Хирургическая группа была сформирована в таком составе: хирург начальник лазарета 459 БАО майор медицинской службы Кривда (я знал его с 1942 года); врач-ординатор майор медицинской службы Лапчинский из ААГ; три медсестры (в том числе операционная) и четыре санитара - за счет штата армейского авиационного госпиталя. Остальной обслуживающий персонал и автотранспорт взяли из дома отдыха. Необходимые инструменты и аппаратуру дали авиагоспиталь и частично лазарет 459 БАО.
Хирургическая группа имела рентгеновский кабинет, который обслуживался врачом-специалистом армейского госпиталя, периодически выезжавшим туда. Задачи этой группы состояли в следующем:
- в первые дни боевых действий авиации принимать всех раненых, за исключением тех, которые нуждаются в специализированной хирургической помощи и должны эвакуироваться в соответствующие госпитали;
- в момент, когда возникнет необходимость перебазирования ААГ, принять от него всех раненых и больных;
- быть в постоянной готовности выдвинуться в район передовых аэродромов за наступающими войсками.
По договоренности с начальником санитарного управления фронта все черепные, челюстно-лицевые и нейрохирургические раненые эвакуировались в специализированные лечебные заведения в Белосток, Замбров, Острув-Мазовецки, Будзиску и другие пункты.
В целях ускорения розыска, оказания медицинской помощи и эвакуации раненых командующий воздушной армией приказал: всем летчикам, обнаружившим место посадки подбитого самолета или местонахождение экипажа, немедленно сообщить об этом на волне наведения установленным сигналом.
Для связи с медпостами при радиостанциях наведения и руководства их работой был выработан специальный радиокод.
На время наступления командующий кроме имевшегося санитарного звена самолетов приказал выделить еще одно из санэскадрильи ГВФ. Автотранспорт базировался при штабе армии. Всем авиачастям мы направили подробные указания по лечебно-эвакуационному и противоэпидемическому обеспечению боевой операции.
Теперь, под конец войны, медицинская промышленность вдоволь снабжала нас препаратами кола и фенамин. Помню, зимой 1941 года командир полка легких ночных бомбардировщиков К. Д. Бочаров был буквально одержим желанием получить их. Но со временем авиаврачи стали расходиться во мнении о пользе этих стимуляторов. Мы неоднократно проводили опросы летчиков о воздействии колы и фенамина. Отзывы были неодинаковыми. Один из дивизионных врачей писал в рапорте: "С врачебной точки зрения кола больше воздействует на психику летчиков, чем на нервный тонус, если не считать высокую калорийность шоколада..."
Фенамин, по нашим наблюдениям, давал больший эффект, чем кола, но нередко отмечалось его побочное воздействие: понижение аппетита, появление сухости во рту, нарушение сна. Многие летчики отказывались от этого стимулятора.
Препаратом кола пользовались охотно. Недостатком его применения было то, что каждому летчику он выдавался в одинаковых дозах, независимо от индивидуальных особенностей человека и степени боевой нагрузки. Молодые, крепкие люди заметного действия колы не испытывали. Другие же считали его неотъемлемым продуктом, повышающим бодрость и придающим силы. Мне кажется, что в конце войны, когда господство нашей авиации в воздухе стало неоспоримым, а боевое мастерство летчиков очень возросло, сама обстановка была лучшим стимулятором, снижающим усталость и увеличивающим силы.
Войска фронта вошли на территорию Восточной Пруссии. Почти все дома в населенных пунктах были кирпичными, с толстыми стенами, подготовленные к обороне, Деревья в лесах пронумерованы, вокруг полей проволочные сетки. Дороги отличные, асфальтированные или гудронированные, обсажены деревьями, побеленными со стороны движения. Ночью свет от подфарников автомашин скользит по белым пятнам на стволах, это не дает свернуть в сторону, облегчает езду.
Немецкое население уходило в глубь страны. На обочинах дорог валялись перевернутые громоздкие фуры, сотни брошенных велосипедов, оставшиеся без бензина автомобили. На полях виднелись обгоревшие танки, на высотках зияли ямы и возвышались глыбы бетона: тут были доты...
Такую, как здесь, зиму в России называют гнилой. Неожиданные оттепели с туманами и дождями, перемежающие ясные морозные дни, сильно затрудняли действия авиации. На передовых, как правило грунтовых, аэродромах, непредвиденно покрывавшихся льдом или грязью, нередко случались аварии.
Войска левого крыла фронта вели боевые действия еще на территории Польши. Они заметно отставали от основных сил. Это тормозило наступление на правом, ударном крыле, Не исключалась опасность контрнаступления немецких войск из Восточной Померании.
В конце января возникла необходимость перемещения основной части ААГ в район передовых аэродромов Млава, Лидзбарк, Бродница. Из Высокого Мазовецка авиагоспиталь перебазировался в местечко Слощевы. Хирургическая группа в Браныцике приняла от него всех раненых и превратилась в его второй эшелон.
10 февраля Ставка приказала 2-му Белорусскому фронту нанести удар по противнику с рубежа Грауденц, Ратцебур, с тем чтобы разгромить его группировку в Восточной Померании, овладеть Данцигом и выйти на побережье Балтийского моря.
Боевые действия 4-й воздушной армии были, как я уже сказал, ограничены плохими метеорологическими условиями. Только три дня в феврале авиация работала с полным напряжением. Дней, когда удавалось сделать от 350 до 850 самолето-вылетов, в этом месяце мы насчитали двенадцать.
Первые эшелоны БАО не отрывались от наземных войск. Не было случаев и отставания лазаретов от своих батальонов. Срок их развертывания на новом месте не превышал трех-четырех часов. При перебазировании все раненые отправлялись в авиагоспиталь, а больные перевозились на новое место после развертывания лазаретов.
Однажды мне позвонил дивизионный врач 233 шад майор медицинской службы А. С. Зорин и сказал, что, по сообщению медпоста при радиостанции наведения, среди пленных, захваченных одним из полков, оказались немецкий авиационный врач и несколько санитаров. Это меня очень заинтересовало.
По оставленным на крупных аэродромах и в различных городах медицинским учреждениям, в большинстве своем разрушенным, мы могли приблизительно судить об организации медицинской службы в германском воздушном флоте. Подробно опросить кого-либо из пленных немецких врачей не представлялось случая.
Я тотчас попросил, чтобы меня принял генерал Ф. Ф. Веров. Сказав: "А надо ли это вам?" - он все же начал звонить по телефону. После довольно долгих переговоров с неизвестными мне лицами, очевидно из политотдела 19-й армии, заместитель командующего сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81