А в какое? Получалось, что в любое из восьми самых лучших, что почти подряд тянулись по главной улице сразу за рынком. Женщине заходить в кафе во время жевания ката нельзя, а попросить пакистанца - тот сразу потребует денег за услугу. Даже такую ерундовую. Он и так вез ее на больничном джипе с таким видом, словно на своей личной, а ему за это - ни шиша.
Осталось одно: медленно проехать вдоль окон и открытых террас кафе и высмотреть из-под поднятых жалюзи похожее по описанию и одежде лицо. Это в первый месяц местные жители казались Лене близнецами. Но теперь-то она уже спокойно могла отличить смоляного, почти африканского вида жителя жаркой пустыни из племени зараник и, в общем-то тоже смуглого, но все же более похожего на араба горца. А по тому, как молятся, отличить зейдита - местную управленческую элиту - от шафиита. Если первые из них сначала опускают руки, кладут их на бедра тыльной стороной, ладонями наружу, потом опускаются на колени, прикладываются лбом к земле, а, разгибаясь, садятся на щиколотку подвернутой левой ноги, то вторые просто складывают руки крест-накрест на животе, а после поклонов, поднимаясь, садятся на пятки. Могла она определить по внешнему виду и достаток йеменца. Достаточно было бросить беглый взгляд на джамбию, чтобы по тому, из чего сделана ее рукоять - дешевая пластмасса или почти бесценный по местным понятиям рог жирафа - сразу узнать многое о хозяине.
Вот и теперь она скользила взглядом по джамбиям, по пестрым шапочкам, по бледным, с глазами навыкате или с блаженно закрывшими их веками, прокопченным лицам и со страхом думала о том, что ее женское присутствие в местах или, точнее, рядом с местами, где вообще женщине нельзя появляться ни при каких обстоятельствах, не вызывает ярости у йеменцев только потому, что она все-таки белая женщина да еще и в белом медицинском халате и шапочке, что делает ее как бы вдвойне не женщиной по их преставлениям, а неким бесполым существом по имени Врач.
В пятом из обследуемых по порядку кафе Лена невольно положила мокрую ладонь на руль автомобиля. Джип мягко замер, словно тоже удивился увиденному. На полу, устланном коврами, на подушках у стен среди курящих кальян йеменцев лежал европеец. Нет, даже не просто европеец, а русский. В его лице с чуть сплюснутым носом, со смоляными, как у Руцкого, усами, с округлым подбородком было что-то родное, узнаваемое. И даже натянутая на его волосы белая шапочка-тюрбан вкупе с длинной белой рубахой, облегающей его мощное - каких не было ни у одного из виденных ею йеменцев - тело, не могли обмануть ее. Да и джамбии не было на поясе, а без нее йеменец - не йеменец.
Пришлось пообещать пакистанцу пару упаковок анальгина. Тот нехотя, отрабатывая не такую уж большую, по его мнению, плату, выкарабкался из джипа, нырнул под навес в кафе. Вскоре вышел оттуда с маленьким хромым йеменцем. Его худое до изможденности, густо облитое смуглотой лицо с щекой, распухшей флюсом с кулак, выражало крайнюю степень недовольства, а хрупкие пальцы до белизны стискивали стальную - из довольно дешевых - рукоять джамбии. Пакистанец нехотя, так и не понимая, входят ли те две упаковки анальгина в его переводческие услуги или он прогадал, что не попросил за разговор отдельную плату, по-арабски задал хромому йеменцу Ленин вопрос. Тот ловко, одним движением языка перегнал флюс с левой щеки на правую и сплюнул ярко-зеленой слюной, словно хотел лишний раз доказать, что не флюс у него, а тщательно разжеванный комок ката. С минуту что-то говорил, нажимая на гортанные звуки. Пакистанец с еще большей неохотой перевел:
- Бели чалавек... карош садык... нашел у дорога... ехил на мотосикла из деревня в Эль-Маджиф... подобрал... бели чалавек вода пиль, ель, лучче сталь... бели чалавек пистолет подари... лавка продавай... тепер у Саид,.. - кивнул на йеменца, который от упоминания его имени враз повеселел, показал зеленые зубы, - у Саид много-много риал... он бели чалавек одежда купи... кат бокари* себе купи... а риал ичо много-много ест... ход можно карашо живи... садык карашо... толко живот боли... часто тулет хади... всьо...
- Исмаилушка, - взмолилась Лена, - попроси привести этого русского. Я боюсь, он болен. У него лицо... такое лицо... и, кажется, герпес, пальчиком показала на уголочек своего пухлого, с большими чувственными губами, рта.
Йеменец молча выслушал перевод, снял руку с джамбии и нырнул в душное тепло лавки, откуда на улицу сочился крепкий запах табака, сладкий, чуть терпковатый аромат ката и еще каких-то благовоний. Первым вышел мальчик со странно взрослым, изможденным лицом. В руках он держал веер для разжигания кальяна. Судя по тому, что джамбии на поясе не было, ему еще не исполнилось двенадцать. Мальчик прислонился спиной к косяку и пропустил хромого йеменца, который вел русского, с натугой поддерживая плечом его локоть. "Точно - герпес," - мельком отметила Лена круглое, с "застойную" копейку диаметром, пятно у самого края рта: бурое, в кроваво-красных шероховатинках. "И у носа - еще один."
Коснулась обгоревшего, в пятнах сползшей кожи, лба - жар, сильнейший жар. Русский вроде бы видел ее, а вроде бы и нет. Его взгляд безвольно скользил с предмета на предмет, и в этом вялом, не реагирующим ни на что взгляде, было что-то прощальное.
- В машину! Быстро - в машину! - крикнула Лена на пакистанца.
------
*Бокари - лучший вид ката.
Тот как-то сразу обмяк, дернулся, подхватил больного и втащил его на заднее сидение. Лена тоже села сзади и, забыв даже попрощаться с хромым йеменцем, еще раз крикнула:
- Гони, Исмаильчик! У него, кажется, обезвоживание организма, - а мысленно, словно не желая произношением вслух притянуть названные болезни к этому симпатичному черноусому парню, добавила:"и дизентерия, и амебиаз, а, может, и шистосоматоз... Боже, скорей бы доехать!"
А этот, с пулевым ранением? Впрочем, было ли ранение, если мать раненного "героя", которая и послала Лену по этим бесконечным кафе, объяснила, что пуля лишь чиркнула по коже. Царапину смазали йодом - и все. Лена представила, как помрачнеет главврач, когда она вернется без богатого клиента, как опять начнет ныть насчет контракта, но тут машину подкинуло на кочке, парень мешком привалился ей на плечо и вдруг, с натугой разлепив красные, обожженные веки, выстонал из-под усов:
- Сообщите Ан... Ан... Анфи-фимов-ву... нападение... на корабль ожидается нападение... бойтесь белой яхты... передайте, - и, ухватившись за руку Лены цепкими, удивительно цепкими пальцами, прохрипел: - Умоляю: сообщи...
3
Матрос Ваня Абунин нес вахту на своем штатном месте - на сигнальном мостике. Положенные одна на другую деревянные рыбины*, на которых он стоял, делали его выше и, как ему казалось, старше и солиднее. Во всяком случае, он даже сам не понял, зачем он прикрикнул на салажонка, который драил палубу вокруг реактивных бомбометных установок тяжеленной шваброй-русалкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Осталось одно: медленно проехать вдоль окон и открытых террас кафе и высмотреть из-под поднятых жалюзи похожее по описанию и одежде лицо. Это в первый месяц местные жители казались Лене близнецами. Но теперь-то она уже спокойно могла отличить смоляного, почти африканского вида жителя жаркой пустыни из племени зараник и, в общем-то тоже смуглого, но все же более похожего на араба горца. А по тому, как молятся, отличить зейдита - местную управленческую элиту - от шафиита. Если первые из них сначала опускают руки, кладут их на бедра тыльной стороной, ладонями наружу, потом опускаются на колени, прикладываются лбом к земле, а, разгибаясь, садятся на щиколотку подвернутой левой ноги, то вторые просто складывают руки крест-накрест на животе, а после поклонов, поднимаясь, садятся на пятки. Могла она определить по внешнему виду и достаток йеменца. Достаточно было бросить беглый взгляд на джамбию, чтобы по тому, из чего сделана ее рукоять - дешевая пластмасса или почти бесценный по местным понятиям рог жирафа - сразу узнать многое о хозяине.
Вот и теперь она скользила взглядом по джамбиям, по пестрым шапочкам, по бледным, с глазами навыкате или с блаженно закрывшими их веками, прокопченным лицам и со страхом думала о том, что ее женское присутствие в местах или, точнее, рядом с местами, где вообще женщине нельзя появляться ни при каких обстоятельствах, не вызывает ярости у йеменцев только потому, что она все-таки белая женщина да еще и в белом медицинском халате и шапочке, что делает ее как бы вдвойне не женщиной по их преставлениям, а неким бесполым существом по имени Врач.
В пятом из обследуемых по порядку кафе Лена невольно положила мокрую ладонь на руль автомобиля. Джип мягко замер, словно тоже удивился увиденному. На полу, устланном коврами, на подушках у стен среди курящих кальян йеменцев лежал европеец. Нет, даже не просто европеец, а русский. В его лице с чуть сплюснутым носом, со смоляными, как у Руцкого, усами, с округлым подбородком было что-то родное, узнаваемое. И даже натянутая на его волосы белая шапочка-тюрбан вкупе с длинной белой рубахой, облегающей его мощное - каких не было ни у одного из виденных ею йеменцев - тело, не могли обмануть ее. Да и джамбии не было на поясе, а без нее йеменец - не йеменец.
Пришлось пообещать пакистанцу пару упаковок анальгина. Тот нехотя, отрабатывая не такую уж большую, по его мнению, плату, выкарабкался из джипа, нырнул под навес в кафе. Вскоре вышел оттуда с маленьким хромым йеменцем. Его худое до изможденности, густо облитое смуглотой лицо с щекой, распухшей флюсом с кулак, выражало крайнюю степень недовольства, а хрупкие пальцы до белизны стискивали стальную - из довольно дешевых - рукоять джамбии. Пакистанец нехотя, так и не понимая, входят ли те две упаковки анальгина в его переводческие услуги или он прогадал, что не попросил за разговор отдельную плату, по-арабски задал хромому йеменцу Ленин вопрос. Тот ловко, одним движением языка перегнал флюс с левой щеки на правую и сплюнул ярко-зеленой слюной, словно хотел лишний раз доказать, что не флюс у него, а тщательно разжеванный комок ката. С минуту что-то говорил, нажимая на гортанные звуки. Пакистанец с еще большей неохотой перевел:
- Бели чалавек... карош садык... нашел у дорога... ехил на мотосикла из деревня в Эль-Маджиф... подобрал... бели чалавек вода пиль, ель, лучче сталь... бели чалавек пистолет подари... лавка продавай... тепер у Саид,.. - кивнул на йеменца, который от упоминания его имени враз повеселел, показал зеленые зубы, - у Саид много-много риал... он бели чалавек одежда купи... кат бокари* себе купи... а риал ичо много-много ест... ход можно карашо живи... садык карашо... толко живот боли... часто тулет хади... всьо...
- Исмаилушка, - взмолилась Лена, - попроси привести этого русского. Я боюсь, он болен. У него лицо... такое лицо... и, кажется, герпес, пальчиком показала на уголочек своего пухлого, с большими чувственными губами, рта.
Йеменец молча выслушал перевод, снял руку с джамбии и нырнул в душное тепло лавки, откуда на улицу сочился крепкий запах табака, сладкий, чуть терпковатый аромат ката и еще каких-то благовоний. Первым вышел мальчик со странно взрослым, изможденным лицом. В руках он держал веер для разжигания кальяна. Судя по тому, что джамбии на поясе не было, ему еще не исполнилось двенадцать. Мальчик прислонился спиной к косяку и пропустил хромого йеменца, который вел русского, с натугой поддерживая плечом его локоть. "Точно - герпес," - мельком отметила Лена круглое, с "застойную" копейку диаметром, пятно у самого края рта: бурое, в кроваво-красных шероховатинках. "И у носа - еще один."
Коснулась обгоревшего, в пятнах сползшей кожи, лба - жар, сильнейший жар. Русский вроде бы видел ее, а вроде бы и нет. Его взгляд безвольно скользил с предмета на предмет, и в этом вялом, не реагирующим ни на что взгляде, было что-то прощальное.
- В машину! Быстро - в машину! - крикнула Лена на пакистанца.
------
*Бокари - лучший вид ката.
Тот как-то сразу обмяк, дернулся, подхватил больного и втащил его на заднее сидение. Лена тоже села сзади и, забыв даже попрощаться с хромым йеменцем, еще раз крикнула:
- Гони, Исмаильчик! У него, кажется, обезвоживание организма, - а мысленно, словно не желая произношением вслух притянуть названные болезни к этому симпатичному черноусому парню, добавила:"и дизентерия, и амебиаз, а, может, и шистосоматоз... Боже, скорей бы доехать!"
А этот, с пулевым ранением? Впрочем, было ли ранение, если мать раненного "героя", которая и послала Лену по этим бесконечным кафе, объяснила, что пуля лишь чиркнула по коже. Царапину смазали йодом - и все. Лена представила, как помрачнеет главврач, когда она вернется без богатого клиента, как опять начнет ныть насчет контракта, но тут машину подкинуло на кочке, парень мешком привалился ей на плечо и вдруг, с натугой разлепив красные, обожженные веки, выстонал из-под усов:
- Сообщите Ан... Ан... Анфи-фимов-ву... нападение... на корабль ожидается нападение... бойтесь белой яхты... передайте, - и, ухватившись за руку Лены цепкими, удивительно цепкими пальцами, прохрипел: - Умоляю: сообщи...
3
Матрос Ваня Абунин нес вахту на своем штатном месте - на сигнальном мостике. Положенные одна на другую деревянные рыбины*, на которых он стоял, делали его выше и, как ему казалось, старше и солиднее. Во всяком случае, он даже сам не понял, зачем он прикрикнул на салажонка, который драил палубу вокруг реактивных бомбометных установок тяжеленной шваброй-русалкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55