Мне хотелось продемонстрировать ему, что вчерашнее разоблачение меня нисколько не тронуло. Он подошел и положил руку мне на плечо. Я отскочила в сторону, словно он обжег меня.
— Спокойно, — сказал он. — Я только хотел извиниться за прошлую ночь. Не за то, что я сказал, это необходимо было сказать тебе, но мне следовало сделать это более тактично.
— Если ты полагаешь, что меня хоть в какой-то степени задели твои слова, то ты ошибаешься, — сказала я, пытаясь сдержаться. — Черт! Жидкое мыло кончилось!
Мягким движением он снял с меня черные очки.
— Не смей! — закричала я.
Мне совершенно было не к чему, чтобы он увидел мои покрасневшие и опухшие от слез глаза.
— Всему свое время, — сказал он.
Он оттеснил меня в угол. Господи, какой он был здоровый! В этой кухне его габариты подавляли. Попятившись к мойке, я взглянула на свои руки, дрожащие от унижения.
— Почему ты не перестанешь задирать меня, — прошептала я.
Я и раньше прибегала к этому приему: имитировала глубокое волнение, от которого вздымалась моя грудь, но сейчас почувствовала, что не могу остановиться.
Гарэт взял меня за подбородок и приподнял его.
В какой-то момент безумной паники я подумала, не укусить ли его, сделать все, что угодно, только оттолкнуть его от себя, разрушить эту удушающую близость. Тут он отпустил меня и протянул мне мои черные очки.
— Оказывается, ты можешь выглядеть и некрасивой, — удивленно сказал он. — Не знаю почему, но это меня обнадеживает.
— Гарэт! — позвал Джереми. — Ты можешь прийти и открыть ворота шлюза?
— Иду! — крикнул Гарэт.
Поднимаясь по ступенькам, он обернулся.
— Не забудь, теперь твоя очередь надеть поварской колпак и приготовить нам обед.
Только этого мне не хватало! Я открыла холодильник. На меня уставился зловещий глаз здоровенного цыпленка. Как готовят эту отвратительную штуку?
Гасси просунула голову в дверь.
— Гарэт сказан, что ты собираешься приготовить обед. Отлично! Если хочешь, я подготовлю цыпленка, а ты сделаешь то блюдо, которым ты нас угощала. В холодильнике полно сливок и лимонного сока.
Она только что успела позавтракать, а у нее уже снова текли слюнки.
— Спасибо, — вяло сказала я.
Ну почему я была настолько глупа, что выдала деликатес из «Луиджи» за свою стряпню? Каждый раз, как я вспоминаю этот обед, меня бросает то в жар, то в холод. Я так завозилась, что мы не сели за стол раньше трех часов. К этому времени все просто умирали от голода. Я никогда не забуду их голодные лица, на которых стало появляться уныние, когда они сели за стол и обнаружили, что цыпленок пережарен, соус безнадежно испорчен, а переваренный шпинат превратился в несколько стебельков. Но самое худшее произошло с картофелем. Я и понятия не имела, что его надо жарить дольше двадцати минут. Он был твердый, как пули.
— Как жаль, что у нас на борту нет мелкокалиберного оружия, — сказал Гарэт, — мы могли бы целый день отстреливать голубей.
— Очень вкусно, — сказала Гасси, героически жуя абсолютно высохший кусок цыпленка.
Джереми не сказал ничего. Гарэт смеялся до упаду. Он даже и не пытался есть, просто закурил сигару, обкуривая всех, и сказан, что понял, наконец, почему Гасси постоянно говорит о том, как важно хорошо позавтракать.
Я удрала на палубу и сидела, уставившись на плывущие по воде розовые лепестки цвета хаки. Страх и ужас утра быстро перерастали в ненависть к Гарэту. Я решила раз и навсегда расквитаться с ним.
Подошел Джереми и сел рядом со мной.
— Что случилось? — нежно спросил он.
— Ничего, — ответила я. — У меня иногда бывает страшная мигрень, от которой я почти ничего не соображаю. Я очень сожалею, что испортила обед.
— Дьявол с ним! Это неважно. Нам не надо было взваливать на тебя всю готовку. Почему ты не сказана, что плохо себя чувствуешь?
Я улыбнулась ему.
— Это скоро пройдет. Нам обязательно идти на эту вечеринку сегодня?
— Конечно нет, если ты не хочешь. Я хотел пойти только ради того, чтобы войти в комнату вместе с тобой, чтобы все подумали, что ты моя.
— Ты победил, — сказала я.
Он взял меня за руку.
— Ты по-прежнему так сильно настроена против Гарэта?
— Это так очевидно?
Он кивнул.
— Слегка.
Он сорвал листочек с нависшего дерева.
— Гас высказала забавную мысль. Она считает, что ты запуталась, несмотря на всю твою рисовку и искушенность. Она говорит, что тебе нужен кто-то вроде Гарэта, чтобы помочь.
— Как это мило со стороны Гасси заботиться о моем благополучии, — сказала я, стараясь, чтобы по моему голосу не было заметно, что я дрожу от злости.
С другого конца яхты послышался взрыв смеха. Находясь в совершенно параноидном состоянии, я была убеждена, что Гасси и Гарэт смеются надо мной.
— Не мог бы это сделать ты? — спросила я, смотря Джереми прямо в глаза.
— Я был бы рад, — сказал он. — К чему неуместные вопросы.
«Старая история», — подумала я, подкрашиваясь перед тем, как сойти на берег. Теперь он проявляет настойчивость, которая мне уже не нужна. Меня пугани накал страстей и желание в его взгляде. У меня появилось чувство, что я поймала за хвост тигра. Мои мысли обратились к Гасси и Гарэту.
«Ненадежная, несчастливая, запутавшаяся, холодная, жесткая настолько, что можно гранить алмаз». Они устроили мне сегодня судилище. Как смеет эта толстая растрепа Гасси опекать меня, как посмел Гарэт наговорить мне столько горькой правды? Момент наступил. Думаете, что я дрянь? Отлично. Я и буду вести себя соответственно.
Глава одиннадцатая
В середине дня мы шли заливным лугом, направляясь к большому фруктовому саду. Сквозь деревья был виден домик времен королевы Анны.
— Как фамилия этих людей? — спросила Гасси.
— Гамильтон, — ответил Гарэт. — Хескет и Бриджит. У них куча детей, но я не знаю, кто из них дома.
Гасси подобрала в высокой траве яркую вишенку.
— Они симпатичные люди?
— Симпатичные, но совершенно ненормальные, — ответил Гарэт. — У Хескета в роду с одной стороны психические заболевания, с другой — бабушка румынского происхождения, так что они совершенно непредсказуемые.
— Уверена, что это нечто ужасное, — прошептала я Джереми.
Но все оказалось совершенно не так. Хескет Гамильтон, высокий и худой, с очками на кончике носа, в выгоревшем голубом комбинезоне и полосатой шапочке, типа бейсбольной, в сиреневую и белую полоску, защищавшей его от солнца, возился в саду. Волосы его жены, цвета соли с перцем, были забраны сзади в пучок. Она была в видавших виды туфлях и старой юбке из свалявшейся шерсти; покрытой собачьей шерстью, глаза — цвета выгоревшей джинсовой ткани. В общем — милая немногословная пара средних лет. Увидев Гарэта, они страшно обрадовались.
Красивый дом пребывал в страшном беспорядке. Повсюду были разбросаны книги и газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52