– Что ж, выглядят довольно грозно, – сказал Скор после паузы. – И странно к тому же, – добавил он, когда в поле зрения появились носилки и виселица. Рядом с носилками шли девочки в красных плащах.
– Да, – сказала Афрейт.
– Какое у них оружие? – спросил он. – Я имею в виду, кроме пик, дубинок и острог?
Афрейт ответила, что, насколько ей известно, другого оружия нет.
– Тогда им против минголов не выстоять, ибо, чтобы атаковать, им надо сначала подойти к врагу, – рассудил он. – Однако, если мы их правильно расставим и разместим среди них несколько лучников…
– Труднее всего, я думаю, будет удержать их от атаки, – сказала Афрейт. – Или хотя бы остановить.
– Ах, вот как! – сказал он, подняв бровь.
– Кузина Афрейт! Кузина Афрейт! – закричали вдруг пронзительно Мэй и Гейл, замахав ей руками. Потом девочки стали показывать куда-то вверх:
– Смотрите! Смотрите! – И побежали с холма вдоль колонны островитян, продолжая кричать и тыкать руками в небо.
Афрейт и Скор вскинули головы и увидели ярдах в ста над собою летящие мужскую фигуру и девичью в красном плаще, которые, распластавшись лицом вниз, неслись, крепко вцепившись друг в друга и во что-то невидимое, и это быстро опускалось в сторону Холодной Гавани. Они описали большой круг, постепенно снижаясь, и направились прямо к Скору и Афрейт. То были Фафхрд и Мара, и Афрейт поняла, что сама она выглядела, должно быть, точно так же, когда невидимые горные принцессы спасали их с Сиф от снежной бури Кхахкта. Задохнувшись от волнения, она схватила Скора за руку и быстро проговорила:
– С ними все в порядке. Они лежат на летучей рыбе, похожей на толстый ковер, живой, но невидимой. Ею управляет невидимая женщина.
– Может быть, – неопределенно ответил тот. Обоих захлестнуло порывом ветра, когда Фафхрд и Мара, по-прежнему распластанные в воздухе, пронеслись чуть не над самой головой – оба возбужденно ухмылялись, Фафхрд, во всяком случае, точно скалил зубы, как успела заметить Афрейт. Они зависли в футе над землей на полпути между ней и Гронигером, войско которого приостановилось, вытаращив глаза, и вереск под ними смялся большим овальным пятном, словно Фафхрд и Мара возлежали на невидимом тюфяке, толщиною и шириной достойном королевского ложа.
Затем летуны встали на ноги, прошли, пошатываясь, несколько шагов по воздуху и спрыгнули на землю. С одной стороны к ним поспешили Скор и Афрейт, с другой подбежали Мэй и Гейл, остальные же островитяне так и стояли, открывши рот. Мара крикнула своим подружкам:
– Меня похитил ужасный демон, но Фафхрд меня спас! Он отрубил демону руку!
А Фафхрд обнял Афрейт (тут она сообразила, что протянула к нему руки первой) и сказал:
– Афрейт, благодарение Косу, что вы здесь. Что это такое у вас на шее? – и не отпуская ее, повернулся к Скору:
– Как ребята? Как у вас дела?
Все это время островитяне, не сводя с них глаз, продолжали маршировать, медленно и как-то тягостно, словно во сне, захваченные зрелищем очередного кошмара.
И тут раздался голос, от которого все замерли и Фафхрд разжал руки, выпустив Афрейт, голос, который она слышала в последний раз в пещере Мрачного вулкана, звонкий, как серебряная труба:
– Прощай, девочка. Прощай, варвар. В следующий раз не забывай о надлежащей учтивости и помни о своих недостатках. Мой долг выплачен, ты же только начинаешь выплачивать свой.
После чего с того места, где приземлились Фафхрд и Мара (из-под невидимого тюфяка, как могло показаться), с силой вырвался ветер, так что даже вереск пригнулся и взметнулись красные плащи девочек, а до Афрейт донеслось зловоние некоего животного, не рыбы, не птицы и не четвероногого, что-то незримое, большое взлетело в воздух и понеслось прочь, и серебряный смех растаял в вышине.
Фафхрд, вскинув на прощание руку, опустил ее отметающим жестом, словно желая сказать: «Давайте забудем об этом!». Лицо его, пока говорила Хирриви, было встревоженно-мрачным, но когда он посмотрел на колонну островитян, медленно маршировавшую вниз по склону холма, сделалось жестким и решительным.
– Мастер Гронигер! – резко сказал он.
– Капитан Фафхрд? – ответил тот неуверенно, словно пробуждаясь от сна.
– Остановите своих людей! – приказал Фафхрд и повернулся к Скору, который, пока островитяне, постепенно замедляя шаги, собирались беспорядочной толпой вокруг Гронигера, доложил своему командиру с большими подробностями, чем рассказывал Афрейт, обо всем, что без него произошло.
Афрейт же, встав на колени возле Мары, проверяла тем временем, не ранена ли девочка, и слушала с изумлением, как та гордо рассказывает подругам о своем похищении и спасении.
– Он сделал пугало из моего плаща и черепа последней маленькой девочки, которую он съел, и трогал меня везде, совсем, как Один, но тут Фафхрд отрубил ему руку, а утром принцесса Хирриви вернула мне мой плащ. По небу лететь было просто здорово. У меня даже голова не закружилась.
Гейл сказала:
– А мы с Одином сочинили марш. Про убийство мин-голов. И все его поют. Мэй сказала:
– А я сплела петли с цветами. Это почетный знак Одина. Мы все их теперь носим. Я и для тебя сплела и одну большую для Фафхрда. Сейчас отдам ему. Перед великим сражением он обязательно должен ее надеть.
Фафхрд выслушал девочку терпеливо, ибо хотел знать, что это за уродливая штука на шее у Афрейт. Но когда Мара попросила его нагнуть голову, он поднял взгляд на занавешенные носилки и, увидев позади них виселицу, сердито сказал, содрогнувшись от отвращения:
– Нет, я это носить не буду. Не собираюсь садиться на его восьминогую лошадь. И вы все снимите с себя эти штуки!
В глазах Мары появилось обиженное, недоверчивое выражение, и девочка запротестовала:
– Но петля придаст вам силы в бою. Это же знак Одина. В глазах Афрейт, когда та показала на носилки с развевавшимися на ветру занавесками (оттуда исходила эманация некой зловещей святости), он тоже увидел беспокойство, да и Гронигер со всеми остальными островитянами в ожидании смотрели на него, и это заставило его переменить мнение. Фафхрд, вложив в голос побольше энтузиазма, сказал:
– Вот что я сделаю – я надену ее на запястье, чтобы его укрепить, – затем протянул левую руку, и Мэй быстренько затянула на ней петлю.
– Левая рука у меня, – объяснил он, несколько привирая, – всегда была в бою гораздо слабее, чем правая. Теперь она станет сильнее. Я возьму и вашу тоже, – сказал он Афрейт с многозначительным видом.
Та расслабила петлю на своей шее с чувством облегчения, сменившемся, впрочем, предчувствием чего-то нехорошего, когда она увидела ее на запястье Фафхрда.
– И твою, и твою, и твою, – сказал он по очереди всем трем девочкам. – Я буду носить все ваши петли. Ну, неужто вы хотите, чтобы левая рука подвела меня в бою?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58