Он обозвал меня подлецом и жалким бродягой и велел поскорее выкатываться, если я не хочу неприятностей. Если же я посмею и дальше тут околачиваться, ему придется вызвать полицию. И если он еще хоть раз увидит меня рядом с мисс Эвелин Росс, то собственными руками спустит с меня шкуру.
Я одновременно и оторопел и рассвирепел. Я не мог постичь, как мой ровесник, разговаривающий на том же языке, что и я, принадлежащий к тому же гордому британскому племени, смеет устраивать подобные выходки! Он, похоже, даже не представлял, насколько нелепо выглядит. Высокомерный сопляк, уверенный - непонятно почему!- в том, что все его желания - закон. Я был настолько обескуражен, что никак не мог придумать достойный ответ. И пока я во все глаза на него таращился, этот тип сделал нечто невообразимое: пригнувшись к гнедой шее жеребца, Джим завел руку назад и со всей силы ударил меня по лицу хлыстом. Прежде чем я успел найти равновесие и почувствовать боль, он хлестнул жеребца по ребрам и помчался к воротам, и через пару секунд дробный цокот раздался уже за калиткой.
Я тихонько побрел к гаражу, на ходу ощупывая мигом вздувшийся рубец на обеих щеках и на переносице. Я изучил его, посмотревшись в зеркало заднего обзора. Цвет у рубца был зловещий: ярко-красный на щеках, и фиолетовый - на переносице.
"Надо изобрести какое-нибудь сносное объяснение,- машинально подумал я.- Интересно, что скажет Эвелин Росс? Ведь что бы я ни наплел ей и всем остальным, она все равно догадается, что произошло. И почему".
Глава 14
Сэр Фредерик приехал днем.
Прибыл он без меня, поскольку я в это время носился на своей машине по окрестностям. Вырвавшись из атмосферы огромного дома, отрезанного от внешнего мира многомильной каменной стеной, я немного пришел в себя и обрел способность рассуждать логически. Я, наверное, мог бы вообще забыть об этой семейке, почти мне незнакомой, и обо всех их роковых страстях, если бы не рубец, который саднил все сильнее. И снова меня посетило искушение сбежать. Но чувство чести (я и сам тогда не очень соображал, что я имею в виду) призывало меня вернуться. Ведь мне нанесли не только словесное, но и физическое оскорбление. И еще я не мог подвести Эвелин. Она рассчитывала на мою помощь, пусть даже эфемерную, она ждала меня. Нет, выглядеть в ее глазах жалким трусом, дезертиром - ни за что! Я с наслаждением катил по проселочным дорогам, укрытым ветвями высоченных вязов, я любовался лугами, желтыми от лютиков и розовато-буры ми от цветущего конского щавеля. Я проехался по открытой всем ветрам дороге среди вересковой пустоши. Но когда стрелка спидометра заплясала на отметке в пятьдесят миль, я развернулся и покатил назад к ажурным воротам с мартышками на столбах. И как только я въехал внутрь, мне показалось, что кто-то захлопнул обе створы. И, честное слово, я бы нисколько не удивился, если бы увидел сзади целую стаю ухмыляющихся каменных обезьян.
Смеркалось, пора было переодеваться к обеду, поэтому я сразу же направился в свою комнату. Я не знал, с кем сэр Фредерик успел пообщаться до моего приезда. Во всяком случае, держался он с обычной своей ровной благожелательностью, и на лице его не было тревоги. Да и с какой стати такой занятой человек должен был переживать из-за всех здешних ссор и дрязг? У него есть заботы и поважнее. Вот о чем я думал, наблюдая за тем, как сэр Фредерик, вооружившись моноклем, выискивает самые аппетитные орешки, поданные сегодня на десерт. Мне было страшно любопытно, как прошла их встреча с Хьюго, но завести разговор на эту тему было невозможно. Хьюго уселся рядом с Эвелин, и они самозабвенно болтали, никого вокруг не замечая. Сэр Фредерик разговаривал главным образом с Урсулой и Хилари, и даже перекинулся несколькими фразами с четой Биддолфов, но ни разу не обратился ни к Хьюго, ни к Эвелин, ни ко мне. Джима за столом не было.
После обеда, как я и предвидел, сэр Фредерик подхватил меня под локоть и повел в библиотеку. Расположившись поудобнее в кресле, он положил ногу на ногу и сцепил руки на животе. Совсем как в прошлый раз. Потом, тонко улыбнувшись, спросил:
- Что у вас с лицом? Как же это вас угораздило, а?
Никто сегодня не счел нужным поинтересоваться моей "травмой", но объяснение у меня было заготовлено.
- Это ветка. Пробилась в боковое окошко, и р-раз - прямо мне по физиономии. Я поехал слишком близко к кустам,- вдохновенно соврал я.- Но ничего, заживет.
Сэр Фредерик сочувственно кивнул.
- Смотрите, впредь будьте осторожнее. Ветка могла задеть и что-нибудь более существенное,- полушутливо сказал он, и я так и не понял, догадался он, что ветка тут ни при чем, или нет. Но мне казалось, что наверняка догадался.
- А теперь вот что,- он наклонился поближе и загадочно на меня посмотрел из-под седых бровей,- открою вам небольшой секрет. Только дайте слово, что никому не проболтаетесь... пока я не позволю.
Я дал честное-пречестное слово, очень гордый тем, что сам сэр Фредерик Лотон оказывает мне такое доверие.
- Дело в том,- мягко, но очень уверенно произнес он,- что тот молодой человек, который вчера сюда приехал, вовсе не Хьюго Алстон. Так что вашего полку прибыло,- он хитро мне подмигнул.
- Боже мой!- вырвалось у меня, совершенно искренне, но в этот миг я вдруг понял, что не так уж удивлен этим открытием.- А кто же он тогда?
- Один молодой шалопай, наполовину француз, наполовину англичанин, любит всякие приключения и розыгрыши, и к тому же он прирожденный актер. Родители его очень обеспеченные люди, принадлежат к сливкам общества. Они уверены, что сынок их отправился сюда для того, чтобы попрактиковаться в английском. Если они узнают правду, разразится грандиозный скандал. Насколько я понял, отец у него человек строгих правил, и уже изрядно устал от бесконечных эскапад...- он умолк, и я, не утерпев, торопливо спросил:
- Как его зовут? Не представляю, что у него может быть какое-то другое имя. Он настоящий Хьюго.
- Он настоящий Марсель. Марсель де Совиньи. Но вы, разумеется, должны называть его по-прежнему, Хьюго. Он уже привык, так основательно вжился в образ, что, полагаю, ему очень тяжело будет снова становиться Марселем. Между прочим, среди прочих неподходящих увлечений Марселя отца его особенно раздражает чрезмерная любовь к театру. Будь он просто театралом или поклонником хорошеньких актрис, это сколько угодно. Но в том-то и весь конфуз, что милый мальчик сам обожает лицедействовать. Он даже как-то заменял заболевшего актера в труппе одного из самых сканда... мм... эпатажных парижских театров - и пользовался успехом у публики. Пока отец случайно не прознал о подвигах своего отпрыска. После чего строго-настрого запретил ему приближаться к этому театру, пригрозив полугодовым заточением в фамильном шато.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74