– Мой сын должен быть американцем, как я! Не желаю, чтобы он повторял бессмысленные припевки невежественных польских мужиков!
– Выродок, а сам-то ты откуда ведешь свой род?! – Губы Гранни тряслись от обиды и возмущения. – Только благодаря нашим женщинам живет этот ваш английский род. Бог вас покарал за гордыню! Не искушай судьбу, которая стольких ваших детей убила в колыбели и только одного оставила. Это говорю тебе я, твоя мать!
От слов бабки лицо отца побелело.
– Не морочь голову моему сыну!
– Я твоему отцу простила, что он тебя изуродовал, но посмей только малыша с пути сбить! Прокляну! Из-под камня могильного руку вытяну – и прокляну!
Они бросали друг в друга злые слова, слишком занятые воспоминаниями о действительных и мнимых обидах, чтобы вспомнить о мальчике. А он трясся и беззвучно плакал. Сердце его разрывалось между бабкой и отцом. Они в тот миг забыли о нем, словно его не существовало.
Он бросился на пол, заколотил ногами, завопил что есть мочи. И в первый раз понял, какую власть имеет над ними. Отец опередил Гранни и подхватил его на руки.
– Мужчина не плачет, Этер! – Отец мечтал сделать из сына американского супермена.
«Джентльмен очень скупо выражает свои чувства и не проявляет эмоции в присутствии людей» – так наверняка сказал бы его наставник, сторонник британской сдержанности.
«Не стыдись плакать, природа дала слезы и женщинам, и мужчинам, значит, они нужны и тем, и другим», – услышал бы он от бабушки, простой женщины, которая знала свое: если человек от горя поплачет, то ему легче делается.
Теперь, в объятиях отца, счастливый от заново обретенного согласия с миром, он пробовал угодить сразу всем, но мог только реветь, как ослик Сиротка, когда тот бывал чем-нибудь недоволен.
На следующее утро после всех переживаний малыш проснулся посреди знакомой мебели, но не в своей комнате. Через совсем другое окно виднелась другая часть парка, другие двери в совсем другой стене уже не вели в комнату Гранни.
– Доброе утро. – Над ним наклонилось ослепительное видение, похожее на фею.
Мальчик смотрел на видение из-под ресниц, не уверенный, что проснулся.
– Ведь ты не спишь, я вижу, – сказала фея и раскрыла ему объятия. От улыбки на щеках ее появлялись ямочки, а волосы ее были сотканы из света.
– Зачем ты меня сюда принесла?
– Теперь твоя комната рядом с папой. Когда он вернется, ты первый его встретишь. Правда, здорово?
– Здорово, – вежливо согласился малыш. Столько новых впечатлений ошеломили его. – А куда папа поехал?
– Как всегда, на работу.
– Все ездит и ездит, а дитенком совсем не занимается, – повторил мальчик слова Гранни и наконец осмелился задать вопрос, терзавший его с тех пор, как он проснулся и обнял ее за шею: – А ты кто?
Как приятно было ее касаться: такая мягкая, нежная, так чудесно пахла незнакомыми духами.
– А я Кора, я буду о тебе заботиться. Я живу с тобой рядышком, – она показала на дверь.
В ванной (тоже совсем чужой) он нашел свою флотилию корабликов и утят, но они не могли идти ни в какое сравнение с Корой. В ней все было невероятно интересно. Гладкие руки с ямочками у локтей намыливали его, золотистые локоны придерживала повязка. А спереди у Коры две выпуклости.
– А у меня почему таких нет? – встревожился он, когда она ответила, что это грудь.
– Потому что грудь бывает только у женщины, а ты мальчик.
– Ты оч-ч-чень красивая, – оценил ее малыш. – Пойдем, я покажу тебя Гранни.
– А Гранни уехала, – сообщила ему Кора.
Он молчал, пораженный столь внезапным отъездом. Отец всегда уезжал, это было в порядке вещей, и всегда возвращался под конец недели. И так же естественно было, что бабуля всегда была рядом. Сколько он себя помнил, она и разу его не покидала.
Еще не предчувствуя ничего плохого, мальчик обиделся на бабулю, но обида быстро прошла, когда Кора предложила ему прогуляться в городок Стокерсфилд. В его пятилетней жизни это было невероятное событие: до сих пор он никогда не покидал границ Роселидо.
Они помчались в это необыкновенное путешествие в открытой машине, по горной дороге над океанским берегом. Потом съехали в долину, где мимо них проносились виноградники, плантации апельсинов и инжира, противно пахнущие эвкалипты. Мальчик, который до сих пор видел всю эту красоту только на экране телевизора или в домашнем кино, засыпал гувернантку вопросами.
Первый увиденный им город показался Этеру огромным и шумным. На самом деле Стокерсфилд был спокойный городишко, укрытый в буйной зелени. Там жили в основном пенсионеры, решившие провести остаток жизни в жаркой Калифорнии. Городок, полный цветов, слегка сонный. Несколько религиозных сект и одна средняя школа, два-три банка, супермаркеты.
Они подкрепились в дешевом баре.
– Выбери, что тебе хочется. – Кора положила перед малышом меню, где возле названий для не умеющих читать детишек были нарисованы красивые и аппетитные блюда. Он показал на самые привлекательные картинки.
Им подали картофельное пюре в виде шарика, посыпанного тертым сыром, салат из свеклы, печеного кролика с яблочным соусом и пирог с виноградом.
На обратном пути, устав от впечатлений, он заснул в мягких объятиях Коры. Поездкой в обычный город, знакомством с обычной едой Кора начала приобщать мальчика к людям. Затем последовали дальнейшие необыкновенные события.
– К тебе приедут гости, Этер, – соседские дети, – сообщила Кора во время утреннего умывания.
Приехали трое: шестилетний Патрик, его пятилетняя сестра Джо и пятилетняя же Сузи, дочка гувернантки семьи Левингстон.
Тогда среди миллионеров царила мода на гувернанток с собственными детьми в том же возрасте, что и подопечные. Идеалом считалась мать мальчика и девочки. Общение со сверстниками не только из собственной среды должно было обеспечить гармоничное развитие маленьким наследникам миллионных состояний, чьи родители могли позволить себе содержать такие домашние ясли. Папа Станнингтон не последовал моде на гувернантку с детьми.
– Она будет заботиться не о моем сыне, а о своих детях, – с подозрением сказал он и приказал нанять одинокую девушку с приятной внешностью, абсолютно здоровую, интеллигентную и с самым престижным образованием.
Рекомендации Коры, медицинская справка и результаты тестов на умственное развитие делали честь не только самой Коре, но и приславшему ее агентству. Этеру крупно повезло в том, что кроме блестящих рекомендаций у Коры было доброе сердце.
К новой воспитательной программе относилось и общение Этера с ровесниками, но отец не согласился отправить его в детский сад. Он боялся ежедневных поездок в автомобиле по крутым горным дорогам и того, что сын будет общаться с детьми простых фермеров, официанток из бара и мелких чиновников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78