С таким же энтузиазмом нас встретили и в Карлайле, где от всей общины приветственную речь произнес грузный епископ. Похоже было на то, что христианский священник сумел обратить в свою веру большинство местных жителей и его храм процветал. Поэтому я не удивилась, когда через неделю в большом доме у реки нас попросил об аудиенции монах Гилдас.
В молодости отец отказал Гилдасу, когда тот просил моей руки. И теперь, глядя на худощавого низкорослого мужчину с надменным выражением лица и прищуренными глазами, я поблагодарила судьбу за то, что не стала его женой. Церковь оказалась для него лучшим пристанищем. Недавно он виделся с Маэлгоном в монастыре в Бангоре, и я нахмурилась, решив, что он пришел рассказывать о моем отвратительном племяннике. Но оказалось, что у него на уме другое.
– Королю вашего ранга требуется кто-нибудь, чтобы вести архивы, – заявил Артуру за ужином в тот вечер монах и поджал губы, протягивая руку за добавкой форели.
– Архивы? – муж удивленно вскинул голову, и святоша виновато отдернул руку. – А зачем мне архивы? У меня есть превосходный бард, чтобы слагать песни о моих победах, и шут – напоминать всем, кто о них забудет.
– Кроме того, – вмешалась я, тихонько подталкивая к гостю тарелку с рыбой, – один старик из Оксфорда уже собирался ими заняться.
– Я знаю, – самодовольно улыбнулся монах. – Я был в Оксфорде, когда он умирал, и совершил над ним последние обряды. Он был очень расстроен, что нет никого, кто бы осуществил его дело, и я обещал сам им заняться. Его свитки у меня в багаже. И если я перееду к вам, то смогу внести в них недостающее. К тому же, – Гилдас одарил Артура чарующей улыбкой, – при вашем дворе ведь нужен святой человек.
– О, у нас уже есть несколько, – заверила я его. – Друид Катбад, Лионель, который знает, как совершать обряды Митры, и, конечно, для христиан отец Болдуин. Полагаю, среди наших домашних достаточно представителей различных вероисповеданий.
Монах неодобрительно посмотрел на меня и потыкал вилкой в форель.
– Вы вольны жить с нами столько, сколько хотите, – перебил меня Артур и потихоньку подтолкнул под столом. Он явно придавал важное значение поддержке церкви. – Мы еще много времени проведем в дороге. До Самхейна я не рассчитываю вернуться в Камелот, но если вы ничего не имеете против путешествий…
Гилдас почтительно поклонился королю, старательно избегая встречаться со мной глазами.
Таким образом, самолюбивый монах оказался в нашей свите. Поначалу я думала, что своими надоеданиями он станет причинять беспокойство, но была настолько занята, что совершенно забыла о его присутствии, пока ко двору не приволокли его брата Хейла, которого обвиняли в краже скота из поселения по эту сторону Стены.
– Я был в твоих лесистых долинах в Троссаче, – кипятился Артур, испепеляя каледонца взглядом. – Какой смысл покушаться на чужие стада, когда в твоих землях полно оленей, кабанов и дичи?
– Так мы развлекаемся в безлунные ночи, – ревел в ответ Хейл. Он был крепким мужчиной с бугристыми мышцами и толстой шей и явно прикидывал, сможет ли он побить в поединке Артура. Я скосила глаза на Гавейна, рука которого опустилась на рукоять меча.
– Но когда придет зима, ты будешь есть мое мясо, – горячо возразил обиженный фермер. – Во имя короля требую справедливости: вернуть скот и возместить убытки за хлопоты.
Артур старался сохранить серьезное лицо – ведь, не окажись мы здесь, фермер никогда бы не осмелился вести себя так воинственно. С другой стороны, представился прекрасный случай опробовать новую правовую систему, поэтому Артур убедил обе заинтересованные стороны дать рассмотреть дело присяжным во главе с королем, который будет выполнять роль судьи и арбитра.
Улики против Хейла были явные, да он и сам с горделивой заносчивостью хвастался содеянным. Присяжные из местных фермеров не только признали шотландца виновным в том, что он украл еду у другого человека, но потребовали отрубить ему голову.
– Кровожадный народец твои подданные в Регеде, – заметил вечером Артур.
Фермер и его соседи признали новую систему великолепной и собрались на площади, где должна была состояться казнь. Но сам Артур отправился на охоту.
– Думаешь, я останусь, чтобы послушать свист топора?
Гилдас дождался, пока он не вернулся, и, горько упрекнув в случившемся, собрал вещи и ушел. Его горе и гнев были мне понятны, но меня покоробила мысль, что союз с христианским Богом дает ему право упрекать монархов. Потом я обнаружила кучку пепла: на этом месте Гилдас сжег свитки с историей короля Артура. Я смела их и помолилась, чтобы коротышка никогда больше не попадался на нашем пути.
Созревал урожай, и мы вышли из Карлайла в свой последний переход и повернули к Честеру. Здесь нас оставили Гавейн и Гингалин, которые решили навестить Берсилака в Уиррале. По дороге мы остановились в охотничьем домике, который Артур распорядился построить у стены базилики во Вроксетере. Здание оказалось симпатичным, но из-за того, что неподалеку погиб Пелли, и из-за воспоминаний о Маэлгоне я знала, что мне никогда не будет в нем спокойно.
И вот мы наконец снова дома – морозным октябрьским вечером, предвещающим звездную ночь, поднимаемся по крутой мощеной дороге. Бедивер выслал слуг вперед, поэтому факелы уже зажжены, в небо поднимается дым из очага, и после скромного ужина мы со вздохом облегчения падаем с Артуром в кровать. Ни у меня, ни у него нет сил заниматься любовью, и мы просто прижимаемся друг к другу, довольные, что снова оказались под собственной крышей.
– Несмотря на все чудеса Британии, я не знаю другого такого прекрасного места, как Камелот, – проговорил муж.
– И я тоже, – прошептала я. Давным-давно я поняла, что Артур не способен сказать, что любит меня, и неохотно выслушивает мои признания в любви. Но когда мы лежали вот так на грани сна, полотно нашего брака с переплетением общих нитей и чудесным шитьем совместной жизни, хотя на нем кое-где и виднелись испорченные узелки, согревало нас не меньше покрывала. Быть может, я и не познала прелести романтической любви, как мои родители, но была довольна судьбой.
Ночь тревожил настойчивый шорох крыльев кроншнепа, летающего над нашими головами, и я тихонько улыбнулась про себя, вовсе не ведая о сгущающихся над горизонтом тучах.
22
НОВЫЕ ГРЕЗЫ О ПРОШЛОМ
Иногда мне кажется, что молодые общаются с будущим так же, как мы вспоминаем прошлое. Может быть, оттого, что их глаза не видели, сколько наши, они воспринимают мир иным, и старшим он способен показаться угрожающим. Естественно, первой реакцией Артура на донесение Мордреда было опасение, когда юноша предложил включить представителей дружественных племен в число членов Круглого Стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125