Словно из-под земли явились к нему скупщики, золотых дел мастера, ростовщики и купили у него одежду и саблю, подаренные падишахом, за пятьдесят или шестьдесят тысяч рупий.
Теперь послушайте, почему все так случилось.
В своем полку солдат получал ничтожное жалованье – всего три рупии в месяц. Накануне вечером он повздорил с женой из-за еды, рассердился и ушел из дому. Всю ночь он бродил бог весть где, а под утро, выбившись из сил, присел у Моти-махала. Тут и свалил его сон. А утром ему привалило счастье! Он проснулся и чудом превратился из бедняка в богача.
При шахах подобные происшествия были нередки, да оно и понятно – ведь в те времена, бразды правления находились в руках одного человека, вдобавок не связанного никакими законами и установлениями и считавшего всю страну своим поместьем, а казну – своей собственностью. Теперешний образ правления не допускает такой расточительности. Считается в некотором роде несправедливым незаслуженно и безо всякого повода жаловать кому бы то ни было большие деньги. Власть, при которой все от государя до последнего нищего одинаково подчинены закону, не была бы могучей, если бы она не воздавала каждому по заслугам. Тут уж судьба бессильна: все, что делается, делается согласно закону.
Послушайте еще про наваба Чхаббана-сахиба, о котором я вам уже рассказывала, но кое-чего не досказала.
В тот вечер он действительно пошел топиться и даже нырнул, решив уже больше не появляться на поверхности. Но любовь к жизни очень сильна. Он лишь недолго побыл под водой, и ему стало плохо, – захотелось всплыть и вздохнуть хоть разок полной грудью. Тогда он вынырнул, и тут его руки и ноги сами принялись за работу. От мысли о смерти он еще не отказался. Нырнул снова, но опять вынырнул. Это повторилось несколько раз, и утонуть ему никак не удавалось. Так он незаметно доплыл до дворца Чхаттар-манзил. А в это самое время покойный наследник престола вместе с несколькими своими приближенными отправился покататься на лодке. Увидев человека в воде и решив, что он тонет, наследник приказал гребцам его вытащить. Тот всячески силился вырваться из их рук, но гребцы, думая, что он просто перепугался, выволокли его на берег. Наследник потребовал его к себе, расспросил и, узнав, что он из благородной семьи, подарил ему свою одежду и отвез его во дворец.
Чхаббан-сахиб был хорош собой и к тому же получил превосходное воспитание. Он умел вести светский разговор, был довольно начитан и остроумен. Словом, он оказался вполне подходящим собеседником для особы царской крови, и его тут же зачислили в свиту. Ему назначили большое жалование и часть денег сразу же выдали вперед на ближайшие расходы. Слуг, выезд и прочее пожаловал ему сам наследник. И вот Чхаббан-сахиб зажил богаче прежнего. Теперь уж он появился на Чауке во главе целого шествия. Сам он восседал на слоне, а впереди бежало пятьдесят оруженосцев. Мы с Бисмиллой видели это своими глазами, но сперва даже не поверили им. Каким-то образом в хвосте этого шествия оказался миян Махдум Бахш. Мы сделали ему знак зайти к нам и от него узнали все подробности.
Тогда и дядюшка помирился с Чхаббаном и свадьба его состоялась. На свадьбу были приглашены все мы. Ханум он подарил превосходную шаль и платок, но с тех пор никогда больше у нас не появлялся и окончательно порвал с Бисмиллой. Ханум еще пыталась что-то придумывать, чтобы его завлечь, но безуспешно, и наконец отступилась.
Одним словом, в шахское время чудеса такого рода случались, но те дни миновали. Раньше было принято говорить, что удача слепа, но нынче она, должно быть, как-то сумела прозреть. Теперь она стала различать достойных и недостойных.
При шахском правлении люди невежественные, необразованные, ни одной буквы в глаза не видавшие, получали самые высокие назначения. Я спрашиваю, разве можно было чего-то добиться с их помощью? А ведь некоторые паршивые евнухи тогда командовали полками и сотнями. Ну, не смешно ли это?
Я очень долго не могла разобраться в том, что такое судьба и человеческая воля. Наконец мне стало ясно, что люди обычно совершенно превратно понимают слово «судьба». Оно, бесспорно, означает лишь то, что бог обладает извечным знанием всего, с нами связанного, а кто в это не верит, тот богоотступник. Но люди, прости их господи, приписывают судьбе все дурные последствия своих недопустимых поступков. Тем самым они умаляют всемогущество бога. Это уж подлинное вероотступничество.
Жаль, что я раньше не понимала всего того, что понимаю теперь, но на мою беду наставника у меня не было, а собственный опыт ничему не успел научить меня. То немногое, что преподал мне маулви-сахиб (возвыси господи его душу!), очень пошло мне на пользу. Но в юности я этого ничуть не ценила. Ничего, кроме удобств и покоя, я не желала, да и поклонников у меня было столько, что совсем не оставалось досуга. Когда же пришла такая пора, что поклонники один за другим стали меня покидать и в моей жизни наступила некоторая передышка, я пристрастилась к чтению, потому что никакого другого занятия у меня не было.
Скажу вам искренне, не вспыхни во мне страсть к чтению, я не дожила бы до этих дней. Тоска по утраченной молодости и воспоминания о прежних друзьях давно бы доконали меня. Некоторое время я увлекалась всякими занимательными небылицами, но однажды вытащила проветрить старые книги, и среди них попался мне «Гулистан», который я изучала еще с маулви-сахибом. От нечего делать я стала его перелистывать и почитывать. В юности я читала его почти с отвращением. Во-первых, я тогда только еще начала учиться, и язык этого произведения казался мне трудным, во-вторых, у меня не было никакого жизненного опыта и многое оставалось мне непонятным. Но теперь все было иначе, и я с увлечением прочла эту книгу, а потом перечитала ее еще несколько раз. Каждое слово ее падало мне прямо в сердце.
Позже я услышала от одного господина похвальный отзыв об «Ахлаке Насири», и мне захотелось прочесть эту книгу. Я попросила его принести мне ее. Это довольно сложное произведение, да и арабских слов там множество, поэтому разбираться в нем мне было трудно. Но, прочитывая каждый день понемногу, я в конце концов одолела всю книгу. Потом в издательстве Навалкишора вышла «Даниш-наме» Гияса Мансура. Я прочла и ее. Затем однажды взялась за «Сугра о кубра». Кое-что в этом сочинении я сама понять не могла и просила других объяснить мне это.
Прочитав эти книги, я почувствовала себя так, словно передо мной открылись многие тайны мира. Мне очень многое стало понятно. После этого я по собственному почину прочла еще много такого рода книг на урду и на персидском и почувствовала в себе перемену. Начала было читать кое-какие касыды Анвари и Хакани, но неискренние, льстивые речи теперь не находили отклика в моей душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60