В конце концов, завтра или послезавтра у нее должны начаться месячные, так что она в полной безопасности, и точка, и хватит об этом.
– Есть у тебя презерватив, Джуно? – переспросил Джей, головка его члена дразнящее поглаживала ее по клитору, как умелый, настойчивый палец.
К черту, к черту, к черту! Джуно чуть не завыла в голос. Я могла бы кончить, подумала она. Если он сейчас вставит, я сразу же кончу. А с Джоном мне никогда этого не удавалось. Ничего подобного и близко не было, никогда. В любую минуту все мое тело готово взорваться, как в ядерной топке, а он хочет, чтобы я одним махом повернула назад из-за какой-то резинки.
– Я вставила колпачок, – прохрипела она, обвиваясь вокруг него. И, со скрещенными пальцами вознеся к небесам безмолвную молитву покаяния за свой безрассудный обман, она откинулась назад, чувствуя, как в нее погружается толстый и гладкий стержень.
Охватившее безумие сделало ее требовательной. Еще ей казалось, что внутри у нее зажглось множество лампочек, словно она – елка на Рождественской ярмарке. И она сунула свою руку между ног, и думала только о себе, и классно себя чувствовала, и была, черт подери, кругом права. Лаская себя там, где он не мог достать, она получила крепчайший коктейль из телесных ощущений такой силы, что громко застонала.
– Ты умница, – хрипло бормотал Джей. – Ты такая чувственная.
Его руки были на ее груди, он сжимал ее соски, поглаживал нежную кожу вокруг них и потом пропускал ее грудь между пальцами, как старатель золотоносный песок. Джуно напряглась, стремясь, чтобы он еще глубже вошел в нее. Так, так, так. Вот, вот, вот. Ах, мой бог, вот восторг. Джей был таким чистым, и новым, и небывалым. Это как надеть новое платье – чем-то похоже.
Вдруг Джуно представила себя в невероятно дорогом, безумно шикарном, немыслимо красивом наряде. Она была Лиз Тэйлор в «Цезаре и Клеопатре», Золушка на балу, Лидия – все равно где… Она была обновленной и прекрасной и вызывала всеобщее восхищение. Неожиданно платье куда-то исчезло. Она приближалась к одной светящейся точке, приближалась, приближалась, приближалась… вот она уже… еще чуть-чуть… О, господи, наконец!
– О – Ооо – ООООО!
Она оказалась совершенно не готова к этому. Никакие самодеятельные оргазмы не подготовили ее к этому. Тридцать лет жизни, шестнадцать лет сознательных сексуальных экспериментов, двенадцать лет активного секса, десять лет изучения специальной литературы, шесть месяцев психотерапии (прерванной по финансовым соображениям), несколько недель виртуального секса на чате в Интернете, два или три чрезвычайно эротических сна с участием Малкольма из сериала «Соседи» – и все это не шло ни в какое сравнение с тем, что только что произошло. Как будто ее подвергли электрошоку, сила которого измерялась, наверное, в тысячу «ООО!», исторгнутых из ее груди.
Ее первый в жизни настоящий интерактивный оргазм (показательные выступления с Джоном не в счет) был близок к совершенству. Очень близок, но все же чуть-чуть не дотягивал до него. Он был бы совершенным, если бы Джей тоже кончил следом за ней. Но, с другой стороны, для первого раза этого, наверное, и требовать-то нельзя – надо же и совесть знать. Как бы то ни было, но прошло уже более двадцати минут, когда Джуно обнаружила, что она по-прежнему накрывает Джея своим телом.
В своем обескураживающем и, если вдуматься, абсолютно эгоистичном экстазе самораскрытия-самопознания она абсолютно забыла про Джея. И хотя у него был совершенно довольный вид: он постанывал, его тело извивалось под ней, его потрясающие желтые глаза не отрываясь смотрели в ее глаза, прекрасное худое лицо горело румянцем и блестело от пота, а на плечах играли мускулы, но все же ее охватило отвращение к себе, переходящее в омерзение. Она почувствовала себя такой виноватой перед ним, словно обокрала его. Никуда не деться от того факта, что они совсем чужие. Присев на корточки, она подалась вперед, чтобы охватить его плотнее, и стала двигаться быстрее. Она подумала, что использует те же приемы, что и с Джоном. Да, потребовались годы, чтобы их отработать и отточить. А теперь, с Джеем, она всего лишь механически повторяет заученные движения просто потому, что он мужчина. Его же самого она совсем не знает.
Когда наконец он откинулся, дыша тяжело и быстро, как марафонец после финиша, Джуно осознала, что она не в силах его поцеловать. Он все еще был внутри нее, его сперма стекала по ее телу, а она не могла его поцеловать. Ей стало страшно.
Его глаза были почти прикрыты длинными ресницами цвета ржавчины, к щекам прилила алая, как вино, кровь, сардонически изогнутые губы изумленно улыбались. Он выглядел так же неотразимо и сексуально, как два часа назад, – а ей хотелось не восхищаться, а просить прощения.
Она еще чувствовала, как теплые отблески ее недавнего экстаза догорают в кончиках ее пальцев, вокруг пупка. И шейка матки продолжает слегка пульсировать, словно копошилась пчела, собирающая пыльцу с тычинок в самой сердцевине цветка. И все же, когда Джей простер руку, чтобы притянуть ее для поцелуя, она отстранилась и осторожно извлекла его член из своего тела.
– Мне нужно взять салфетку, – сказала она, поднимаясь и направляясь к шкафу. Она словно окоченела. Было такое чувство, что ее использовали, но и сама она тоже попользовалась. Товар и покупатель в одном лице. Доступная и настырная, как гвоздь.
– Джуно, – позвал он, по-прежнему лежа у двери, голова покоилась на локте.
Она не обращала на него никакого внимания, пока не вытерлась и не выбросила салфетку в мусорное ведро. Она ощутила с полной ясностью, что происшедшее не оставило у нее в душе никаких эмоций. Она совершенно холодна. Холодна, как морозилка. Совсем никакой нежности.
Но взглянув наконец на него, она почувствовала, что не так уж и холодна. Он повернулся на живот и смотрел на нее, положив подбородок на руки. Его поза – открывавшая одновременно и широкую, мускулистую спину, и упругие ягодицы, навела ее на мысль, что, пожалуй, сегодняшняя ночь была не такой уж ошибкой. Она уложила в постель – точнее, на пол – мужчину самой высокой пробы, мужчину, которого она хотела всеми печенками. И тут, ощутив толчок в сведенном от чувства вины животе, она осознала, что по-прежнему хочет его. Напившись, она не утолила жажды. Напротив, жажда возросла десятикратно.
– Да, что тебе? – спросила она смятенно.
– Джуно, не старайся полюбить меня, – сказал он. Желтые глаза смотрели настороженно и проницательно.
– Что-что? – она поперхнулась, захваченная врасплох.
– Я не хочу, чтобы ты старалась полюбить меня, – спокойно повторил он. – Людям это не дано. Просто не дано. Обещай, что ты не будешь пытаться. Обещай мне это, Джуно.
– Конечно, – она выдавила из себя веселый смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Есть у тебя презерватив, Джуно? – переспросил Джей, головка его члена дразнящее поглаживала ее по клитору, как умелый, настойчивый палец.
К черту, к черту, к черту! Джуно чуть не завыла в голос. Я могла бы кончить, подумала она. Если он сейчас вставит, я сразу же кончу. А с Джоном мне никогда этого не удавалось. Ничего подобного и близко не было, никогда. В любую минуту все мое тело готово взорваться, как в ядерной топке, а он хочет, чтобы я одним махом повернула назад из-за какой-то резинки.
– Я вставила колпачок, – прохрипела она, обвиваясь вокруг него. И, со скрещенными пальцами вознеся к небесам безмолвную молитву покаяния за свой безрассудный обман, она откинулась назад, чувствуя, как в нее погружается толстый и гладкий стержень.
Охватившее безумие сделало ее требовательной. Еще ей казалось, что внутри у нее зажглось множество лампочек, словно она – елка на Рождественской ярмарке. И она сунула свою руку между ног, и думала только о себе, и классно себя чувствовала, и была, черт подери, кругом права. Лаская себя там, где он не мог достать, она получила крепчайший коктейль из телесных ощущений такой силы, что громко застонала.
– Ты умница, – хрипло бормотал Джей. – Ты такая чувственная.
Его руки были на ее груди, он сжимал ее соски, поглаживал нежную кожу вокруг них и потом пропускал ее грудь между пальцами, как старатель золотоносный песок. Джуно напряглась, стремясь, чтобы он еще глубже вошел в нее. Так, так, так. Вот, вот, вот. Ах, мой бог, вот восторг. Джей был таким чистым, и новым, и небывалым. Это как надеть новое платье – чем-то похоже.
Вдруг Джуно представила себя в невероятно дорогом, безумно шикарном, немыслимо красивом наряде. Она была Лиз Тэйлор в «Цезаре и Клеопатре», Золушка на балу, Лидия – все равно где… Она была обновленной и прекрасной и вызывала всеобщее восхищение. Неожиданно платье куда-то исчезло. Она приближалась к одной светящейся точке, приближалась, приближалась, приближалась… вот она уже… еще чуть-чуть… О, господи, наконец!
– О – Ооо – ООООО!
Она оказалась совершенно не готова к этому. Никакие самодеятельные оргазмы не подготовили ее к этому. Тридцать лет жизни, шестнадцать лет сознательных сексуальных экспериментов, двенадцать лет активного секса, десять лет изучения специальной литературы, шесть месяцев психотерапии (прерванной по финансовым соображениям), несколько недель виртуального секса на чате в Интернете, два или три чрезвычайно эротических сна с участием Малкольма из сериала «Соседи» – и все это не шло ни в какое сравнение с тем, что только что произошло. Как будто ее подвергли электрошоку, сила которого измерялась, наверное, в тысячу «ООО!», исторгнутых из ее груди.
Ее первый в жизни настоящий интерактивный оргазм (показательные выступления с Джоном не в счет) был близок к совершенству. Очень близок, но все же чуть-чуть не дотягивал до него. Он был бы совершенным, если бы Джей тоже кончил следом за ней. Но, с другой стороны, для первого раза этого, наверное, и требовать-то нельзя – надо же и совесть знать. Как бы то ни было, но прошло уже более двадцати минут, когда Джуно обнаружила, что она по-прежнему накрывает Джея своим телом.
В своем обескураживающем и, если вдуматься, абсолютно эгоистичном экстазе самораскрытия-самопознания она абсолютно забыла про Джея. И хотя у него был совершенно довольный вид: он постанывал, его тело извивалось под ней, его потрясающие желтые глаза не отрываясь смотрели в ее глаза, прекрасное худое лицо горело румянцем и блестело от пота, а на плечах играли мускулы, но все же ее охватило отвращение к себе, переходящее в омерзение. Она почувствовала себя такой виноватой перед ним, словно обокрала его. Никуда не деться от того факта, что они совсем чужие. Присев на корточки, она подалась вперед, чтобы охватить его плотнее, и стала двигаться быстрее. Она подумала, что использует те же приемы, что и с Джоном. Да, потребовались годы, чтобы их отработать и отточить. А теперь, с Джеем, она всего лишь механически повторяет заученные движения просто потому, что он мужчина. Его же самого она совсем не знает.
Когда наконец он откинулся, дыша тяжело и быстро, как марафонец после финиша, Джуно осознала, что она не в силах его поцеловать. Он все еще был внутри нее, его сперма стекала по ее телу, а она не могла его поцеловать. Ей стало страшно.
Его глаза были почти прикрыты длинными ресницами цвета ржавчины, к щекам прилила алая, как вино, кровь, сардонически изогнутые губы изумленно улыбались. Он выглядел так же неотразимо и сексуально, как два часа назад, – а ей хотелось не восхищаться, а просить прощения.
Она еще чувствовала, как теплые отблески ее недавнего экстаза догорают в кончиках ее пальцев, вокруг пупка. И шейка матки продолжает слегка пульсировать, словно копошилась пчела, собирающая пыльцу с тычинок в самой сердцевине цветка. И все же, когда Джей простер руку, чтобы притянуть ее для поцелуя, она отстранилась и осторожно извлекла его член из своего тела.
– Мне нужно взять салфетку, – сказала она, поднимаясь и направляясь к шкафу. Она словно окоченела. Было такое чувство, что ее использовали, но и сама она тоже попользовалась. Товар и покупатель в одном лице. Доступная и настырная, как гвоздь.
– Джуно, – позвал он, по-прежнему лежа у двери, голова покоилась на локте.
Она не обращала на него никакого внимания, пока не вытерлась и не выбросила салфетку в мусорное ведро. Она ощутила с полной ясностью, что происшедшее не оставило у нее в душе никаких эмоций. Она совершенно холодна. Холодна, как морозилка. Совсем никакой нежности.
Но взглянув наконец на него, она почувствовала, что не так уж и холодна. Он повернулся на живот и смотрел на нее, положив подбородок на руки. Его поза – открывавшая одновременно и широкую, мускулистую спину, и упругие ягодицы, навела ее на мысль, что, пожалуй, сегодняшняя ночь была не такой уж ошибкой. Она уложила в постель – точнее, на пол – мужчину самой высокой пробы, мужчину, которого она хотела всеми печенками. И тут, ощутив толчок в сведенном от чувства вины животе, она осознала, что по-прежнему хочет его. Напившись, она не утолила жажды. Напротив, жажда возросла десятикратно.
– Да, что тебе? – спросила она смятенно.
– Джуно, не старайся полюбить меня, – сказал он. Желтые глаза смотрели настороженно и проницательно.
– Что-что? – она поперхнулась, захваченная врасплох.
– Я не хочу, чтобы ты старалась полюбить меня, – спокойно повторил он. – Людям это не дано. Просто не дано. Обещай, что ты не будешь пытаться. Обещай мне это, Джуно.
– Конечно, – она выдавила из себя веселый смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127