В любом случае, однако,
получалось, что Лютер через нее наводил справки относительно Ральсы Марша.
Третий фрагмент был также исполнен рукой Лютера - в нем он как бы
суммировал сообщенное в письме Эрайи.
"Суббота. Эрайя утверждает, что Глубоководные - это нечто вроде секты
или псевдорелигиозной группы. Недочеловеки, одним словом. Якобы живут в
море и поклоняются какому-то Дэгону. Есть еще одно божество, которого зовут
Цтулху. У людей этих есть жабры. Больше напоминают собой даже не рыб, а
скорее лягушек или жаб, но глаза типично рыбьи. Утверждает, что покойная
жена Обеда была одной из них. Настаивает, что все дети Обеда родились с
такими же признаками. То есть что у Маршей тоже есть жабры? Как же иначе
они могут проплыть полторы мили до рифа Дьявола, а потом вернуться обратно?
Сами Марши едят очень мало, вообще могут подолгу обходиться без еды и
питья, причем в зависимости от их количества очень быстро уменьшаются или
увеличиваются в размерах". (В этом месте Лютер поставил целых четыре
презрительных и гневных восклицательных знака).
"Зэдок Аллен клянется, что видел, как Сара плавала к рифу Дьявола.
Марши взяли ее с собой. Все были {голые}. Утверждает, что видел Маршей,
покрытых какой-то жесткой, бородавчатой кожей. У некоторых была {чешуя},
как у рыб! Божится, что видел, как они ловили и пожирали рыбу! Рвали ее на
части, как какие-то звери.".
Следующий фрагмент также представлял собой часть какого-то письма,
очевидно, полученного в ответ на послание Лютера Уотелея.
"Ты спрашиваешь, кто в ответе за все эти {нелепые} россказни про
Маршей. Знаешь, Лютер, за несколько поколений людей очень трудно вычленить
какого-то одного или даже несколько человек. Я согласен с тобой в том, что
старый Зэдок Аллен слишком много болтает, выпивает, да и вообще он любитель
прихвастнуть. Но это - всего лишь один человек, тогда как легенда эта -
или, как ты выражаешься, {байка}, - передавалась из уст в уста
представителями нескольких поколений. Не менее трех кряду. Тебе достаточно
хотя бы раз взглянуть на потомков капитана Обеда, чтобы понять, откуда все
это пошло. Говорят, что некоторые отпрыски Марша настолько отвратны на вид,
что на них и взглянуть-то страшно. Это тоже старые бабские сплетни?
Тогда слушай. Доктор Роули Марш тогда и сам был слишком болен, чтобы
принять роды у одной из женщин Маршей, а потому им пришлось позвать доктора
Джилмэна. Так вот, этот доктор Джилмэн потом часто говорил, что то, что у
нее народилось, вообще не было человеком. Кстати, того новорожденного с тех
пор никто не видел, хотя позже встречались люди, которые утверждали, что им
попадались какие-то существа, {которые передвигались на двух ногах, но при
этом совсем не были людьми"}.
Сразу вслед за этим шла короткая, но достаточно красноречивая пометка,
состоящая всего из двух слов: "Наказанная Сара".
Скорее всего, это обозначало дату начала заточения Сары Уотелей в
комнате над мельницей. После этого имя дочери Лютера на некоторое время
исчезло со страниц его записей. Он не датировал свои фрагменты, которые
записывались им подряд, без видимых промежутков, и потому об их давности
можно было судить лишь по степени выцветания чернил.
"Много лягушек. Похоже, они размножаются прямо на мельнице. Кажется,
их больше, чем даже на болотах по другую сторону Мискатоника. Спать по
ночам просто невозможно. Козодоев тоже стало больше, или мне это только так
кажется?.. Сегодня вечером только на крыльце дома насчитал тридцать семь
лягушек".
Аналогичных записей было довольно много. Эбнер прочитал их все, хотя
не нашел ни малейшего намека на то, что именно хотел этим сказать старик.
Казалось, Лютер Уотелей вел скрупулезный учет численности лягушек и их
перемещения по руслу Мискатоника - когда они появлялись на свет, вылезали
из воды и тому подобного. Все это представлялось совершенно самостоятельной
информацией, которая не имела никакого отношения к проблеме Сары.
Вскоре в тексте наступил очередной пропуск, после чего была сделана
одна-единственственная, к тому же дважды подчеркнутая запись:
{"Эрайя был прав!"}
Но в чем был прав Эрайя? - задавался вопросом Эбнер. И каким образом
Лютер в этом убедился? В записях не содержалось никаких признаков того, что
они продолжали вести между собой переписку, или что Эрайя вздумал было
написать чудаковатому Лютеру без какой-либо просьбы со стороны последнего.
Вслед за этим следовал ряд записей, к которым было приклеено несколько
газетных вырезок. Все они казались не связанными между собой, однако на
основании их Эбнер заключил, что между этими записями и предыдущими прошло
не меньше года. Более того, характер последовавших затем записей показался
ему наиболее обескураживающим, а временной интервал составлял, скорее
всего, около двух лет.
"Р. объявился снова".
Но если Лютер и Сара были единственными, кто проживал в доме, кем же
был этот загадочный Р.? А может, к ним в гости пожаловал Ральса Марш? В
этом Эбнер сильно сомневался, поскольку ничто не указывало на то, что
Ральса Марш питал какую-то привязанность к своей дальней родственнице, да и
потом, будь это так, он бы домогался ее и раньше.
Следующая запись казалась совершенно неуместной:
"Две черепахи, одна собака, останки сурка, У Бишопа: две коровы
обнаружены у реки в дальнем конце пастбища".
Чуть ниже Лютер вписал следующие фразы:
"К концу месяца общий итог: 17 коров и 6 овец. Зловещие перемены;
размер пропорционален кол-ву пищи. З.затих. Смущают разговоры, которые
ведутся в округе".
Могло ли 3. означать Зэбулон? Эбнер был склонен думать, что это так.
Совершенно очевидно, что Зэбулон и в самом деле приезжал зря, поскольку
толком ничего не сказал, а только делал какие-то смутные намеки по поводу
ситуации, сложившейся в доме после того, как тетю Сари заперли в комнате
над мельницей. Таким образом получалось, что обо всем происходившем в те
годы Зэбулон знал даже меньше того, что понял Эбнер, ознакомившись с
записями Лютера. Но он был в курсе того, что дед ведет эти записи, а
следовательно Лютер наверняка сказал ему, что установил некоторые факты.
Все эти короткие пометки очень походили на некие краткие тезисы для
последующих и более подробных записей; расшифровать их можно было лишь
человеку, который имел к ним ключ, и ключ этот заключался в том знании
общей ситуации, которым располагал сам Лютер Уотелей. Однако в последующих
записях старика отчетливо прослеживалась явная поспешность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
получалось, что Лютер через нее наводил справки относительно Ральсы Марша.
Третий фрагмент был также исполнен рукой Лютера - в нем он как бы
суммировал сообщенное в письме Эрайи.
"Суббота. Эрайя утверждает, что Глубоководные - это нечто вроде секты
или псевдорелигиозной группы. Недочеловеки, одним словом. Якобы живут в
море и поклоняются какому-то Дэгону. Есть еще одно божество, которого зовут
Цтулху. У людей этих есть жабры. Больше напоминают собой даже не рыб, а
скорее лягушек или жаб, но глаза типично рыбьи. Утверждает, что покойная
жена Обеда была одной из них. Настаивает, что все дети Обеда родились с
такими же признаками. То есть что у Маршей тоже есть жабры? Как же иначе
они могут проплыть полторы мили до рифа Дьявола, а потом вернуться обратно?
Сами Марши едят очень мало, вообще могут подолгу обходиться без еды и
питья, причем в зависимости от их количества очень быстро уменьшаются или
увеличиваются в размерах". (В этом месте Лютер поставил целых четыре
презрительных и гневных восклицательных знака).
"Зэдок Аллен клянется, что видел, как Сара плавала к рифу Дьявола.
Марши взяли ее с собой. Все были {голые}. Утверждает, что видел Маршей,
покрытых какой-то жесткой, бородавчатой кожей. У некоторых была {чешуя},
как у рыб! Божится, что видел, как они ловили и пожирали рыбу! Рвали ее на
части, как какие-то звери.".
Следующий фрагмент также представлял собой часть какого-то письма,
очевидно, полученного в ответ на послание Лютера Уотелея.
"Ты спрашиваешь, кто в ответе за все эти {нелепые} россказни про
Маршей. Знаешь, Лютер, за несколько поколений людей очень трудно вычленить
какого-то одного или даже несколько человек. Я согласен с тобой в том, что
старый Зэдок Аллен слишком много болтает, выпивает, да и вообще он любитель
прихвастнуть. Но это - всего лишь один человек, тогда как легенда эта -
или, как ты выражаешься, {байка}, - передавалась из уст в уста
представителями нескольких поколений. Не менее трех кряду. Тебе достаточно
хотя бы раз взглянуть на потомков капитана Обеда, чтобы понять, откуда все
это пошло. Говорят, что некоторые отпрыски Марша настолько отвратны на вид,
что на них и взглянуть-то страшно. Это тоже старые бабские сплетни?
Тогда слушай. Доктор Роули Марш тогда и сам был слишком болен, чтобы
принять роды у одной из женщин Маршей, а потому им пришлось позвать доктора
Джилмэна. Так вот, этот доктор Джилмэн потом часто говорил, что то, что у
нее народилось, вообще не было человеком. Кстати, того новорожденного с тех
пор никто не видел, хотя позже встречались люди, которые утверждали, что им
попадались какие-то существа, {которые передвигались на двух ногах, но при
этом совсем не были людьми"}.
Сразу вслед за этим шла короткая, но достаточно красноречивая пометка,
состоящая всего из двух слов: "Наказанная Сара".
Скорее всего, это обозначало дату начала заточения Сары Уотелей в
комнате над мельницей. После этого имя дочери Лютера на некоторое время
исчезло со страниц его записей. Он не датировал свои фрагменты, которые
записывались им подряд, без видимых промежутков, и потому об их давности
можно было судить лишь по степени выцветания чернил.
"Много лягушек. Похоже, они размножаются прямо на мельнице. Кажется,
их больше, чем даже на болотах по другую сторону Мискатоника. Спать по
ночам просто невозможно. Козодоев тоже стало больше, или мне это только так
кажется?.. Сегодня вечером только на крыльце дома насчитал тридцать семь
лягушек".
Аналогичных записей было довольно много. Эбнер прочитал их все, хотя
не нашел ни малейшего намека на то, что именно хотел этим сказать старик.
Казалось, Лютер Уотелей вел скрупулезный учет численности лягушек и их
перемещения по руслу Мискатоника - когда они появлялись на свет, вылезали
из воды и тому подобного. Все это представлялось совершенно самостоятельной
информацией, которая не имела никакого отношения к проблеме Сары.
Вскоре в тексте наступил очередной пропуск, после чего была сделана
одна-единственственная, к тому же дважды подчеркнутая запись:
{"Эрайя был прав!"}
Но в чем был прав Эрайя? - задавался вопросом Эбнер. И каким образом
Лютер в этом убедился? В записях не содержалось никаких признаков того, что
они продолжали вести между собой переписку, или что Эрайя вздумал было
написать чудаковатому Лютеру без какой-либо просьбы со стороны последнего.
Вслед за этим следовал ряд записей, к которым было приклеено несколько
газетных вырезок. Все они казались не связанными между собой, однако на
основании их Эбнер заключил, что между этими записями и предыдущими прошло
не меньше года. Более того, характер последовавших затем записей показался
ему наиболее обескураживающим, а временной интервал составлял, скорее
всего, около двух лет.
"Р. объявился снова".
Но если Лютер и Сара были единственными, кто проживал в доме, кем же
был этот загадочный Р.? А может, к ним в гости пожаловал Ральса Марш? В
этом Эбнер сильно сомневался, поскольку ничто не указывало на то, что
Ральса Марш питал какую-то привязанность к своей дальней родственнице, да и
потом, будь это так, он бы домогался ее и раньше.
Следующая запись казалась совершенно неуместной:
"Две черепахи, одна собака, останки сурка, У Бишопа: две коровы
обнаружены у реки в дальнем конце пастбища".
Чуть ниже Лютер вписал следующие фразы:
"К концу месяца общий итог: 17 коров и 6 овец. Зловещие перемены;
размер пропорционален кол-ву пищи. З.затих. Смущают разговоры, которые
ведутся в округе".
Могло ли 3. означать Зэбулон? Эбнер был склонен думать, что это так.
Совершенно очевидно, что Зэбулон и в самом деле приезжал зря, поскольку
толком ничего не сказал, а только делал какие-то смутные намеки по поводу
ситуации, сложившейся в доме после того, как тетю Сари заперли в комнате
над мельницей. Таким образом получалось, что обо всем происходившем в те
годы Зэбулон знал даже меньше того, что понял Эбнер, ознакомившись с
записями Лютера. Но он был в курсе того, что дед ведет эти записи, а
следовательно Лютер наверняка сказал ему, что установил некоторые факты.
Все эти короткие пометки очень походили на некие краткие тезисы для
последующих и более подробных записей; расшифровать их можно было лишь
человеку, который имел к ним ключ, и ключ этот заключался в том знании
общей ситуации, которым располагал сам Лютер Уотелей. Однако в последующих
записях старика отчетливо прослеживалась явная поспешность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15