Зима подходила к концу, и из трех королей-вассалов, которые приезжали на встречу с верховным королем, двое уезжали с желанием заключить перемирие и торговые соглашения. Артур соединял Британию по кусочкам и был так поглощен своей собственной мечтой, что не мог оценить трудного положения, в котором оказался его племянник.
Однажды мартовским утром в укрепленной лодке в крепость приплыл посланец пиктов. Это был мускулистый малый с татуировками на руках и щеках, и, хотя он был у нас, только чтобы передать Артуру послание, когда я вернулась с верховой прогулки, весь дом гудел от сплетен о нем.
– Тропы и дороги на севере еще не проходимы, поэтому он плыл вдоль побережья. – Артур с изумлением покачал головой. – Клянусь, эти пикты чувствуют себя на воде как дома! Маэлхон, король Инвернесса приглашает нас на время летнего солнцестояния в Грейт-Глен, чтобы принять участие в Совете. Он прислал тебе подарок, похоже, что он восхищен королевой-воином, которая так храбро сражалась с саксами в Хамберсайде.
Я засмеялась. Меня всегда удивляло, как быстро распространяются слухи о делах королевской семьи и как часто они бывают лживыми. Потом начнут говорить, что героем в том сражении был не Кэй, а я.
Артур вложил мне в руку серебряное ожерелье. Оно было похоже на струящуюся воду, и я заворожено разглядывала его, пока он объяснял, что это знак их самого большого уважения. Летом я с гордостью буду носить его в Инвернессе.
С приходом тепла до нас стали доходить слухи, что Хуэль, сын Кау и брат того самого Гильдаса, которого обучал монах Иллтуд, пытается собрать людей и хочет сражаться с нами за земли у Стены.
Артур с рыцарями выдержал несколько схваток в дремучих лесах и прогнал в конце мая людей Хуэля к горным лесистым долинам Троссака. Ланс предложил разогнать их, пока мы будем праздновать летнее солнцестояние в стране пиктов. Артур поблагодарил его за это.
В тот день, когда мы должны были тронуться в путь, я забралась на крепостной вал, чтобы последний раз взглянуть на места, которые так любила, и увидела там Гавейна, грустно облокотившегося на стену. Он крутил в пальцах украшение, которое Рагнелла когда-то носила в волосах, и не ответил на мое приветствие.
– Ушла! – Оркнейский принц со злобой посмотрел на север, как будто его гнев мог остановить ее. – Ушла на летние пастбища и даже не попрощалась.
– Ты не собираешься ехать за ней? – спросила я и тут же пожалела об этом.
– Что может из этого выйти? – Он тяжело вздохнул и посмотрел на меня. По нему было видно, что он сильно страдал, исчезла его напускная храбрость и дерзость.
– Она была для меня целым миром, Гвен… но Артур и рыцари – это моя семья. – Он тяжело вздохнул и отвел глаза. – После гибели моего отца в Великой битве моя мать пыталась заставить меня поклясться, что я отомщу Артуру… хотя я уже принес ему клятву верности. Овдовев, она обезумела от горя и не ведала, что говорила. Но моя мать страстная, красивая и могущественная женщина, и перечить ей – это подвергать себя риску. Когда я отказался выполнить се приказ, она отказалась от меня, прокляла меня… – Сын Моргаузы замолчал, мучительно вспоминая прошлое, потом вздрогнул. – Вот тогда я вернулся к Артуру, и его Дело стало моим Делом. Он – единственная семья, на которую я могу положиться, и я никогда не оставлю его. – Наступило долгое молчание, потом Гавейн глубоко вздохнул: – Я говорил Рагнелле, что ей не нужно жить при дворе, что мы могли бы встречаться где-нибудь в другом месте… – Гавейн повернулся ко мне спиной и прижался к стене вала, обхватив пальцами локти и опустив голову.
Я не решалась сказать ему, что королева кочевников, как и он, не могла бросить свой народ, поэтому я просто положила руки ему на плечи и попыталась успокоить его. Когда Гавейн немного успокоился, я ласково похлопала его по спине и пошла вниз, оставив его в одиночестве.
Я думала о Моргаузе. Я гадала, по-прежнему ли она испытывает такую же яростную ненависть к Артуру или, как сказал Гавейн, она была обезумевшей от горя, когда пыталась настроить сына против своего брата, его дяди. Конечно, в последние годы она не проявляла никакой враждебности к нам и разрешила своим сыновьям приезжать ко двору, когда они достигали определенного возраста и могли служить пажами. Я надеялась, что время притупило ее боль и смягчило Артура.
В поездке на север нас, сопровождал Тристан, потому что Ланс сражался с людьми Хуэля. Гавейн предпочитал ехать в одиночестве, погрузившись в мрачное молчание.
Шотландия – неприветливая земля, здесь мы часто попадали под обильные дожди и много раз видели радугу. Сюда римляне не успели проложить дороги, и мы пробирались через девственные сосновые леса и ночевали на высокогорьях Грампиан.
Мы услышали пиктов задолго до того, как увидели их. По ночам одна долина перекликалась с другой пронзительными звуками своих дудочек, их сменял у берегов горных озер дикий, дьявольский смех, от которого у меня по коже бегали мурашки. И хотя позднее я узнала, что это был брачный призыв какой-то черношеей плавающей птицы, зловещий звук все равно заставлял меня вздрагивать.
Иногда у странно обтесанных валунов, которыми здесь отмечались границы, встречались люди.
Они бесстрастно смотрели на нас и почти ничего не говорили. Только иногда мы останавливались на ночлег в замке какого-нибудь, короля, но даже там нас встречали скорее с любопытством, чем с радостью. Враждебности к нам не проявлялось, но не было ни приветственных криков, ни радостного гостеприимства, к которому я привыкла на юге.
Когда мы доехали до Инвернесса, дни стали увеличиваться и сумерки наступали, почти в полночь. Именно тогда Гавейн попросил позволения отправиться на поиски Рагнеллы на летних пастбищах.
– Я должен выяснить с ней все раз и навсегда, – решительным тоном сказал он, и от этой последней надежды его голос стал, более живым. – Но что бы ни случилось, я встречусь с вами у долины Кой через две недели.
Я беспокойно рассматривала своего друга. У него был вид человека, сгоравшего от безответной любви.
Может быть, эта поездка решит его судьбу, и я еще раз помолилась за Гавейна, потому что знала, какую душевную боль он испытывает.
Король пиктов Маэлхон оказался гостеприимным хозяином. Его сестра, худая высокомерная женщина, презрительно махнула рукой в сторону горной расщелины, где безмолвно лежало черное сумрачное озеро.
– Там каждый год собираются короли-вассалы на Совет, разрешают споры и загоняют в воду скот для умиротворения богов, – она кивнула в сторону лагерных костров на берегах длинного озера. – Каждый год я и король плывем в лодке вдоль берега, чтобы принять от них клятву на верность. И не больше. Не успеешь оглянуться, как они перережут нам горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116