Поблагодарив слугу, Рис взял поднос с завтраком и попросил его передать Йораму, что они готовы встретиться с ним, где тому будет удобно. Через несколько минут в дверь постучали.
Держа в руке тарелку с копченой сельдью, Рис пошел открывать двери и обнаружил за дверью нетерпеливого Йорама. Он выглядел, как человек, скрывающийся от слежки, через руку был переброшен плащ. Когда Рис впустил шурина, тот облегченно вздохнул.
— Я уже подумал, что вы проспите целую вечность, — заговорил он, кивнув Эвайн пока Рис запирал дверь. — Вы знаете, сколько сейчас времени?
— Скоро полдень, — Эвайн поднялась и поцеловала брата в щеку; оставив на ней хлебные крошки. — Позавтракай. Похоже, ты голоден.
— Мне не до еды. Что вы узнали? Эвайн взяла куриную ножку, внимательно оглядела ее и отщипнула кусочек.
— Прежде всего то, что голодание никому не идет на пользу, — сказала она с полным ртом. — Если ты не поешь, я ничего не скажу.
Рис, усаживаясь за спиной шурина, улыбнулся и поспешно спрятал глаза. Йорам обиженно надулся, совсем как в детстве, потом пересел поближе к еде и взял ломтик сыра.
— Ладно, я уже ем, — буркнул он, раздраженно раскрошив сыр. — Что вы узнали?
— Ешь.
Вздохнув, Йорам откусил сыр и начал жевать. Эвайн улыбнулась, вытерла пальцы о полотняную салфетку, нагнулась и подняла с пола свиток, отнявший у них с Рисом столько времени. Она положила его на стол возле подноса с едой и с беззаботным видом нацедила брату эля.
— Эта рукопись— трактат на тему так называемого «Протокола Орина». Он состоит из трех частей, последняя представляет непосредственный интерес для нас. Мы с Рисом исследовали ее всю ночь напролет, а потом просмотрели и две первые. Это будет нелегко, но нам под силу.
— Слава Богу, — прошептал Йорам. Взяв наполненный Эвайн бокал, он потянулся за следующим куском сыра.
— Однако медлить не следует, — продолжала она, притворяясь, что не заметила проснувшегося аппетита брата. — Не могу не сказать о важности скорейшего восприятия памяти. Рис говорит, что у отца проявляются опасные признаки, о которых предупреждает этот документ. Давайте отложим любые свои ближайшие дела и поскорее соберемся для совершения таинства.
Йорам пил большими глотками, внешне он стал спокоен, но Эвайн было хорошо известно, насколько обманчива внешность брата.
— Сегодня поздно вечером, — ответил он, протягивая бокал за второй порцией. — Я, к сожалению, не вижу способа уклониться от наших обыденных дел. Вы оба должны соблюсти приличия и появиться в соборе. А я пробуду там весь день до вечера. Хорошо еще, что нам удалось на время оградить отца от исполнения обязанностей главы Ордена.
— От церковных служб? — спросила Эвайн.
— От растрачивания жизненных сил, — поправил Йорам, — хотя, вижу, это беспокоит и вас. Я даже не заводил разговора о священном сане Алистера и не знаю, что он собирается делать в этом отношении. Возможно, в целях безопасности отцу придется смошенничать, но не думаю, чтобы он терпел такой фарс долго. Однако сейчас не время говорить об этом. Я согласен, что с проблемой памяти нужно покончить как можно быстрее. Что нужно для этого?
Эвайн отрезала кусочек апельсина и положила в рот.
— Сейчас у нас мало времени, так что детали сообщим тебе вечером. Никаких особенных приготовлений не нужно, не в пример тому, что приходилось делать раньше. Главное, разумеется, чтобы нам не помешали. И, конечно, давайте решим, как я, не вызывая подозрений, попаду во дворец архиепископа, куда женщинам доступ закрыт.
— Ну с этим я справлюсь, — улыбнулся Йорам. Поставив свой бокал, он нагнулся к тому, что Рис и Эвайн приняли за обычный плащ. Это и был плащ, синий с пурпурно-серебристым знаком михайлинцев. Но внутри, спрятанная от любопытных глаз, находилась темно-синяя михайлинская ряса с капюшоном и пунцовой подпояской. Вынув ризу, Йорам знаком велел Эвайн встать. Когда он протянул облачение, Эвайн улыбнулась.
— Итак, я сделаюсь монахом, а, братец? — спросила она, весело блеснув глазами.
Йорам пожал плечами с довольным видом.
— Тебе известен лучший способ попасть туда, куда вход женщинам строго воспрещен? Если хорошенько уложить волосы и надвинуть капюшон на глаза, то не вызовешь подозрений. Плащ, надетый поверх, скроет твою фигуру.
Эвайн села, сложила монашеские одежды на коленях и улыбнулась.
— Хорошо. Но что за брат-михайлинец явится с посещением к своему настоятелю в неурочный час?
— Я проведу тебя, — сказал Йорам. — На всякий случай викарий вызвал тебя для нравоучения о дисциплине. В этом нет ничего странного. Кроме того, ни у кого нет оснований для подозрительности или иного беспокойства.
Рис задумчиво кивнул.
— Звучит логично. А я могу прийти немного раньше, чтобы справиться о самочувствии больного, Эвайн, сколько времени займет вся процедура?
— Зависит от количества полученных воспоминаний. Если верны твои предположения, Йорам, и вы нашли Алистера вскоре, отец получил многое, и процедура займет полчаса или около того. Если он воспринял больше, чем мы предполагаем, — таинство может продлиться два-три часа. Не думаю, что мы в состоянии продержаться дольше, так что, будем надеяться, этого не понадобится.
— И все же, — сказал Рис, — чем больше образов памяти он воспримет, тем больше шансов получит в своем плутовстве. Если он на него решился, будем молиться об успехе этого замысла.
— Да будет так, — сказал Йорам.
Оставшаяся часть дня прошла без значительных происшествий, по крайней мере для Риса и Эвайн. Верные своему решению, они отправились в собор отдать дань покойнику в облике МакРори. Они даже видели Камбера у гроба, стоящим на коленях среди монахов-михайлинцев. Псаломщики архиепископа читали над усопшим, будоража чувствительные деринийские души Риса и Эвайн.
Камбер видел, как они взошли на хоры и опустились на колени возле гроба. Глядя на Эвайн, он даже усомнился— понимает ли она, что на самом деле он жив. Дочь двигалась слишком медленно и тяжело для своих двадцати трех лет, опираясь на руку Риса, тени горя и измождения залегли под глазами. Рис выглядел лучше, но даже его огненно-рыжие волосы, казалось, потускнели, словно стесняясь сиять среди всеобщего траура.
Камбер несколько минут следил за дочерью со страстным желанием мысленно соприкоснуться с ней, и не решаясь рискнуть. Просто подойти к ней на правах близкого друга семьи Алистер Каллен, конечно, мог, но это общение наверняка привлекло бы внимание посторонних, а Эвайн могла не сдержать себя. Лучше дождаться ночи, тогда им не придется играть роли на глазах людей и дерини. Он не должен позволять чувствам брать верх над разумом.
Камбер знал, что горе Эвайн мнимо, но все равно не в силах был видеть ее в таком состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100