Дикость, свидетельствующая о том, что уровни их технического и нравственного развития существенно отличались друг от друга. — Он взглянул вверх, на затейливое переплетение ветвей, и в невольно потеплевшем голосе проскользнули нотки сочувствия. — Представляю себе, каково было им, чародеям, осознающим свое превосходство над остальными, выносить положение изгоев.
— Я тоже это себе представляю… — вполголоса пробормотала принцесса. — Но почему они не воспользовались своими чарами, чтобы изменить отношение к себе? Ведь в истории каждого народа даже простые смертные восставали против деспотии большинства!
Горон усмехнулся:
— Поодиночке? Ты, дитя могущественного, но малого народа, просто не можешь себе этого представить. Я давно подозревал, что твое собственное племя немногочисленно; иначе где бы вы могли спрятаться на этой земле так, что мы даже не слыхали о таких, как ты?
Он искоса глянул на нее, но, не дождавшись ответа, снова продолжал монотонным голосом придворного чтеца:
— Староземье. Эта прародина здешних народов была огромна, а населяющее ее человечество просто неисчислимо. Так что каждый, кто открывал в себе магический дар, начинал чувствовать себя, как искорка небесного огня, затерянная в песчаной пустыне. Затопчут без сожаления, а может быть, и не без удовольствия. Только скрываясь в неприступных горах, маггиры находили себе подобных, но их крошечные поселения не могли противостоять всему человечеству Староземья.
Принцесса невольно представила себе пологие замшелые складки, которыми лениво сбегали к морю, заполоненному тиной, «неприступные» горы Свахи. Нет. не похоже, чтобы речь шла об этой планете — что-то тут не состыковывалось.
— Противостоять. Но как? — понизив голос, словно рассуждая сам с собой, продолжал Горон. — Ведь единственной заповедью маггиров было: творить добро. Время от времени некоторые из них возвращались в большой мир, чтобы врачевать безнадежных больных, отваживать от пороков развратников, предсказывать властителям неминучее будущее… И в благодарность получали насмешки, подозрение в шарлатанстве и плохо скрытую зависть.
— Не понимаю, — покачала головой Сэнни. — На каком же уровне находилась цивилизация кампьерров? Как правило, колдуны были не в чести только у относительно примитивных народов. Просвещенные же старались их изучать.
Ты проявляешь слишком глубокие познания! Помолчи, сделай милость. Видишь — люди разговаривают!
— Изучать? И откуда такие сведения? — быстро, как-то по-птичьи Горон наклонился к ней, но тут же отпрянул. — Впрочем, вопрос напрасный: ты слишком молода, чтобы знать что-либо из собственного опыта.
Ну конечно. Так, рассказывал кто-то… — Она с облегчением перевела дыхание — вот уж было бы некстати, если бы их роли переменились и вопросы начал задавать он.
— Цивилизация… Меня все время поражает, что ты знаешь такие слова. Впрочем, об этом ты расскажешь мне сама. Когда придет время. Но сегодня — не о тебе. Так вот, мне трудно описывать некоторые вещи, ведь мои предки относились совсем к другому народу. Знаю только, что Староземье процветало. Без всякого волшебства кампьерры создали бессчетное количество машин, которые умели бегать и летать, забавлять и лечить, светить и звучать; но главное — люди изобрели нечто, способное без их вмешательства управлять всем этим механическим стадом. И тогда людям стало нечего делать, они все получали без труда. Даром.
— А вот это уже мечта каждого первобытного племени, — флегматично заметила Сэнни; картина, нарисованная Гороном, не была для нее сказкой: ведь точно так же на Джаспере всю работу выполняли сервы, вот только джасперяне ими командовали и уж отнюдь не изнывали от безделья.
— Первобытного. Да. И племени, изначально неразумного или отупевшего от непреходящей беззаботности, — подхватил Горон. — Представь себе: неисчислимые толпы людей, сытых и здоровых, которые от поколения к поколению утрачивают способность производить все необходимое для поддержания жизни.
— Но только не маггиры?
— Отчасти. В какой-то степени и они, ведь их колдовство помогало им удовлетворять свои потребности без особых проблем; подозреваю, что многие свои способности они тоже понемногу растеряли.
— Ну хорошо, а как же с продолжением рода? Мало того, что родить младенца — это все-таки тяжелая работа, но его потом и воспитывать надо!
Родить. Не рано ли тебе судить об этом, дитя? Для тебя это еще в таком далеке… Нет, и продолжение рода больше не было проблемой. Кампьерры не были волшебниками, но их дети появлялись как-то независимо от общения мужчин с женщинами, которые не желали больше испытывать родовые муки.
Скороговорка, на которую он невольно перешел, свидетельствовала о том, что все это он знал только по чужим воспоминаниям, недоступным его пониманию.
— Младенцы. Они произрастали в прозрачных сосудах, как икринки в прудах. Зрелище, вероятно, омерзительное. Тебе этого не представить и не понять. А воспитывали детей домашние зверушки, прирученные давным-давно. Добрые, заботливые, разумные.
— Гуки-куки лапчатые? — невольно вырвалось у нее, потому что в памяти сразу же возникли прыгучие тихрианские спутники караванов, с маленькими кроткими мордочками и громадными сумками на брюхе, откуда выглядывали сонные рожицы человеческих малышей.
— Гуки… Никогда не слышал такого слова. Нет. Мыши. Мышланы.
— Что-о-о? — Она с изумлением уставилась на черного мышастого эльфа, который так и сидел перед ними столбиком, как суслик, ни разу не моргнув и не шелохнувшись; конечно, по размеру он годился в няньки — пожалуй, с небольшого серва и уж гораздо крупнее, чем самый откормленный свянич, да и лапки у него разительно напоминали детские ручки в беленьких перчатках; но предположить в этих бархатных тварях хотя бы куриный разум… — Мне как-то казалось, что любому ребенку прежде всего необходимо общение с тем, кто хотя бы на чуточку умнее его самого.
Естественно. Так оно и было. Сохранились сведения, — голос Горона снова стал отстраненным, словно читающим по писаному, — что мышланы обладали развитой речью, способностью к чтению, счету, запоминанию и логическим построениям. Они обеспечивали безопасность и развитие детей до их полового созревания. Следует отметить, что продолжительность жизни у народов Староземья была искусственно увеличена, причем исключительно за счет ювенального периода. Необозримо долгая юность, не обременяемая ничем, кроме детских забав; зрелость, насыщенная любовными утехами, капризами и извращениями, и старость, ограниченная лишь собственной прихотью. И это на протяжении многих веков.
Прямо-таки исторический доклад. Она с трудом стряхнула с себя оцепенение, вызванное непривычной монотонностью Гороновой речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Я тоже это себе представляю… — вполголоса пробормотала принцесса. — Но почему они не воспользовались своими чарами, чтобы изменить отношение к себе? Ведь в истории каждого народа даже простые смертные восставали против деспотии большинства!
Горон усмехнулся:
— Поодиночке? Ты, дитя могущественного, но малого народа, просто не можешь себе этого представить. Я давно подозревал, что твое собственное племя немногочисленно; иначе где бы вы могли спрятаться на этой земле так, что мы даже не слыхали о таких, как ты?
Он искоса глянул на нее, но, не дождавшись ответа, снова продолжал монотонным голосом придворного чтеца:
— Староземье. Эта прародина здешних народов была огромна, а населяющее ее человечество просто неисчислимо. Так что каждый, кто открывал в себе магический дар, начинал чувствовать себя, как искорка небесного огня, затерянная в песчаной пустыне. Затопчут без сожаления, а может быть, и не без удовольствия. Только скрываясь в неприступных горах, маггиры находили себе подобных, но их крошечные поселения не могли противостоять всему человечеству Староземья.
Принцесса невольно представила себе пологие замшелые складки, которыми лениво сбегали к морю, заполоненному тиной, «неприступные» горы Свахи. Нет. не похоже, чтобы речь шла об этой планете — что-то тут не состыковывалось.
— Противостоять. Но как? — понизив голос, словно рассуждая сам с собой, продолжал Горон. — Ведь единственной заповедью маггиров было: творить добро. Время от времени некоторые из них возвращались в большой мир, чтобы врачевать безнадежных больных, отваживать от пороков развратников, предсказывать властителям неминучее будущее… И в благодарность получали насмешки, подозрение в шарлатанстве и плохо скрытую зависть.
— Не понимаю, — покачала головой Сэнни. — На каком же уровне находилась цивилизация кампьерров? Как правило, колдуны были не в чести только у относительно примитивных народов. Просвещенные же старались их изучать.
Ты проявляешь слишком глубокие познания! Помолчи, сделай милость. Видишь — люди разговаривают!
— Изучать? И откуда такие сведения? — быстро, как-то по-птичьи Горон наклонился к ней, но тут же отпрянул. — Впрочем, вопрос напрасный: ты слишком молода, чтобы знать что-либо из собственного опыта.
Ну конечно. Так, рассказывал кто-то… — Она с облегчением перевела дыхание — вот уж было бы некстати, если бы их роли переменились и вопросы начал задавать он.
— Цивилизация… Меня все время поражает, что ты знаешь такие слова. Впрочем, об этом ты расскажешь мне сама. Когда придет время. Но сегодня — не о тебе. Так вот, мне трудно описывать некоторые вещи, ведь мои предки относились совсем к другому народу. Знаю только, что Староземье процветало. Без всякого волшебства кампьерры создали бессчетное количество машин, которые умели бегать и летать, забавлять и лечить, светить и звучать; но главное — люди изобрели нечто, способное без их вмешательства управлять всем этим механическим стадом. И тогда людям стало нечего делать, они все получали без труда. Даром.
— А вот это уже мечта каждого первобытного племени, — флегматично заметила Сэнни; картина, нарисованная Гороном, не была для нее сказкой: ведь точно так же на Джаспере всю работу выполняли сервы, вот только джасперяне ими командовали и уж отнюдь не изнывали от безделья.
— Первобытного. Да. И племени, изначально неразумного или отупевшего от непреходящей беззаботности, — подхватил Горон. — Представь себе: неисчислимые толпы людей, сытых и здоровых, которые от поколения к поколению утрачивают способность производить все необходимое для поддержания жизни.
— Но только не маггиры?
— Отчасти. В какой-то степени и они, ведь их колдовство помогало им удовлетворять свои потребности без особых проблем; подозреваю, что многие свои способности они тоже понемногу растеряли.
— Ну хорошо, а как же с продолжением рода? Мало того, что родить младенца — это все-таки тяжелая работа, но его потом и воспитывать надо!
Родить. Не рано ли тебе судить об этом, дитя? Для тебя это еще в таком далеке… Нет, и продолжение рода больше не было проблемой. Кампьерры не были волшебниками, но их дети появлялись как-то независимо от общения мужчин с женщинами, которые не желали больше испытывать родовые муки.
Скороговорка, на которую он невольно перешел, свидетельствовала о том, что все это он знал только по чужим воспоминаниям, недоступным его пониманию.
— Младенцы. Они произрастали в прозрачных сосудах, как икринки в прудах. Зрелище, вероятно, омерзительное. Тебе этого не представить и не понять. А воспитывали детей домашние зверушки, прирученные давным-давно. Добрые, заботливые, разумные.
— Гуки-куки лапчатые? — невольно вырвалось у нее, потому что в памяти сразу же возникли прыгучие тихрианские спутники караванов, с маленькими кроткими мордочками и громадными сумками на брюхе, откуда выглядывали сонные рожицы человеческих малышей.
— Гуки… Никогда не слышал такого слова. Нет. Мыши. Мышланы.
— Что-о-о? — Она с изумлением уставилась на черного мышастого эльфа, который так и сидел перед ними столбиком, как суслик, ни разу не моргнув и не шелохнувшись; конечно, по размеру он годился в няньки — пожалуй, с небольшого серва и уж гораздо крупнее, чем самый откормленный свянич, да и лапки у него разительно напоминали детские ручки в беленьких перчатках; но предположить в этих бархатных тварях хотя бы куриный разум… — Мне как-то казалось, что любому ребенку прежде всего необходимо общение с тем, кто хотя бы на чуточку умнее его самого.
Естественно. Так оно и было. Сохранились сведения, — голос Горона снова стал отстраненным, словно читающим по писаному, — что мышланы обладали развитой речью, способностью к чтению, счету, запоминанию и логическим построениям. Они обеспечивали безопасность и развитие детей до их полового созревания. Следует отметить, что продолжительность жизни у народов Староземья была искусственно увеличена, причем исключительно за счет ювенального периода. Необозримо долгая юность, не обременяемая ничем, кроме детских забав; зрелость, насыщенная любовными утехами, капризами и извращениями, и старость, ограниченная лишь собственной прихотью. И это на протяжении многих веков.
Прямо-таки исторический доклад. Она с трудом стряхнула с себя оцепенение, вызванное непривычной монотонностью Гороновой речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137