашарил по карманам, словно вспоминая, где у него деньги лежат. Теперь, когда торговка была заинтересована, чтобы потенциальный покупатель не сорвался с крючка, можно задать ей вопрос. И Славка, продолжая хлопать себя по карманам курточки, спросил словно невзначай:
- Тут вчера, говорят, женщина сгорела?
Торговка переменилась в лице: посерьезнела, улыбка сползла с поджавшихся губ, глаза сузились. Вопрос не просто оказался неприятным, он её напугал.
- Не знаю ничего, меня тут вчера не было, - она поставила на прилавок бутылку и раздраженно спросила: - Ты брать уже будешь или нет?
Славка ничего не ответил, молча двинулся дальше, слыша позади сердитое бормотанье. Он миновал ещё пару теток, нахваливающих свои товары, обогнул мордатого кавказца, внюхивавшегося в копченую курицу, и поравнялся с не очень радостного вида бабулей, скучавшей над разложенной мелочевкой. Взял в руки коробок спичек и с деловитым видом спросил:
- Какой фабрики спички?
- А кто ж её знает? - удивилась старушка. - Поди, разницы-то никакой?
- Есть разница, большая, - внушительно сказал Славка. - Я вот череповецкие люблю - не ломаются и загораются легко. А то возьмешь какое-нибудь барахло и мучаешься потом. И вообще - чревато. Вчера здесь женщина сгорела, слыхали, небось?
- Ох, - старушка всплеснула руками, - рассказывают, так прямо ужас. Она всем видом своим постаралась показать, какой это ужас. - Кто вчера был, так, почитай, никто сегодня не пришел, страх такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Еще ему бросились в глаза несколько бездельно слоняющихся вдоль прилавка молодых парней в спортивных костюмах. Со скучающим видом они бродили взад-вперед, иногда сходясь по двое, перебрасываясь парой слов, а то вдруг начинали толкаться, словно разминаясь. Курили, чтобы скоротать время, сплевывали на асфальт, отчего получались скользкие пятна. Порой кто-нибудь из них замирал, вперив тоскливый взгляд в одну точку и наморщив лоб, будто силился вспомнить нечто важное, но, так ничего и не вспомнив, начинал снова курить, плевать, толкаться... И все время они поглядывали в сторону прилавка. Вначале Славка подумал, что это какие-то жулики, высматривающие добычу, но случай показал, что он ошибался. У прилавка неожиданно вспыхнул спор.
- Спекулянтка ты! - орал слегка поддатый мужчина. - Купила в соседнем магазине, а сейчас вдвое ломишь!
- А твое какое дело? - визгливо кричала в ответ торговка. - Не покупай, раз дорого! Иди в магазин да купи!
Остальные ночные бабушки тут же прекратили расхваливать свой товар, наступила тишина, и скандал продолжился. Но ненадолго. Подскочил парень в спортивном костюме и полез грудью вперед.
- Ты чо, мужик, выступаешь? Вали отседа, раз не хочешь покупать!
Тут же на помощь ему поспешил второй, ещё более агрессивный. Мужик сразу притих, сообразил, что шуметь больше не стоит, и отправился восвояси, получив на прощанье тычок в спину. Торговки снова подняли гвалт. Славке стала понятна функция слоняющихся парней. Потом он увидел, как за прилавок встала новая бабушка. Она явилась, таща за собой огромную сумку на колесиках, и принялась выкладывать консервные банки и картонные коробочки образцы товара. К ней сразу подошел один из парней и что-то сказал. Бабуля торопливо закивала и, отвернувшись вполоборота, выволокла из-за пазухи кошель. Порылась в нем и отдала парню деньги.
Теперь Славка точно знал, что на рынке тусуются рэкетиры, так сказать, охрана. Каким бы оторванным от жизни он ни был, но о таких делах наслышан был немало. Этих ребят ему следовало опасаться. И в голове у него зародилось смутное пока подозрение, что споpтивные мальчики могут иметь отношение к гибели матери. Судя по всему, без их ведома тут и воробей не чирикнет, на любой шум сбегаются, как волки на поросячий визг. А уж про костер из живого человека и говорить нечего. Следователь Морщинкин и не скрывал, что подозревает убийство, а вовсе не несчастный случай. Так что рыночные рэкетюги должны быть в курсе дела. Даже странно, что следователь про них и не вспомнил, лепил, мол, рынок вообще не работал.
Славка неторопливо двинулся по улице, намереваясь пройтись вдоль прилавка. Прогуливающейся походкой он приближался к рынку, и на него накатывала волна нарастающего гула. Только вблизи из этого гула стали выделяться отдельные голоса.
- Курочка домашняя жареная, окорочка! С пылу, с жару. Берите, молодой человек, потом спасибо скажете!
- Колбаска свежая, прямо с мясокомбината.
- Сыр берите, сосиски. Кефирчик есть сегодняшний.
Словно полтора десятка патефонов, играющих каждый собственную заезженную пластинку, обрушили на Славку всю мощь своих мембран. Одни бабушки повторяли монотонно раз и навсегда вызубренный текст, глядя непонятно куда, а когда Славка проходил дальше, поворачивались к товаркам и громко продолжали прерванный на полуслове разговор. Им приходилось буквально надрываться, чтобы расслышать друг друга в общем оре. Другие женщины чуть ли не хватали Славку за лацканы, ложась на прилавок и протягивая к самому носу куски колбасы и ветчины, чтобы он понюхал, какое все свежее. Были и такие, что давили на жалость: возьми, купи, молодой человек, старушке пенсию не дали, вынуждена пойти на панель с сумкой продуктов. А некоторым сам процесс торговли доставлял удовольствие. Этим был, похоже, не очень важен результат, главное - сама атмосфера, ощущение собственной независимости и присутствие в сборном коллективе.
Славка медленно шел вдоль длинного прилавка и смотрел в лица торговкам, пытаясь выбрать подходящую собеседницу. Он удивлялся: ведь все эти женщины выросли при советской власти, в детстве были пионерками, потом, наверное, комсомолками, а сейчас торгуют, словно всю жизнь при капитализме провели.
- Вина или водочки дешевой не хотите? - раздался вдруг вкрадчивый голосок.
Славка остановился. Никаких бутылок на прилавке он не увидел, поэтому слегка опешил. Женщина лет соpока пяти с худым, остpым, как плотницкий топоp, лицом, пеpегнулась чеpез узкую железную столешницу.
- Водка - двадцать пять, вино - тридцать, - женщина pаспpямилась и сменила тон на сугубо деловой.
- А как насчет качества? - Славка решил завязать разговор. Сертификата, небось, нет и в помине?
- Если надо, нарисуем, только это ещё семь рублей будет, - рассмеялась женщина, показав мелкие остpые зубки. - Да ты не бойся, забирает не хуже заводской, главное, закусывай, а не занюхивай. Можешь пивом запивать. Ну как, берешь пролетарскую?
Она выжидательно уставилась на Славку.
Тот сделал вид, что раздумывает, и неторопливо зашарил по карманам, словно вспоминая, где у него деньги лежат. Теперь, когда торговка была заинтересована, чтобы потенциальный покупатель не сорвался с крючка, можно задать ей вопрос. И Славка, продолжая хлопать себя по карманам курточки, спросил словно невзначай:
- Тут вчера, говорят, женщина сгорела?
Торговка переменилась в лице: посерьезнела, улыбка сползла с поджавшихся губ, глаза сузились. Вопрос не просто оказался неприятным, он её напугал.
- Не знаю ничего, меня тут вчера не было, - она поставила на прилавок бутылку и раздраженно спросила: - Ты брать уже будешь или нет?
Славка ничего не ответил, молча двинулся дальше, слыша позади сердитое бормотанье. Он миновал ещё пару теток, нахваливающих свои товары, обогнул мордатого кавказца, внюхивавшегося в копченую курицу, и поравнялся с не очень радостного вида бабулей, скучавшей над разложенной мелочевкой. Взял в руки коробок спичек и с деловитым видом спросил:
- Какой фабрики спички?
- А кто ж её знает? - удивилась старушка. - Поди, разницы-то никакой?
- Есть разница, большая, - внушительно сказал Славка. - Я вот череповецкие люблю - не ломаются и загораются легко. А то возьмешь какое-нибудь барахло и мучаешься потом. И вообще - чревато. Вчера здесь женщина сгорела, слыхали, небось?
- Ох, - старушка всплеснула руками, - рассказывают, так прямо ужас. Она всем видом своим постаралась показать, какой это ужас. - Кто вчера был, так, почитай, никто сегодня не пришел, страх такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93