Их обладатели долго не живут. И страшно подумать, что сталось бы с несчастной Мадинькой, попади она в лапы этому бесноватому. Так что кому-то из нас еще придется слетать на Ала-Рани, приглядеть за ней… если конечно отыщем. Ты кувшинчик с лекарством поставь куда-нибудь в приметное место, чтобы на этот случай был под рукой. Кстати, ты нашу серебряную королеву Ушинюшку как следует поблагодарил?
— Со всеми наинижайшими расшаркиваниями… Только там не до меня было, опять какой-то переполох в благородном, но небогатом королевском семействе.
Ну вот, и для Алэлова дома, доселе такого благополучного, похоже, началась черная полоса. Только с каких таких пор, а, голос мой своенравный, никому другому не слышимый?
Молчит. Здесь, на Игуане, он всегда молчит. Да и на Тихри его что-то не было слышно. И на Ала-Рани. А на Земле?..
А ведь, похоже, что над Первозданными островами тучи начали собираться с той самой поры, как Алэл затеял свою возню с самоцветами. Вот погода и распоясалась. Или нет?
Она невольно подняла глаза к бирюзовому весеннему небу и вздрогнула: сейчас оно было отнюдь не голубым и уж никак не весенним. То, что она приняла за ранние сумерки, оказалось тяжелой пепельно-лиловой пеленой без единого просвета; это была не грозовая клубящаяся туча, не дымка, предвещающая затяжную морось, а овеществленная тоска, и отчаяние, и безысходность всего мира, готовые пасть на несчастные острова и укутать их до скончания света. Беда, от которой спасения не будет.
— Юрг!.. — невольно вырвалось у нее, и она вдруг осознала, что впервые в жизни призывает его так жалко и беспомощно. Силы небесные, да что же с ней, такой своенравной, стало?
А звездный эрл возник на пороге шатрового покоя без промедления и совершенно очевидно — без малейших предчувствий; сынишка под мышкой, ногами дрыгает, и оба перемазаны манной кашей.
— Что-то мамочка наша сегодня быстро прилетела! Ю-ю брыкнулся, выскальзывая из отцовских рук, с уморительной серьезностью оглядел хмурые небеса:
— Погода неретная.
Он еще частенько путал буквы.
— Ух ты, мой звездопроходчик, от горшка два вершка! — умилился отец. — Ну, погоди, еще каких-нибудь пара-другая годков, и мы с тобой всю галактику облетаем! Заметано?
— Жаметано. — Серьезность у него ну просто неподражаема.
— Прекрати учить ребенка плебейским выражениям! — Ну вот, теперь можно заслониться от всех своих замогильных предчувствий обыкновенными семейными пререканиями.
— Ого, от королевской дочери слышу, твое мое величество; только на Джаспере, насколько я в этом разбираюсь, после Темных Времен плебеев не осталось, одни аристократы. Хотя, если вспомнить Джанибастову сво… свински воспитанных коллег, то простолюдины мне как-то больше по душе.
— От демократа слышу.
— Не учи ребенка ругаться!
— Ничья, — устало констатировала принцесса. — А что касается Ала-Рани, то — полное фиаско. Харровы подружки испарились, зато собственной персоной явился сам Наиверший. Мало того, что законченный хам, но еще и бесноватый. Сейчас даже жалею, что его не прикончила.
Юрг задумчиво поглядел на жену: в последнее время резкая смена ее настроения поражала его все чаще и чаще. И с чего бы? Такая тихая, счастливая семейная жизнь…
— На Ала-Рани ты больше не полетишь. Хотя Харр и клялся в том, что тамошние крэги — всего лишь безобидные мотыли, но капля бешеной крови у каждого все-таки имеется. Так что Флейж теперь туда дорогу знает, придадим ему для пущей убедительности Пыметсу нашего косолапого… А, черт, забыл — он же опять к папаше отпросился. Дождаться не может, когда судейское кресло ему по наследству отойдет. И откуда у простого дружинника такая тяга к престижной должности?
— Потому что среди простых дружинников — то есть не простых, а моих дружинников, он в силу природной тупости был и безнадежно остается последним. А от батюшки ему переходит не просто просиженное кресло — заговоренный меч, поражений не знающий. Здесь и ума не надо, чтобы с таким наследством оказаться среди первых вельмож Равнины Паладинов.
— Хорошенькое королевство, прямо не устаю радоваться, что наш сынишка — ненаследный, — фыркнул демократически настроенный эрл. — А что касаемо Пы. так может, все гораздо проще? Положил глаз на красу-девицу титулованную, к ней ведь без пышного звания не подкатишься, тем более что бедняга и с лица больше на медведя смахивает… это, мягко говоря. А дело молодое, изнывает, поди, в ночных-то караулах.
— Юрг! При детях…
— Ну что — при детях? О них, кстати, пора и поговорить. Тебя с некоторых пор дома не застать, у меня тоже свои дела. А малышня — в караулке, там и не такого наслушаешься! К девчонке это особо относится. Ты Паянну сюда для чего притащила? В нашей юной леди Фирюзе женственность, видите ли, воспитывать. Согласно этикету. И где эта бабища со своей неиссякаемой женственностью? С утра до ночи пропадает на стройке, тоже мне прораб, прости господи, как говорили в те времена, когда у нас на Земле водились прорабы. Или пусть своим делом занимается, или — скатертью дорога на свою незакатную Тихри!
Ультиматум возымел действие.
— Паянна! — рявкнула принцесса (благородный эрл с ненаследным принцем даже переглянулись — впервые слышали от супруги и матушки такой разгневанный ор). — Сейчас я ее достану. Хоть из-под земли.
И исчезла.
— Ну вот, — пробормотал командор; — ужин откладывается. — Это как минимум.
А долго разыскивать Паянну и не пришлось: достаточно было из-под низкой тучи оглядеть берег, где вдоль самой кромки обрыва уже тянулись выложенные в одну линию беломраморные коробки, которые в самом недалеком будущем должны были превратиться в точные копии роскошных покоев Асмурова замка. Над самой водой Гуен вычерчивала тревожные круги и петли. Такого без повода не бывало.
Принцесса спустилась вниз и сразу же наткнулась на старую воеводиху, взгромоздившуюся на плоский камень; она сошла бы за исполинскую черную тюлениху, если бы не выжимала мокрые длинные космы. Девушка разом забыла о собственных бедах:
— Паянна, тебя что, наши шутники искупали? Нашли время и, главное, погоду! Да на тебе и платье все мокрое — смотри, простудишься…
— Держи карман — искупали; не нашлось еще таковских шутников, чтоб меня в воду кунать, — как-то подозрительно равнодушно отмахнулась Панина. — Сама я бошку намылила, чтобы часом не завшиветь. А тут… Похоже, бывалой воеводихе было зазорно признаваться в какой-то несуразице. Но Гуен с душераздирающим воплем снова пронеслась перед ними, задев крылом стылую чернильную воду.
— Говори, в чем дело, — велела принцесса.
— Да и незнамо что… То ль волна была аспидная с пробелью, то ль водоросль всплыла, но будто помстилось мне, что поднялось из воды чудище страховидное, мастью чернопегое, в аккурат как те кости крапчатые, чо мы в море покидали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Со всеми наинижайшими расшаркиваниями… Только там не до меня было, опять какой-то переполох в благородном, но небогатом королевском семействе.
Ну вот, и для Алэлова дома, доселе такого благополучного, похоже, началась черная полоса. Только с каких таких пор, а, голос мой своенравный, никому другому не слышимый?
Молчит. Здесь, на Игуане, он всегда молчит. Да и на Тихри его что-то не было слышно. И на Ала-Рани. А на Земле?..
А ведь, похоже, что над Первозданными островами тучи начали собираться с той самой поры, как Алэл затеял свою возню с самоцветами. Вот погода и распоясалась. Или нет?
Она невольно подняла глаза к бирюзовому весеннему небу и вздрогнула: сейчас оно было отнюдь не голубым и уж никак не весенним. То, что она приняла за ранние сумерки, оказалось тяжелой пепельно-лиловой пеленой без единого просвета; это была не грозовая клубящаяся туча, не дымка, предвещающая затяжную морось, а овеществленная тоска, и отчаяние, и безысходность всего мира, готовые пасть на несчастные острова и укутать их до скончания света. Беда, от которой спасения не будет.
— Юрг!.. — невольно вырвалось у нее, и она вдруг осознала, что впервые в жизни призывает его так жалко и беспомощно. Силы небесные, да что же с ней, такой своенравной, стало?
А звездный эрл возник на пороге шатрового покоя без промедления и совершенно очевидно — без малейших предчувствий; сынишка под мышкой, ногами дрыгает, и оба перемазаны манной кашей.
— Что-то мамочка наша сегодня быстро прилетела! Ю-ю брыкнулся, выскальзывая из отцовских рук, с уморительной серьезностью оглядел хмурые небеса:
— Погода неретная.
Он еще частенько путал буквы.
— Ух ты, мой звездопроходчик, от горшка два вершка! — умилился отец. — Ну, погоди, еще каких-нибудь пара-другая годков, и мы с тобой всю галактику облетаем! Заметано?
— Жаметано. — Серьезность у него ну просто неподражаема.
— Прекрати учить ребенка плебейским выражениям! — Ну вот, теперь можно заслониться от всех своих замогильных предчувствий обыкновенными семейными пререканиями.
— Ого, от королевской дочери слышу, твое мое величество; только на Джаспере, насколько я в этом разбираюсь, после Темных Времен плебеев не осталось, одни аристократы. Хотя, если вспомнить Джанибастову сво… свински воспитанных коллег, то простолюдины мне как-то больше по душе.
— От демократа слышу.
— Не учи ребенка ругаться!
— Ничья, — устало констатировала принцесса. — А что касается Ала-Рани, то — полное фиаско. Харровы подружки испарились, зато собственной персоной явился сам Наиверший. Мало того, что законченный хам, но еще и бесноватый. Сейчас даже жалею, что его не прикончила.
Юрг задумчиво поглядел на жену: в последнее время резкая смена ее настроения поражала его все чаще и чаще. И с чего бы? Такая тихая, счастливая семейная жизнь…
— На Ала-Рани ты больше не полетишь. Хотя Харр и клялся в том, что тамошние крэги — всего лишь безобидные мотыли, но капля бешеной крови у каждого все-таки имеется. Так что Флейж теперь туда дорогу знает, придадим ему для пущей убедительности Пыметсу нашего косолапого… А, черт, забыл — он же опять к папаше отпросился. Дождаться не может, когда судейское кресло ему по наследству отойдет. И откуда у простого дружинника такая тяга к престижной должности?
— Потому что среди простых дружинников — то есть не простых, а моих дружинников, он в силу природной тупости был и безнадежно остается последним. А от батюшки ему переходит не просто просиженное кресло — заговоренный меч, поражений не знающий. Здесь и ума не надо, чтобы с таким наследством оказаться среди первых вельмож Равнины Паладинов.
— Хорошенькое королевство, прямо не устаю радоваться, что наш сынишка — ненаследный, — фыркнул демократически настроенный эрл. — А что касаемо Пы. так может, все гораздо проще? Положил глаз на красу-девицу титулованную, к ней ведь без пышного звания не подкатишься, тем более что бедняга и с лица больше на медведя смахивает… это, мягко говоря. А дело молодое, изнывает, поди, в ночных-то караулах.
— Юрг! При детях…
— Ну что — при детях? О них, кстати, пора и поговорить. Тебя с некоторых пор дома не застать, у меня тоже свои дела. А малышня — в караулке, там и не такого наслушаешься! К девчонке это особо относится. Ты Паянну сюда для чего притащила? В нашей юной леди Фирюзе женственность, видите ли, воспитывать. Согласно этикету. И где эта бабища со своей неиссякаемой женственностью? С утра до ночи пропадает на стройке, тоже мне прораб, прости господи, как говорили в те времена, когда у нас на Земле водились прорабы. Или пусть своим делом занимается, или — скатертью дорога на свою незакатную Тихри!
Ультиматум возымел действие.
— Паянна! — рявкнула принцесса (благородный эрл с ненаследным принцем даже переглянулись — впервые слышали от супруги и матушки такой разгневанный ор). — Сейчас я ее достану. Хоть из-под земли.
И исчезла.
— Ну вот, — пробормотал командор; — ужин откладывается. — Это как минимум.
А долго разыскивать Паянну и не пришлось: достаточно было из-под низкой тучи оглядеть берег, где вдоль самой кромки обрыва уже тянулись выложенные в одну линию беломраморные коробки, которые в самом недалеком будущем должны были превратиться в точные копии роскошных покоев Асмурова замка. Над самой водой Гуен вычерчивала тревожные круги и петли. Такого без повода не бывало.
Принцесса спустилась вниз и сразу же наткнулась на старую воеводиху, взгромоздившуюся на плоский камень; она сошла бы за исполинскую черную тюлениху, если бы не выжимала мокрые длинные космы. Девушка разом забыла о собственных бедах:
— Паянна, тебя что, наши шутники искупали? Нашли время и, главное, погоду! Да на тебе и платье все мокрое — смотри, простудишься…
— Держи карман — искупали; не нашлось еще таковских шутников, чтоб меня в воду кунать, — как-то подозрительно равнодушно отмахнулась Панина. — Сама я бошку намылила, чтобы часом не завшиветь. А тут… Похоже, бывалой воеводихе было зазорно признаваться в какой-то несуразице. Но Гуен с душераздирающим воплем снова пронеслась перед ними, задев крылом стылую чернильную воду.
— Говори, в чем дело, — велела принцесса.
— Да и незнамо что… То ль волна была аспидная с пробелью, то ль водоросль всплыла, но будто помстилось мне, что поднялось из воды чудище страховидное, мастью чернопегое, в аккурат как те кости крапчатые, чо мы в море покидали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137