Во всех иных случаях один такой «рожденный в бою» обходится слишком дорого, слишком большими потерями расплачивается за него вся масса новичков. И дело не только в том, чтобы заранее, еще в тылу, подготовить физически и психологически полноценного бойца. Суворовскую заповедь «Тяжело в учении — легко в бою» в век машинной техники нужно рассматривать гораздо шире. В наше время «тяжело в учении» не одному солдату. Чтобы ему было «легко в бою», народное хозяйство вынуждено расходовать немалые ресурсы.
Поздним вечером 16 сентября началась перегруппировка корпуса на правый фланг армии. В его состав, кроме 5-й и 7-й гвардейских, вошла и 166-я стрелковая дивизия из 27-й армии — та самая, что еще под Ахтыркой первой приняла на себя танковый удар фашистов.
Ровно в полночь, когда эти соединения были на марше, противник открыл сильнейший артиллерийский огонь по всей глубине нашего расположения. На командном пункте непрерывно звонили телефоны: «Что за стрельба?», «Что у вас там творится?» Мы усилили разведку и наблюдение, предполагая, что неприцельная стрельба — просто шумовая маскировка.
Вскоре разведка донесла, что танковые и механизированные части противника, свернувшись в колонны, отходят на юго-запад. Это было закономерным следствием обстановки, сложившейся на всем участке фронта. Мы еще загодя получили приказ подготовить подвижные отряды преследования. Они тотчас вступили в дело и в течение трех суток вели активное преследование, сбивая вражеские арьергарды.
21 сентября на наш командный пункт, только что развернутый в сожженной гитлеровцами деревне, приехали представитель Ставки маршал Г. К. Жуков и командующий армией генерал-лейтенант Г. И. Кулик.
Выслушав мой доклад о том, что противник приостановил отход и пытается задержаться на выгодном рубеже, маршал спросил:
— Твое решение?
— Целесообразнее сузить полосу наступления корпуса, — ответил я, — и прорывать фронт в направлении села Шишаки. Оборона там подготовлена наспех и не выдержит концентрированного удара.
— Сам побывал на местности, комкор?
— Побывал. Она выгодна для наступающих. Маршал утвердил мое решение и дал около двух суток на подготовку.
Нам удалось довольно легко прорвать оборону противника.
Вскоре правое крыло Воронежского фронта вышло к Днепру напротив города Канева. Повысился темп наступления и у нас, в центре. Корпус с ходу, на подручных средствах форсировал реки Псел и Хорол, освободил несколько десятков населенных пунктов.
8-я дивизия полковника Богданова отбила прославленный Гоголем хутор Диканьку и, выполняя приказ командующего армией, повернула свои боевые порядки на девяносто градусов — на Полтаву. Ее 25-й и 22-й полки подступили к городу и вместе с войсками 5-й гвардейской армии готовились к штурму.
Вернувшиеся из Полтавы разведчики сообщили, что команды фашистских факельщиков поджигают и взрывают дома, а саперы заполняют минные колодцы близ Северного вокзала. На аэродроме тракторы таскают огромные плуги, вспахивая летные дорожки. Делается это для того, чтобы помешать советской авиации использовать аэродром. Там же, по всему полю, разложены 500-килограммовые бомбы. Они соединены проводом и подготовлены к взрыву.
Ночное небо над Полтавой озаряли пожары — фашисты торопились уничтожить древний город.
23 сентября, перед рассветом, гигантская дуга советских войск, охватывавшая город с севера и востока, пришла в движение. Грянуло могучее «ура», и десятки батальонов 5-й гвардейской армии, а вместе с ними и батальоны нашей 8-й дивизии ринулись на штурм.
Подразделения «восьмерки» овладели станцией Полтава Северная и прорвались к аэродрому. Взорвать летное поле, издырявить его воронками фашисты не успели. Группа наших автоматчиков во главе с лейтенантом Н. С. Лукиным еще до начала наступления пробралась на аэродром, уничтожила охрану и саперов-подрывников, обезвредила минные колодцы и подготовленные к взрыву авиабомбы.
Полтава пылала огромным костром. Фашисты, готовясь к отступлению, начали ее систематически разрушать еще трое суток назад. Взлетали на воздух целые кварталы и улицы. Бандиты в эсесовской форме охотились за людьми, не щадя ни старого, ни малого. Они расстреляли и сожгли в домах живыми сотни полтавчан.
Гордость города, одно из его красивейших зданий — Исторический музей они превратили в руины, предварительно спалив хранилище с уникальными историческими документами.
Бойцам 8-й дивизии удалось захватить на месте преступления группу эсесовских садистов.
Между тем другие дивизии корпуса продолжали наступать к Днепру.
Кстати, об одном необычном случае. Он произошел в те дни в 1-м полку 5-й дивизии. На подступах к селу Решетиловка противник предпринял сильную контратаку. Танков у нас не было, гитлеровцы это знали. Наверное, они потому-то и опешили так, приостановили контратаку и начали поспешно отступать, когда в их боевые порядки, стреляя из пушки и пулемета, давя огневые точки, ворвался танк. За ним следовали наши пехотинцы. Бой был выигран, 1-й полк продвинулся за ночь на 17–20 километров.
Откуда же взялся этот танк?
Оказалось, его обнаружили на поле боя наши бойцы. Машина была совершенно исправной, с полными баками горючего и комплектом боеприпасов.
Заместитель командира 1-го полка майор С. Е. Сологуб был знаком с устройством танка, умел стрелять из него. Он тут же, на ходу, сформировал экипаж. За механика-водителя сел бывший тракторист и шофер, ординарец уполномоченного особого отдела по имени Николай.
Смелая атака импровизированного экипажа во многом решила исход боя.
Воины в эти дни продемонстрировали большую выносливость — за сутки им приходилось преодолевать с боями по 20–25 километров.
Надо было спешить, ибо фашисты задались целью сделать из Левобережной Украины «зону пустыни». Их специальные команды сжигали дотла города и села, угоняли жителей в Германию, а кого не успевали угнать, уничтожали. Так, в селе Лиман они вырезали всех жителей.
В другом селе нам рассказали, как оккупанты проводили политику «самостийности Украины». Нашлись сперва такие, кто им поверил и пошел за ними — стал полицаем или другой мелкой административной сошкой. Но скоро фашисты показали истинное свое лицо. Однажды самодеятельный сельский хор исполнил гимн националистов. Присутствовавшие на концерте гитлеровцы решили, что в «ортодоксальные» слова гимна певцы вложили свое, «красное» содержание. Весь состав оркестра был сослан на каторжные работы в Германию, а руководители его повешены.
Жители освобожденной территории, чем могли, помогали своей армии. Это мы чувствовали ежедневно и ежечасно. В селе Богачка инструктора политотдела корпуса капитана А. А. Флягина первым делом спросили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Поздним вечером 16 сентября началась перегруппировка корпуса на правый фланг армии. В его состав, кроме 5-й и 7-й гвардейских, вошла и 166-я стрелковая дивизия из 27-й армии — та самая, что еще под Ахтыркой первой приняла на себя танковый удар фашистов.
Ровно в полночь, когда эти соединения были на марше, противник открыл сильнейший артиллерийский огонь по всей глубине нашего расположения. На командном пункте непрерывно звонили телефоны: «Что за стрельба?», «Что у вас там творится?» Мы усилили разведку и наблюдение, предполагая, что неприцельная стрельба — просто шумовая маскировка.
Вскоре разведка донесла, что танковые и механизированные части противника, свернувшись в колонны, отходят на юго-запад. Это было закономерным следствием обстановки, сложившейся на всем участке фронта. Мы еще загодя получили приказ подготовить подвижные отряды преследования. Они тотчас вступили в дело и в течение трех суток вели активное преследование, сбивая вражеские арьергарды.
21 сентября на наш командный пункт, только что развернутый в сожженной гитлеровцами деревне, приехали представитель Ставки маршал Г. К. Жуков и командующий армией генерал-лейтенант Г. И. Кулик.
Выслушав мой доклад о том, что противник приостановил отход и пытается задержаться на выгодном рубеже, маршал спросил:
— Твое решение?
— Целесообразнее сузить полосу наступления корпуса, — ответил я, — и прорывать фронт в направлении села Шишаки. Оборона там подготовлена наспех и не выдержит концентрированного удара.
— Сам побывал на местности, комкор?
— Побывал. Она выгодна для наступающих. Маршал утвердил мое решение и дал около двух суток на подготовку.
Нам удалось довольно легко прорвать оборону противника.
Вскоре правое крыло Воронежского фронта вышло к Днепру напротив города Канева. Повысился темп наступления и у нас, в центре. Корпус с ходу, на подручных средствах форсировал реки Псел и Хорол, освободил несколько десятков населенных пунктов.
8-я дивизия полковника Богданова отбила прославленный Гоголем хутор Диканьку и, выполняя приказ командующего армией, повернула свои боевые порядки на девяносто градусов — на Полтаву. Ее 25-й и 22-й полки подступили к городу и вместе с войсками 5-й гвардейской армии готовились к штурму.
Вернувшиеся из Полтавы разведчики сообщили, что команды фашистских факельщиков поджигают и взрывают дома, а саперы заполняют минные колодцы близ Северного вокзала. На аэродроме тракторы таскают огромные плуги, вспахивая летные дорожки. Делается это для того, чтобы помешать советской авиации использовать аэродром. Там же, по всему полю, разложены 500-килограммовые бомбы. Они соединены проводом и подготовлены к взрыву.
Ночное небо над Полтавой озаряли пожары — фашисты торопились уничтожить древний город.
23 сентября, перед рассветом, гигантская дуга советских войск, охватывавшая город с севера и востока, пришла в движение. Грянуло могучее «ура», и десятки батальонов 5-й гвардейской армии, а вместе с ними и батальоны нашей 8-й дивизии ринулись на штурм.
Подразделения «восьмерки» овладели станцией Полтава Северная и прорвались к аэродрому. Взорвать летное поле, издырявить его воронками фашисты не успели. Группа наших автоматчиков во главе с лейтенантом Н. С. Лукиным еще до начала наступления пробралась на аэродром, уничтожила охрану и саперов-подрывников, обезвредила минные колодцы и подготовленные к взрыву авиабомбы.
Полтава пылала огромным костром. Фашисты, готовясь к отступлению, начали ее систематически разрушать еще трое суток назад. Взлетали на воздух целые кварталы и улицы. Бандиты в эсесовской форме охотились за людьми, не щадя ни старого, ни малого. Они расстреляли и сожгли в домах живыми сотни полтавчан.
Гордость города, одно из его красивейших зданий — Исторический музей они превратили в руины, предварительно спалив хранилище с уникальными историческими документами.
Бойцам 8-й дивизии удалось захватить на месте преступления группу эсесовских садистов.
Между тем другие дивизии корпуса продолжали наступать к Днепру.
Кстати, об одном необычном случае. Он произошел в те дни в 1-м полку 5-й дивизии. На подступах к селу Решетиловка противник предпринял сильную контратаку. Танков у нас не было, гитлеровцы это знали. Наверное, они потому-то и опешили так, приостановили контратаку и начали поспешно отступать, когда в их боевые порядки, стреляя из пушки и пулемета, давя огневые точки, ворвался танк. За ним следовали наши пехотинцы. Бой был выигран, 1-й полк продвинулся за ночь на 17–20 километров.
Откуда же взялся этот танк?
Оказалось, его обнаружили на поле боя наши бойцы. Машина была совершенно исправной, с полными баками горючего и комплектом боеприпасов.
Заместитель командира 1-го полка майор С. Е. Сологуб был знаком с устройством танка, умел стрелять из него. Он тут же, на ходу, сформировал экипаж. За механика-водителя сел бывший тракторист и шофер, ординарец уполномоченного особого отдела по имени Николай.
Смелая атака импровизированного экипажа во многом решила исход боя.
Воины в эти дни продемонстрировали большую выносливость — за сутки им приходилось преодолевать с боями по 20–25 километров.
Надо было спешить, ибо фашисты задались целью сделать из Левобережной Украины «зону пустыни». Их специальные команды сжигали дотла города и села, угоняли жителей в Германию, а кого не успевали угнать, уничтожали. Так, в селе Лиман они вырезали всех жителей.
В другом селе нам рассказали, как оккупанты проводили политику «самостийности Украины». Нашлись сперва такие, кто им поверил и пошел за ними — стал полицаем или другой мелкой административной сошкой. Но скоро фашисты показали истинное свое лицо. Однажды самодеятельный сельский хор исполнил гимн националистов. Присутствовавшие на концерте гитлеровцы решили, что в «ортодоксальные» слова гимна певцы вложили свое, «красное» содержание. Весь состав оркестра был сослан на каторжные работы в Германию, а руководители его повешены.
Жители освобожденной территории, чем могли, помогали своей армии. Это мы чувствовали ежедневно и ежечасно. В селе Богачка инструктора политотдела корпуса капитана А. А. Флягина первым делом спросили:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78