«Я» и «не-я», «мы» и «они» — это факторы разделения.
Можно ли вообще когда-либо выйти за пределы проявлений эгоцентрической озабоченности? Если что-то «возможно», появляется громадный запас энергии, тогда как чувство невозможности приводит только к напрасному её расходованию, в результате чего человек — большинство из нас — лишь пассивно перемещается от ловушки к ловушке. Как же это возможно? — с учётом того, что в человеке очень много животной агрессии и насилия, склонности к глупой и вредной деятельности; с учётом того, как сильно привязан он к различным верованиям, догмам, отдельным обособляющим теориям, и как восставая против одной конкретной системы или установленного порядка, он неизменно попадает в другую.
Итак, осознавая ситуацию человека такой, как она есть, — что делать? Я думаю, что этот вопрос неизбежно должен задавать себе любой чувствительный, чуткий, осознающий происходящее вокруг человек. Это не просто интеллектуальный или гипотетический вопрос; это проблема, возникающая из реальности жизни. Она волнует нас не в какие-то отдельные редкие моменты; годами, ночью и днём, стоит она перед нами, и она будет стоять до тех пор, пока человек не начнёт жить полностью гармоничной жизнью — жизнью без конфликта с самим собой и с миром.
Конфликт, как мы видим, возникает из эгоистического интереса, придающего такое большое значение потребностям, делающего их столь важными. Как же человеку вырваться за пределы этого ограниченного, фальшивого, мелкого «эго»? (Именно «эго», хотя можно называть это душой, Атманом — такие приятно звучащие слова, которые изобретены для того, чтобы прикрывать разложение.) Как человеку выйти за эти пределы?
Будучи неспособными к внутренним изменениям, психологически, мы обращаемся к внешнему фактору — измените среду, социальную и экономическую структуру, и человек также обязательно изменится! Полная несостоятельность этого уже доказана, хотя коммунисты и продолжают настаивать на этой теории. И религиозные авторитеты говорят: веруйте, признавайте, отдайте себя в руки чего-то внешнего и более совершенного, чем вы сами. Это также утратило свою жизненность, потому что это не реальность, это просто интеллектуальное изобретение, словесная структура, не имеющая вовсе никакой глубины. Отождествление себя с нацией — это тоже приносит ужасные войны, страдание, смятение, всё увеличивающееся разделение. Учитывая всё это, что остаётся человеку? Убежать в какой-нибудь монастырь, изучать дзен-медитацию, принять некую философскую теорию и посвятить себя ей, заниматься медитацией, используя её как способ побега или самогипноза?
Человек видит всё это — действительно, не на уровне слов или интеллекта — и видит, что это ведёт в никуда; не отбросит ли человек неизбежно всё это в сторону, не отвергнет ли он всё это полностью, целиком? Человек видит абсурдность всех форм отождествления себя с чем-то большим и ожидания, что окружающая среда будет формировать его; он видит ложность всего этого, видит поверхностность верований, возвышенных и низменных; так почему бы человеку на самом деле, не теоретически, не отбросить всё это в сторону? Если он это сделает — что достаточно трудно, ибо предполагает наличие ума, способного видеть вещи полностью, такими, каковы они есть, без искажений, без толкования согласно вашим симпатиям или антипатиям, — что тогда происходит с качеством ума? Не имеет ли место немедленное действие? — действие, которое и есть разумность; видение опасности и действие; разумность, в которой нет разделения между видением и действием. В самом же восприятии содержится действие. Когда человек не действует, появляется безумие, неустойчивость; и тогда мы говорим: «Я не могу сделать это, это слишком трудно, что мне делать?» Когда существует концепция, определяющая действие, психологически, возникает разделение и неизбежный конфликт. Этот конфликт между идеей и действием — главный фактор смятения в жизни. Нет ли возможности действовать без идейного обоснования? — то есть когда видение и действие происходят одновременно; ведь когда возникает серьёзная физическая опасность, кризис, мы это и делаем, мы действуем мгновенно.
Возможно ли жить подобным образом? Другими словами, возможно ли видеть опасность, скажем, национализма или религиозных верований, разделяющую людей, восстанавливающую человека против человека, настолько ясно, что само это видение является пониманием ложности увиденного? — и это не вопрос веры в ложность этого. Вера не имеет ничего общего с восприятием — наоборот, вера препятствует восприятию; если у вас есть формула, традиция или предубеждение, если вы индус, еврей, араб, или же коммунист, и прочее, тогда само это разделение порождает антагонизм, вражду, ненависть и насилие, и вы уже не способны видеть действительность. При любом разделении между концепцией и действием обязательно должен существовать конфликт; этот конфликт невротичен, ненормален. Может ли ум видеть непосредственно, видеть так, чтобы в самом видении было заложено действие? Это требует внимания, бдительности, быстроты ума, чувствительности.
Человек видит это — видит, что необходимо чистое, острое, чувствительное, разумное осознание, — и тогда он спрашивает: «Как мне достичь этого осознания, как поймать его?» — в самом этом вопросе уже имеется разделение. Тогда же, когда вы видите реальный факт того, что происходит, само ваше видение означает действие — я надеюсь, что это ясно.
Любая форма конфликта, внутреннего или внешнего — хотя реально не существует разделения на внутреннее и внешнее — есть искажение. Не думаю, что человек осознаёт это достаточно отчётливо. Он ведь так привык к конфликтам и к борьбе; ему даже кажется, что без конфликта он не растёт, не развивается, не творит, не функционирует должным образом. Человек желает сопротивления, даже не видя истинного смысла сопротивления, то есть разделения. Итак, может ли ум действовать без сопротивления, без конфликта, может ли он увидеть, что любая форма разногласия, любая форма сопротивления подразумевает разделение, порождающее невротичное, конфликтное состояние?
Когда имеет место восприятие и действие без идеи, деятельности центра, «я», «эго», «либидо» (каким бы словом ни определять то, что внутри), «наблюдающего», цензора, контролёра, мыслящего, переживающего, и прочего, приходит конец. Центр всякого психологического создания идей — это «я» (не практическое и научное знание, и прочее). Когда есть какой-то вызов, реакция «я» как центра есть реакция прошлого. Тогда как при мгновенном видении и мгновенном действии «я» вообще не вмешивается.
Центр — это индус, араб, еврей, христианин, коммунист, и прочее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Можно ли вообще когда-либо выйти за пределы проявлений эгоцентрической озабоченности? Если что-то «возможно», появляется громадный запас энергии, тогда как чувство невозможности приводит только к напрасному её расходованию, в результате чего человек — большинство из нас — лишь пассивно перемещается от ловушки к ловушке. Как же это возможно? — с учётом того, что в человеке очень много животной агрессии и насилия, склонности к глупой и вредной деятельности; с учётом того, как сильно привязан он к различным верованиям, догмам, отдельным обособляющим теориям, и как восставая против одной конкретной системы или установленного порядка, он неизменно попадает в другую.
Итак, осознавая ситуацию человека такой, как она есть, — что делать? Я думаю, что этот вопрос неизбежно должен задавать себе любой чувствительный, чуткий, осознающий происходящее вокруг человек. Это не просто интеллектуальный или гипотетический вопрос; это проблема, возникающая из реальности жизни. Она волнует нас не в какие-то отдельные редкие моменты; годами, ночью и днём, стоит она перед нами, и она будет стоять до тех пор, пока человек не начнёт жить полностью гармоничной жизнью — жизнью без конфликта с самим собой и с миром.
Конфликт, как мы видим, возникает из эгоистического интереса, придающего такое большое значение потребностям, делающего их столь важными. Как же человеку вырваться за пределы этого ограниченного, фальшивого, мелкого «эго»? (Именно «эго», хотя можно называть это душой, Атманом — такие приятно звучащие слова, которые изобретены для того, чтобы прикрывать разложение.) Как человеку выйти за эти пределы?
Будучи неспособными к внутренним изменениям, психологически, мы обращаемся к внешнему фактору — измените среду, социальную и экономическую структуру, и человек также обязательно изменится! Полная несостоятельность этого уже доказана, хотя коммунисты и продолжают настаивать на этой теории. И религиозные авторитеты говорят: веруйте, признавайте, отдайте себя в руки чего-то внешнего и более совершенного, чем вы сами. Это также утратило свою жизненность, потому что это не реальность, это просто интеллектуальное изобретение, словесная структура, не имеющая вовсе никакой глубины. Отождествление себя с нацией — это тоже приносит ужасные войны, страдание, смятение, всё увеличивающееся разделение. Учитывая всё это, что остаётся человеку? Убежать в какой-нибудь монастырь, изучать дзен-медитацию, принять некую философскую теорию и посвятить себя ей, заниматься медитацией, используя её как способ побега или самогипноза?
Человек видит всё это — действительно, не на уровне слов или интеллекта — и видит, что это ведёт в никуда; не отбросит ли человек неизбежно всё это в сторону, не отвергнет ли он всё это полностью, целиком? Человек видит абсурдность всех форм отождествления себя с чем-то большим и ожидания, что окружающая среда будет формировать его; он видит ложность всего этого, видит поверхностность верований, возвышенных и низменных; так почему бы человеку на самом деле, не теоретически, не отбросить всё это в сторону? Если он это сделает — что достаточно трудно, ибо предполагает наличие ума, способного видеть вещи полностью, такими, каковы они есть, без искажений, без толкования согласно вашим симпатиям или антипатиям, — что тогда происходит с качеством ума? Не имеет ли место немедленное действие? — действие, которое и есть разумность; видение опасности и действие; разумность, в которой нет разделения между видением и действием. В самом же восприятии содержится действие. Когда человек не действует, появляется безумие, неустойчивость; и тогда мы говорим: «Я не могу сделать это, это слишком трудно, что мне делать?» Когда существует концепция, определяющая действие, психологически, возникает разделение и неизбежный конфликт. Этот конфликт между идеей и действием — главный фактор смятения в жизни. Нет ли возможности действовать без идейного обоснования? — то есть когда видение и действие происходят одновременно; ведь когда возникает серьёзная физическая опасность, кризис, мы это и делаем, мы действуем мгновенно.
Возможно ли жить подобным образом? Другими словами, возможно ли видеть опасность, скажем, национализма или религиозных верований, разделяющую людей, восстанавливающую человека против человека, настолько ясно, что само это видение является пониманием ложности увиденного? — и это не вопрос веры в ложность этого. Вера не имеет ничего общего с восприятием — наоборот, вера препятствует восприятию; если у вас есть формула, традиция или предубеждение, если вы индус, еврей, араб, или же коммунист, и прочее, тогда само это разделение порождает антагонизм, вражду, ненависть и насилие, и вы уже не способны видеть действительность. При любом разделении между концепцией и действием обязательно должен существовать конфликт; этот конфликт невротичен, ненормален. Может ли ум видеть непосредственно, видеть так, чтобы в самом видении было заложено действие? Это требует внимания, бдительности, быстроты ума, чувствительности.
Человек видит это — видит, что необходимо чистое, острое, чувствительное, разумное осознание, — и тогда он спрашивает: «Как мне достичь этого осознания, как поймать его?» — в самом этом вопросе уже имеется разделение. Тогда же, когда вы видите реальный факт того, что происходит, само ваше видение означает действие — я надеюсь, что это ясно.
Любая форма конфликта, внутреннего или внешнего — хотя реально не существует разделения на внутреннее и внешнее — есть искажение. Не думаю, что человек осознаёт это достаточно отчётливо. Он ведь так привык к конфликтам и к борьбе; ему даже кажется, что без конфликта он не растёт, не развивается, не творит, не функционирует должным образом. Человек желает сопротивления, даже не видя истинного смысла сопротивления, то есть разделения. Итак, может ли ум действовать без сопротивления, без конфликта, может ли он увидеть, что любая форма разногласия, любая форма сопротивления подразумевает разделение, порождающее невротичное, конфликтное состояние?
Когда имеет место восприятие и действие без идеи, деятельности центра, «я», «эго», «либидо» (каким бы словом ни определять то, что внутри), «наблюдающего», цензора, контролёра, мыслящего, переживающего, и прочего, приходит конец. Центр всякого психологического создания идей — это «я» (не практическое и научное знание, и прочее). Когда есть какой-то вызов, реакция «я» как центра есть реакция прошлого. Тогда как при мгновенном видении и мгновенном действии «я» вообще не вмешивается.
Центр — это индус, араб, еврей, христианин, коммунист, и прочее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44