— Сначала я приму душ. Чувствуй себя, как дома.
Миссис Смит принесла мне кипу журналов. Я начала со злостью их листать, не понимая ни слова.
Было уже девять часов, когда он, наконец, изволил появиться, в джинсах и красной рубашке, еще больше, чем всегда, похожий на шофера грузовика. Когда мы выходили, он нежно поцеловал миссис Смит.
— Я смотрю, ты прекрасно совмещаешь приятное с полезным, — резко сказала я, когда мы спускались в лифте.
— Естественно. Я что, по-твоему, должен целый день уныло любоваться какой-нибудь толстухой? Какой милый на тебе блейзер! Готовилась к поездке в Хенли?
— Этот? Да он старый, как мир.
Будь я проклята, если сознаюсь, что купила его только сегодня утром.
Он протянул руку мне за спину и что-то оторвал от воротника.
— Не прикасайся ко мне, — зашипела я.
Он протянул мне ценник с обозначенной на нем суммой в сто фунтов.
— Если это квитанция химчистки, дорогая, боюсь, что тебя ограбили.
Я разозлилась на себя, почувствовав, что краснею.
На улице нас ждала самая пошлая машина, которую только можно было вообразить: огромный открытый «кадиллак» переливчато-синего цвета. Странно еще, что с зеркала переднего вида не свисали какие-нибудь песики.
Должна признать, что водителем он был классным. Он виртуозно провел такую огромную махину по забитым улицам в считанные минуты. Вскоре мы уже выехали из города и катили по шоссе в сторону Оксфорда.
Солнце село, окрасив клочья облаков на западе в розовый цвет. Широкие лучи света угасали. Все это напоминало какую-то библейскую картину. Если сегодня Бог вершит там, наверху, правосудие, надеюсь, он воздаст Гарэту по заслугам. Ну а мне, в то же самое время, он мог бы и даровать Джереми.
Стрелка спидометра приблизилась к ста милям.
— Когда тебе станет страшно, скажи, — проговорил Гарэт, — я поеду еще быстрее.
Я с каменным лицом смотрела вперед.
— Хватит тебе, прелесть. Кончай дуться! Поскольку нам предстоит провести вместе уик-энд, мы могли бы заключить перемирие.
— Почему ты помешал мне уехать раньше?
— Потому, что не мог устоять перед соблазном позлить тебя. Ладно. Я угощу тебя сейчас отличным ужином.
— Не хочу никакого ужина.
— Как хочешь. Тогда можешь посмотреть, как ем я.
Он свернул к отелю в сторону от дороги на Хенли.
Совершенно очевидно, это был очень дорогой отель. Повсюду сновали угодливые официанты, в меню не были проставлены цены. Я вдруг осознала, что целый день ничего не ела, и почувствована, как у меня потекли слюнки.
Глядя на меня, Гарэт усмехнулся.
— Давай, присоединяйся.
— Пожалуй! — ответила я.
Вынуждена признать, что кухня была отличной.
— Люблю вкусно поесть, — сказал он.
— Заметно, — ответила я, взглянув на его живот.
Он захохотал.
— Подозреваю, что тебе нравятся субтильные узкобедрые юнцы. Но, как однажды сказал Фредди Труман: «Чтобы вбить большой гвоздь, требуется и большой молоток».
— Не будь таким противным, — остановила я его.
Он совершенно не умел вести себя за столом. Ел он очень быстро, умудряясь при этом не переставая говорить. Сейчас он втягивал соус, поглощая устрицы и производя такой шум, который может сравниться разве что с шумом воды, вытекающей из ванны. Боже, как же жарко было в ресторане, я совершенно взмокла. Но не могла же я снять блейзер!
— Вчера я обедал с Джереми, — сказал Гарэт, вытирая жирный подбородок.
— Как это ты нашел для этого время?
— Я всегда нахожу время для важных дел. Кажется, я нашел для них квартиру.
— Очень мило с твоей стороны. И где?
— На Кенсингтон, прямо за углом от меня.
— Разве они могут себе это позволить? У Джереми нет таких денег.
— У Гасси есть. Она собирается купить этот дом.
— Джереми не согласится на это.
— Согласится. Я убедил его в том, что это очень разумно. Они могут сдать нижний этаж, что позволит им выплатить ссуду, а это значит, что они смогут пожениться в следующем месяце, вместо того, чтобы ждать до ноября.
Его лицо приняло отстраненное выражение. Так затихает вулкан после того, как стер с лица земли целые поселки. Я готова была убить его, но мне приходилось сдерживаться, чтобы не выдать себя.
— Они, наверное, вне себя от радости, — сказала я.
— Конечно. Думаю, что Гасси попросит тебя быть подружкой невесты.
От злости я не могла произнести ни слова. К счастью, тут к нам подошла хорошенькая официантка.
— Все в порядке, сэр? — улыбнулась она, глядя на него с обожанием.
— Просто чудесно.
Он окинул ее таким взглядом, что я разозлилась еще больше.
— Сколько нам еще осталось ехать? — спросила я, когда мы сели в машину.
— Миль двадцать-тридцать. Не больше.
Звезды теперь сияли со средиземноморским великолепием. Сладко пахло свежескошенным сеном. Легкокрылые мотыльки крутились в ярком свете фар, не в силах вырваться из плена. Воздух, казавшийся прохладным, когда мы неслись на большой скорости, снова становился горячим, как только Гарэт придерживал машину на поворотах. Мы въехали на эстакаду Ридминстера.
— Посмотри, — сказал Гарэт, показывая вверх.
На огромном ярко освещенном плакате было выведено слово «Ллевелинс».
— Ты? — удивленно спросила я.
— Я. В один прекрасный день я стану более знаменитым, чем Тейлор Вудроу.
— Ты меня удивляешь. Зачем же тебе работать? У тебя уже и так куча денег. Неужели тебе этого недостаточно?
— Прелесть моя, у тебя, наверное, что-то не в порядке с головой. Разве ты не стремишься выиграть в любой игре?
— Для тебя так важен выигрыш?
— Безусловно. Почему бы не иметь Роллс-Ройс и приличный дом в Лондоне, и виллу во Франции? А если добавить к этому еще и парочку хороших картин, скаковых лошадей да яхту в Средиземном море — вы просто молодец!
— Значит, для тебя так важны все эти атрибуты шикарной жизни?
— И для тебя тоже, — сказал Гарэт. — Тебе больше, чем кому бы то ни было, важно чувствовать себя сибариткой, иметь воздыхателей, которые бы водили тебя по роскошным ресторанам, дарили меха и отправляли самолетом на модные курорты. Ты никогда не решишься связать свою жизнь с человеком несостоятельным.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне и слова вставить.
— Джереми такой же, как ты. Ему повезло, что он женится на Гас, у которой есть деньги.
— Джереми может сам заработать на жизнь писательским трудом, — поспешно сказала я.
— Чепуха! Какой из него писатель! Держу пари, что ты не поняла ни слова в этих его поэмах, от которых ты, по твоим словам, без ума. И знаешь почему? Потому что в них нечего понимать.
— Я думаю, ты говоришь это из зависти к его таланту, — со злостью сказала я.
— Не надо быть такой неискренней, милая. В его синих глазах значительно больше поэзии, чем в его стихах.
— А мне казалось, что ты его друг.
— Да, конечно. Но предпочитаю сделать для него что-нибудь конкретное, например, найти жилье, вместо того, чтобы проливать слезы умиления над его «поэзией».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52