Кроме того, ни твоя мать, ни Утер не предполагали, что твой отец может умереть в ту ночь.
– Ложь! – Моргана отвернулась от окна; волны протеста расходились от нее по всей комнате. – Ложь. Все от начала до конца ложь!
Бешенство исказило ее лицо, руки сжались в кулаки. Зеленые глаза остекленели и налились злобой. Она бросилась ко мне через комнату, намереваясь любой ценой заставить меня замолчать. Как будто, заткнув мне рот, она могла стереть правду, которую никогда не хотела признать. Под ее безумным напором я отпрянула и, защищаясь, подняла руки, но в этот миг вперед выступил карлик и перехватил свою госпожу.
Осторожно, но крепко коротышка взял ее за руки и стал что-то нашептывать ей на ухо. Глаза Морганы наполнились слезами, и карлик осторожно повел ее к стулу. Словно любящая мать, он обращался с ней, как с хрупким ребенком, но после того, как она успокоилась, церемонно поклонился и занял свой пост у двери. Все это время ни один из них на меня так и не посмотрел, и я внезапно почувствовала, что я вторгаюсь в чужую жизнь, в чьи-то не касающиеся меня отношения.
Как только Моргана пришла в себя, она потянулась за перчатками, словно собираясь уйти.
– Знаешь, – объявила она с едва заметной улыбкой, хотя по-прежнему не смотрела на меня, – мне и в самом деле нужно повидаться с Мордредом.
– А что с моим предложением? – поспешила задать я вопрос. Меня подхлестнуло сознание, что если не удастся справиться с этой встречей, то не будет и шансов предотвратить войну.
– А ты можешь гарантировать, что Артур поддержит мое дело? Что он по всему королевству узаконит поклонение Богине и закроет церкви?
– Сделаю все, что смогу, – ответила я, понимая, что только сама вправе соглашаться с ее требованиями, но не должна говорить за мужа.
– Не пойдет. – Моргана поднялась на ноги. – Нет никаких способов заставить Артура выполнить твои просьбы. – Вспышка пробудила в ней обиды, которые оказались сильнее религиозных и политических амбиций. Скрепя сердце я продолжала настаивать:
– Что же тебя устроит?
Она набросила плащ на плечи и взглянула на меня, точно Богиня в своем злом обличье. Наши глаза встретились, и я увидела, как выражение презрения у верховной жрицы сначала сменяет любопытство, а потом переходит в подлинный интерес. В таком отчаянии я предстала перед ней впервые.
– Неужели тебе настолько нужна моя помощь? – Подобие улыбки появилось на ее лице, и Моргана снова грациозно опустилась на стул. Она подняла со стола чашку и стала снова изучать меня. Брови в раздумье сошлись у переносицы. – Кое-что я и в самом деле могу сделать, – наконец проговорила она, ее сочный голос прозвучал негромко и задумчиво. – Мордред рассчитывает, что я соберу для него на севере армию. Если он поймет, что я способна сделать то же самое для Артура, он может прийти к убеждению о необходимости переговоров.
Последовало долгое молчание, во время которого Моргана продолжала меня рассматривать. Теперь она полностью владела ситуацией, и я гадала лишь об одном; какая будет названа цена.
– И что взамен? – еле слышно спросила я.
– Нечто такое, что можешь дать только ты. – Она водила пальцем по краю чашки, которую держала в другой руке. – Да, мы можем заключить соглашение, в обмен на мою помощь ты сделаешь то, что не требует согласия Артура.
Я едва дышала, а Моргана продолжала поигрывать чашкой. Наконец, полностью владея собой, она благосклонно посмотрела на меня.
– Клянусь защищать Артура всеми доступными мне средствами. Клянусь, что попытаюсь уговорить Мордреда отказаться от сражения. Если потребуется, буду лечить раны Артура… Все это я обещаю, если ты отречешься от титула верховной королевы Британии.
– Что?! – Я не поверила собственным ушам, и мое хладнокровие разлетелось вдребезги. Моргана смотрела на меня в упор.
– Никогда! – от потрясения я вся содрогалась. – Не могу же я вот так… подняться и бросить свой народ.
– Конечно, можешь. Ты уже бросила его, когда бежала из Карлайла. И потом, когда ради Ланселота отреклась от своего положения в Регеде. Наверное, ты способна даже желать этой войны: ведь если Артур погибнет, Ланселот возвратится в Британию. Конечно, если Мордред не убьет и его. – Казалось, она забавляется, рисуя такое чудовищное будущее. – В конце концов, все зависит от того, насколько ты хочешь, чтобы каждый из них остался в живых. – Верховная жрица поставила чашку на стол и красноречиво пожала плечами.
В бешенстве от ее предложения, разъяренная ее нападками и не в состоянии что-либо сделать, я ощущала себя загнанным в угол зверем.
– Мне некуда уйти, – я решила потянуть время, – разве что Увейн позволит мне жить в Регеде.
– Пользующейся успехом у народа королеве, лишь недавно сложившей с головы венец? Нет, милая. Увейн очень похож на отца, но не настолько туп, чтобы допустить это. – Голос Морганы стал совершенно бархатным. – Я позабочусь о том, чтобы Артур не погиб в том случае, если ты подпишешь документ, что оставляешь двор и уходишь жить в монастырь.
– В монастырь? – меня захлестнула волна паники, и я сказала первое, что пришло мне на ум: – Я ведь даже не христианка.
– Я думаю, это можно уладить, коль скоро ты дашь обещание до конца жизни не покидать стен обители. До самой смерти. А штрафом за нарушение клятвы послужит жизнь Артура.
«Ужасная резня…» – предупреждала Нимю. Потоки крови и невзгоды гражданской войны, которую я так давно всеми силами пыталась предотвратить. Что бы я ни предприняла, призрак поднимется вновь и обвинит меня в смертях и в том, что я знала, как их избежать.
Но добровольно, сознательно на всю оставшуюся жизнь похоронить себя за стенами монастыря казалось мне еще страшнее, чем взойти на костер. Мысль лихорадочно металась в голове, пытаясь найти выход из ловушки.
А Моргана тихо сидела и смотрела, как во мне борется любовь к свободе с любовью к Артуру. И не сомневалась в итоге борьбы.
– А если я соглашусь, каковы гарантии, что ты поступишь так, как обещаешь? – Я ухватилась за последнее, надеясь хоть что-нибудь выторговать в сделке.
Госпожа озера откинула голову и окинула меня высокомерным взглядом:
– Я – дочь своего народа и никогда не лгу, – объявила она, и фраза прозвучала, как в устах Гавейна. – Конечно, – добавила верховная жрица и поднялась на ноги, – если не хочешь, поступай как знаешь. Но тогда мне нужно спешить к Мордреду. Он ждет моего ответа.
Я собрала последние капли силы и достоинства, которые во мне еще остались, и поднялась, чтобы взглянуть родственнице прямо в лицо. Так мы стояли друг против друга, и неприкрытый страх и неприязнь разделяли нас. Наконец я кивнула головой.
– Я уйду в монастырь на Чилтерн-Хиллз, – отчетливо и медленно проговорила я, и мир сжался вокруг меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Ложь! – Моргана отвернулась от окна; волны протеста расходились от нее по всей комнате. – Ложь. Все от начала до конца ложь!
Бешенство исказило ее лицо, руки сжались в кулаки. Зеленые глаза остекленели и налились злобой. Она бросилась ко мне через комнату, намереваясь любой ценой заставить меня замолчать. Как будто, заткнув мне рот, она могла стереть правду, которую никогда не хотела признать. Под ее безумным напором я отпрянула и, защищаясь, подняла руки, но в этот миг вперед выступил карлик и перехватил свою госпожу.
Осторожно, но крепко коротышка взял ее за руки и стал что-то нашептывать ей на ухо. Глаза Морганы наполнились слезами, и карлик осторожно повел ее к стулу. Словно любящая мать, он обращался с ней, как с хрупким ребенком, но после того, как она успокоилась, церемонно поклонился и занял свой пост у двери. Все это время ни один из них на меня так и не посмотрел, и я внезапно почувствовала, что я вторгаюсь в чужую жизнь, в чьи-то не касающиеся меня отношения.
Как только Моргана пришла в себя, она потянулась за перчатками, словно собираясь уйти.
– Знаешь, – объявила она с едва заметной улыбкой, хотя по-прежнему не смотрела на меня, – мне и в самом деле нужно повидаться с Мордредом.
– А что с моим предложением? – поспешила задать я вопрос. Меня подхлестнуло сознание, что если не удастся справиться с этой встречей, то не будет и шансов предотвратить войну.
– А ты можешь гарантировать, что Артур поддержит мое дело? Что он по всему королевству узаконит поклонение Богине и закроет церкви?
– Сделаю все, что смогу, – ответила я, понимая, что только сама вправе соглашаться с ее требованиями, но не должна говорить за мужа.
– Не пойдет. – Моргана поднялась на ноги. – Нет никаких способов заставить Артура выполнить твои просьбы. – Вспышка пробудила в ней обиды, которые оказались сильнее религиозных и политических амбиций. Скрепя сердце я продолжала настаивать:
– Что же тебя устроит?
Она набросила плащ на плечи и взглянула на меня, точно Богиня в своем злом обличье. Наши глаза встретились, и я увидела, как выражение презрения у верховной жрицы сначала сменяет любопытство, а потом переходит в подлинный интерес. В таком отчаянии я предстала перед ней впервые.
– Неужели тебе настолько нужна моя помощь? – Подобие улыбки появилось на ее лице, и Моргана снова грациозно опустилась на стул. Она подняла со стола чашку и стала снова изучать меня. Брови в раздумье сошлись у переносицы. – Кое-что я и в самом деле могу сделать, – наконец проговорила она, ее сочный голос прозвучал негромко и задумчиво. – Мордред рассчитывает, что я соберу для него на севере армию. Если он поймет, что я способна сделать то же самое для Артура, он может прийти к убеждению о необходимости переговоров.
Последовало долгое молчание, во время которого Моргана продолжала меня рассматривать. Теперь она полностью владела ситуацией, и я гадала лишь об одном; какая будет названа цена.
– И что взамен? – еле слышно спросила я.
– Нечто такое, что можешь дать только ты. – Она водила пальцем по краю чашки, которую держала в другой руке. – Да, мы можем заключить соглашение, в обмен на мою помощь ты сделаешь то, что не требует согласия Артура.
Я едва дышала, а Моргана продолжала поигрывать чашкой. Наконец, полностью владея собой, она благосклонно посмотрела на меня.
– Клянусь защищать Артура всеми доступными мне средствами. Клянусь, что попытаюсь уговорить Мордреда отказаться от сражения. Если потребуется, буду лечить раны Артура… Все это я обещаю, если ты отречешься от титула верховной королевы Британии.
– Что?! – Я не поверила собственным ушам, и мое хладнокровие разлетелось вдребезги. Моргана смотрела на меня в упор.
– Никогда! – от потрясения я вся содрогалась. – Не могу же я вот так… подняться и бросить свой народ.
– Конечно, можешь. Ты уже бросила его, когда бежала из Карлайла. И потом, когда ради Ланселота отреклась от своего положения в Регеде. Наверное, ты способна даже желать этой войны: ведь если Артур погибнет, Ланселот возвратится в Британию. Конечно, если Мордред не убьет и его. – Казалось, она забавляется, рисуя такое чудовищное будущее. – В конце концов, все зависит от того, насколько ты хочешь, чтобы каждый из них остался в живых. – Верховная жрица поставила чашку на стол и красноречиво пожала плечами.
В бешенстве от ее предложения, разъяренная ее нападками и не в состоянии что-либо сделать, я ощущала себя загнанным в угол зверем.
– Мне некуда уйти, – я решила потянуть время, – разве что Увейн позволит мне жить в Регеде.
– Пользующейся успехом у народа королеве, лишь недавно сложившей с головы венец? Нет, милая. Увейн очень похож на отца, но не настолько туп, чтобы допустить это. – Голос Морганы стал совершенно бархатным. – Я позабочусь о том, чтобы Артур не погиб в том случае, если ты подпишешь документ, что оставляешь двор и уходишь жить в монастырь.
– В монастырь? – меня захлестнула волна паники, и я сказала первое, что пришло мне на ум: – Я ведь даже не христианка.
– Я думаю, это можно уладить, коль скоро ты дашь обещание до конца жизни не покидать стен обители. До самой смерти. А штрафом за нарушение клятвы послужит жизнь Артура.
«Ужасная резня…» – предупреждала Нимю. Потоки крови и невзгоды гражданской войны, которую я так давно всеми силами пыталась предотвратить. Что бы я ни предприняла, призрак поднимется вновь и обвинит меня в смертях и в том, что я знала, как их избежать.
Но добровольно, сознательно на всю оставшуюся жизнь похоронить себя за стенами монастыря казалось мне еще страшнее, чем взойти на костер. Мысль лихорадочно металась в голове, пытаясь найти выход из ловушки.
А Моргана тихо сидела и смотрела, как во мне борется любовь к свободе с любовью к Артуру. И не сомневалась в итоге борьбы.
– А если я соглашусь, каковы гарантии, что ты поступишь так, как обещаешь? – Я ухватилась за последнее, надеясь хоть что-нибудь выторговать в сделке.
Госпожа озера откинула голову и окинула меня высокомерным взглядом:
– Я – дочь своего народа и никогда не лгу, – объявила она, и фраза прозвучала, как в устах Гавейна. – Конечно, – добавила верховная жрица и поднялась на ноги, – если не хочешь, поступай как знаешь. Но тогда мне нужно спешить к Мордреду. Он ждет моего ответа.
Я собрала последние капли силы и достоинства, которые во мне еще остались, и поднялась, чтобы взглянуть родственнице прямо в лицо. Так мы стояли друг против друга, и неприкрытый страх и неприязнь разделяли нас. Наконец я кивнула головой.
– Я уйду в монастырь на Чилтерн-Хиллз, – отчетливо и медленно проговорила я, и мир сжался вокруг меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125