"А то и ее погубите", - заявил он.
Мысль об эвакуации орудий с плацдарма поддерживал и командующий артиллерией армейской группы комбриг Корзин. Он ссылался на начальника артиллерии Красной Армии Н. Н. Воронова.
Георгий Константинович воспротивился. Оставлять плацдарм, считал он, нельзя. У Военного Совета иная оценка обстановки. Надо искать другой выход.
В глубокую темную ночь Г. К. Жуков вызвал меня к себе в блиндаж. С ним находился Г. И. Кулик.
- Сейчас пойдем на телеграф, - сказал командующий.
Я позвонил дежурному по связи, предупредил, чтобы он "подготовил Москву". Георгий Константинович свернул свою карту, лежавшую на столе, и сказал: "Я вынужден доложить наркому".
Не видно ни зги. Надо было пройти напрямик по склону горы, как ходили в дневное время, 300-400 метров. У меня был так называемый "жучок" - фонарик, приводившийся в действие кистью руки и производивший при этом своеобразное жужжание. Им я периодически подсвечивал сомнительные отрезки пути. Мы тогда и не подумали, что "жучок" может навести на нас противника, выдавая, что называется, с головой. К счастью, наша беспечность не имела последствий.
На узле связи Г. К. Жуков приветливо поздоровался с телеграфистом аппарата "Бодо", спросил о готовности и начал. Я держал перед его глазами карту в развернутом виде, Георгий Константинович доложил обстановку, предложение Кулика и свое решение. В каждом его слове звучали четкость, ясность мысли и решительность тона. Москва согласилась с решением Жукова.
Взяв с собой ленту с ответом Москвы, командующий вернулся в блиндаж и вызвал к себе М. А. Богданова, начальника оперативного отдела, пригласил М. С. Никишева и информировал их о полученных указаниях. Тут же отдал приказ об усилении плацдарма. Струсивший полк было решено сменить другим. Потом позвонил командиру 82-й стрелковой дивизии и предупредил: "За плацдарм отвечаете головой!"
Наутро шифротелеграммой Г. И. Кулик вместе с комиссией отзывался в столицу. Дополнительным распоряжением членам комиссии Н. Н. Воронову и Д. Г. Павлову, возглавлявшему бронетанковые войска, предписывалось остаться для оказания помощи и изучения опыта боевого использования родов войск и вооружений.
Таким образом, ясность ума, решительность и воля, высокое чувство персональной ответственности Г. К. Жукова за порученное дело предотвратили назревавший просчет. А 20 августа именно с этого плацдарма Центральная группа войск начала свое победоносное наступление.
Период оборонительных боев был весьма напряжен. Командующий строго следил за обстановкой. Малейшие изменения в поведении противника анализировались, и принимались соответствующие контрмеры. Это был надежный щит, за которым энергично шла подготовка к нанесению решающего удара по японским войскам.
Однажды Г. К. Жуков прибыл в 149-й мотострелковый полк, оборонявший переправу. Полку угрожало уничтожение предстоящей ночной атакой. Командующему стало известно, что японцы подтянули две большие группы курсантов, как называл их, - кадетов, и скрытно расположили их на исходных позициях. По этой причине и появился он в полку на исходе дня.
Пробираясь по траншеям в сопровождении командира батальона капитана И. Г. Свешникова, Г. К. Жуков остановился у расчета станкового пулемета. Спросил, как чувствуют себя бойцы, как их кормят, получают ли они горячую пищу. Затем приложился к пулемету, обратил внимание на узость сектора обстрела, обнаружил, что на одном направлении у ориентира номер два мала глубина видимости и резюмировал:
- Позиция подготовлена не в пользу расчета. Возможности использования такого мощного оружия ограниченны. Вы посмотрите сами - обратился он к Свешникову, - не исключено, что подобные недостатки имеются и в других местах. Вы имеете опыт и, наверное, поняли, что организация огня и умелое взаимодействие всех огневых средств в обороне имеют решающее значение. Покажите-ка запасные позиции этого расчета.
- Она у него одна, вон там, правее, указал командир батальона.
Георгий Константинович пробрался и к запасной позиции и сделал свои замечания. В целом они сводились к тому, что одной запасной позиции мало. И действующая, и запасная слабо замаскированы, нет условий для быстроты действий второго номера расчета.
- А как снайперы, где они у вас?
- Вот по этой траншее мы пройдем мимо них, - сказал Свешников.
Побеседовал командующий и с двумя снайперами на их боевых позициях. При этом он соблюдал предосторожности, чтобы не выдать себя противнику, не рассекретить снайперов. Он сам старался разобраться до конца в организации огня, маскировке в обороне и построении с точки зрения ее устойчивости.
После этого перед командирами батальонов, в присутствии командира полка, он поставил задачу: упредить противника, с наступлением ночной темноты без единого выстрела атаковать позиции "кадетов" и уничтожить их.
- Огня не вести, гранат не брать, световых сигналов не применять! Операция должна быть выполнена штыком и ножом, - потребовал командующий.
К рассвету задача была выполнена. В этом бою особенно отличился батальон И. Г. Свешникова. Нависшая угроза обороне переправы была снята. Оказалось, что каждый японец сидел в своей круглой ячейке и в одиночку погибал, лишенный помощи соседа.
Находясь уже в отставке, в Омске, при встречах с ветеранами войны Иван Григорьевич охотно делился воспоминаниями о первой встрече с Г. К. Жуковым на Халхин-Голе. Свешников был, как говорят, не из робкого десятка: высокого роста, мужественный, сильный и смелый. В штыковой атаке ему не было равных. Ранее в стрелково-спортивных состязаниях занимал первые места в Красной Армии. От наркома К. Е. Ворошилова имел именное оружие. А при встрече с Жуковым оробел.
Я спросил его: "Почему-то вы тогда волновались, путались при докладе командующему, не помните?"
- Все я помню, - ответил мне Свешников. - Я только начал, а Жуков мне сразу: "А короче можете?"
- Могу, - ответил ему. - А на самом деле сбился и начал путать: коротко доложить не просто. Жуков произвел на меня сильное впечатление. - Я убедился в его глубоких знаниях ближнего боя. В нем сочетались удивительная простота в обращении со строгостью, уверенностью и хладнокровием.
31 июля 1939 года комдиву Г. К. Жукову было присвоено очередное воинское звание "комкор". Так были оценены партией и правительством блестящая победа над японскими войсками в районе Баян-Цагана, организация прочной обороны на восточной стороне реки Халхин-Гол, создание условий для подготовки августовской наступательной операции. Георгия Константиновича поздравляли Москва, командование округом, командиры соединений и отдельных частей, монгольское правительство.
Семья узнала об этом последней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Мысль об эвакуации орудий с плацдарма поддерживал и командующий артиллерией армейской группы комбриг Корзин. Он ссылался на начальника артиллерии Красной Армии Н. Н. Воронова.
Георгий Константинович воспротивился. Оставлять плацдарм, считал он, нельзя. У Военного Совета иная оценка обстановки. Надо искать другой выход.
В глубокую темную ночь Г. К. Жуков вызвал меня к себе в блиндаж. С ним находился Г. И. Кулик.
- Сейчас пойдем на телеграф, - сказал командующий.
Я позвонил дежурному по связи, предупредил, чтобы он "подготовил Москву". Георгий Константинович свернул свою карту, лежавшую на столе, и сказал: "Я вынужден доложить наркому".
Не видно ни зги. Надо было пройти напрямик по склону горы, как ходили в дневное время, 300-400 метров. У меня был так называемый "жучок" - фонарик, приводившийся в действие кистью руки и производивший при этом своеобразное жужжание. Им я периодически подсвечивал сомнительные отрезки пути. Мы тогда и не подумали, что "жучок" может навести на нас противника, выдавая, что называется, с головой. К счастью, наша беспечность не имела последствий.
На узле связи Г. К. Жуков приветливо поздоровался с телеграфистом аппарата "Бодо", спросил о готовности и начал. Я держал перед его глазами карту в развернутом виде, Георгий Константинович доложил обстановку, предложение Кулика и свое решение. В каждом его слове звучали четкость, ясность мысли и решительность тона. Москва согласилась с решением Жукова.
Взяв с собой ленту с ответом Москвы, командующий вернулся в блиндаж и вызвал к себе М. А. Богданова, начальника оперативного отдела, пригласил М. С. Никишева и информировал их о полученных указаниях. Тут же отдал приказ об усилении плацдарма. Струсивший полк было решено сменить другим. Потом позвонил командиру 82-й стрелковой дивизии и предупредил: "За плацдарм отвечаете головой!"
Наутро шифротелеграммой Г. И. Кулик вместе с комиссией отзывался в столицу. Дополнительным распоряжением членам комиссии Н. Н. Воронову и Д. Г. Павлову, возглавлявшему бронетанковые войска, предписывалось остаться для оказания помощи и изучения опыта боевого использования родов войск и вооружений.
Таким образом, ясность ума, решительность и воля, высокое чувство персональной ответственности Г. К. Жукова за порученное дело предотвратили назревавший просчет. А 20 августа именно с этого плацдарма Центральная группа войск начала свое победоносное наступление.
Период оборонительных боев был весьма напряжен. Командующий строго следил за обстановкой. Малейшие изменения в поведении противника анализировались, и принимались соответствующие контрмеры. Это был надежный щит, за которым энергично шла подготовка к нанесению решающего удара по японским войскам.
Однажды Г. К. Жуков прибыл в 149-й мотострелковый полк, оборонявший переправу. Полку угрожало уничтожение предстоящей ночной атакой. Командующему стало известно, что японцы подтянули две большие группы курсантов, как называл их, - кадетов, и скрытно расположили их на исходных позициях. По этой причине и появился он в полку на исходе дня.
Пробираясь по траншеям в сопровождении командира батальона капитана И. Г. Свешникова, Г. К. Жуков остановился у расчета станкового пулемета. Спросил, как чувствуют себя бойцы, как их кормят, получают ли они горячую пищу. Затем приложился к пулемету, обратил внимание на узость сектора обстрела, обнаружил, что на одном направлении у ориентира номер два мала глубина видимости и резюмировал:
- Позиция подготовлена не в пользу расчета. Возможности использования такого мощного оружия ограниченны. Вы посмотрите сами - обратился он к Свешникову, - не исключено, что подобные недостатки имеются и в других местах. Вы имеете опыт и, наверное, поняли, что организация огня и умелое взаимодействие всех огневых средств в обороне имеют решающее значение. Покажите-ка запасные позиции этого расчета.
- Она у него одна, вон там, правее, указал командир батальона.
Георгий Константинович пробрался и к запасной позиции и сделал свои замечания. В целом они сводились к тому, что одной запасной позиции мало. И действующая, и запасная слабо замаскированы, нет условий для быстроты действий второго номера расчета.
- А как снайперы, где они у вас?
- Вот по этой траншее мы пройдем мимо них, - сказал Свешников.
Побеседовал командующий и с двумя снайперами на их боевых позициях. При этом он соблюдал предосторожности, чтобы не выдать себя противнику, не рассекретить снайперов. Он сам старался разобраться до конца в организации огня, маскировке в обороне и построении с точки зрения ее устойчивости.
После этого перед командирами батальонов, в присутствии командира полка, он поставил задачу: упредить противника, с наступлением ночной темноты без единого выстрела атаковать позиции "кадетов" и уничтожить их.
- Огня не вести, гранат не брать, световых сигналов не применять! Операция должна быть выполнена штыком и ножом, - потребовал командующий.
К рассвету задача была выполнена. В этом бою особенно отличился батальон И. Г. Свешникова. Нависшая угроза обороне переправы была снята. Оказалось, что каждый японец сидел в своей круглой ячейке и в одиночку погибал, лишенный помощи соседа.
Находясь уже в отставке, в Омске, при встречах с ветеранами войны Иван Григорьевич охотно делился воспоминаниями о первой встрече с Г. К. Жуковым на Халхин-Голе. Свешников был, как говорят, не из робкого десятка: высокого роста, мужественный, сильный и смелый. В штыковой атаке ему не было равных. Ранее в стрелково-спортивных состязаниях занимал первые места в Красной Армии. От наркома К. Е. Ворошилова имел именное оружие. А при встрече с Жуковым оробел.
Я спросил его: "Почему-то вы тогда волновались, путались при докладе командующему, не помните?"
- Все я помню, - ответил мне Свешников. - Я только начал, а Жуков мне сразу: "А короче можете?"
- Могу, - ответил ему. - А на самом деле сбился и начал путать: коротко доложить не просто. Жуков произвел на меня сильное впечатление. - Я убедился в его глубоких знаниях ближнего боя. В нем сочетались удивительная простота в обращении со строгостью, уверенностью и хладнокровием.
31 июля 1939 года комдиву Г. К. Жукову было присвоено очередное воинское звание "комкор". Так были оценены партией и правительством блестящая победа над японскими войсками в районе Баян-Цагана, организация прочной обороны на восточной стороне реки Халхин-Гол, создание условий для подготовки августовской наступательной операции. Георгия Константиновича поздравляли Москва, командование округом, командиры соединений и отдельных частей, монгольское правительство.
Семья узнала об этом последней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68