Город захлестнуло потоком насилия. Убийства,
грабежи, кражи со взломом - мир словно сошел с ума. "Солнце, что ли, на них
так действует? - уныло думал Гордон, прохаживаясь по стандартному кабинету
начальника депорта. - Если так и дальше пойдет, то хлопот не оберешься".
Казенное убранство кабинета наводило на капитана еще большее уныние.
"Хоть бы картину какую повесили, - проворчал он себе под нос, - я все же не
в тюрьме..." Но картин начальнику депорта не полагалась. Только ровные
серые стены, галогеновые светильники, вмонтированные в подвесной потолок,
огромный письменный стол да пара стульев с титановыми ножками. Такое
убранство, по замыслу высших чиновников, должно было создавать ощущение
незыблемой стабильности. И действительно, Гордон чувствовал себя, как в
могиле.
Видеофон резко запищал, требуя нажать кнопку инициации сеанса связи.
- Детектив О'Харрис, - бодро отрапортовал розовощекий детина в
полистироловом мундире офицера полиции. - На Оксфорд-стрит обнаружено
расчлененное тело неопределенного пола! Все первичные половые признаки
отсутствуют. Головы тоже не наблюдается!
И глупо хмыкнул, ожидая дальнейших указаний.
- Чего стоишь?! - взорвался капитан. - Расфасуй его по пакетам и
отнеси в мясную лавку, идиот!
Видеофон озадаченно отключился, а капитан подошел к транслятору и
объявил по громкой связи:
- Всем детективам и офицерам. Срочно собраться в кабинете начальника
депорта!
Полицейский народец нехотя отрывал зады от насиженных мест. Это уже
пятое србрание за минувшие сутки. И всегда одно и то же. Опять шеф поднимет
крик и будет давать дурацкие распоряжения. Предчувствиям полицейских
суждено было сбыться.
- Слушайте меня, девочки! - рявкнул Гордон. - Берите руки в ноги и
дуйте на тротуары. Чтоб духу вашего здесь не было. У нас гости!
В прошлый раз была обнаглевшая мафия, в позапрошлый - неформальная
молодежная группировка. А теперь, значит, гости! Переутомился капитан.
Минут через десять депорт опустел. Осталась только Дейл Ларсен, да и
то, видимо, потому лишь, что никто не догадался привинтить к стене морга
громкоговоритель.
Она поднялась наверх как раз в тот момент, когда отъехала последняя
полицейская машина, и, побродив дветри минуты, вновь спустилась в
мертвецкую - там веселее.
Примерно в 8.30 наряд во главе с Бобом Дагером приволок взбешенного
Гарри Бронсона.
- А этот-то что натворил? - устало вздохнул капитан, взглянув на
задержанного.
Уж если "белый воротничок" оказался здесь, то пора тушить свет! Должно
быть, успокоительное начало действовать, капитан уже не испытывал столь
истощающих эмоциональных переживаний, как час назад. Он еще не совсем
пришел в себя, но сердце, по крайней мере, не отбивало барабанную дробь, а
голова перестала раскалываться. Он снова посмотрел на задержанного. Дорогой
костюм, ослепительно белая рубашка, бриллиантовая запонка на накрахмаленном
манжете. Смуглая кожа, выдающая южанина, глаза пепельно-серого цвета,
черные, зачесанные назад волосы, волевой подбородок.
- Ради всего святого! - отозвав в сторонку опального лейтенанта
Дагера, взвыл Гордон. - Вы что, решили извести миллионеров в этом проклятом
городе?!
- Никак нет, капитан, сэр, - осклабился Боб. - Господин "длинный
доллар" чуть не отправил к праотцам одного бармена. Кстати, моего тезку.
Если бы не бдительнось полковника ФБР в отставке, имеющего склонность
выгуливать своего блохастого фокстерьера перед окнами "Стального Дика", то
мозги бедняги наверняка были бы размазаны по полу.. Думаю, в баре просто
обязаны установить памятник собачьему дерьму и молиться на него целыми
днями с утра до вечера!
Творилось что-то до крайности невообразимое. "Еще такой денек - и я
точно свихнусь", - подумал капитан.
Его мысль медленно блуждала между библейскими проклятиями и угрозой
национальной безопасности. До пенсии оставалось каких-то два с половиной
года. Как он боялся отставки! Еще месяц назад сама мысль о том, что целыми
днями придется просиживать штаны у гологравизора, бросала его в холодный
пот. Но сегодня он мечтал о блаженном покое. Лучше уж гологравизор,
домашний халат, войлочные тапочки, галдеж внуков, вечный скрип жены и
чтение ежедневной спортивной колонки, чем пять лет строгого режима за
пренебрежение служебными обязанностями. Еще эта чертова осень, время
бронхитов, тонзиллитов и ревматизма. Гордон просто разваливался на части
под давлением обстоятельств.
- Пройдемте в мой кабинет, мистер Бронсон, - как можно мягче предложил
капитан. - Сюда, пожалуйста.
Гарри уже начинал осознавать, что влип в историю.
Он остыл и теперь напряженно думал, как бы уладить неприятное дельце.
"В сущности, ничего страшного не произошло", - размышлял он, пока капитан
напоминал ему о праве нанять адвоката. Успокоившийся Бронсон был готов
возместить весь материальный ущерб, причиненный бару, хотя, в общем-то,
виновником разгрома был детина Боб. Гарри даже собирался предложить пару
сотен баксов для этого недоумка. Пусть все уладится похорошему. Ему не
нужна огласка.
- Я, безусловно, не прав, - заявил Аллигатор-дипломат, - но поймите,
капитан, мне не оставили выбора.
На самом деле выбор был. И Гарри прекрасно знал об этом. Там, в
полумраке "Стального Дика", он дал волю своим животным инстинктам и
упивался ими. Ему нравилось то, что тогда происходило. Он наслаждался видом
крови, бьющей из сломанного носа Бобби. Его возбуждал растерянный вид
девушки, со страху все подливающей и подливающей себе виски. Он купался в
насилии. Сейчас осталась только опустошенность з душе, но час назад Гарри
был на вершине блаженства.
Бронсон хорошо понимал, что превысил степень необходимой самообороны.
Он мог бы попросту заломать руку верзиле и придержать его, пока он не
выпустит пар.
Но что-то определенно толкало его к убийству. Бронсон хотел размазать,
раздавить омерзительную рожу, словно жирного клопа. Он желал услышать, как
хрустнет череп.
Воспоминания были скорее приятными, нежели пугающими. На вербальном
уровне Гарри осознавал, что происшедшее ужасно и, в сущности, не может
иметь к нему, всеми уважаемому господину, разъезжающему на супердорогом
автомобиле, никакого отношения. Но внутри у него ничего не содрогалось. И
именно это было самым страшным. Бронсон никогда не испытывал такой тяги к
насилию. Сколько себя помнил, он всегда старался любые проблемы разрешать
мирным путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
грабежи, кражи со взломом - мир словно сошел с ума. "Солнце, что ли, на них
так действует? - уныло думал Гордон, прохаживаясь по стандартному кабинету
начальника депорта. - Если так и дальше пойдет, то хлопот не оберешься".
Казенное убранство кабинета наводило на капитана еще большее уныние.
"Хоть бы картину какую повесили, - проворчал он себе под нос, - я все же не
в тюрьме..." Но картин начальнику депорта не полагалась. Только ровные
серые стены, галогеновые светильники, вмонтированные в подвесной потолок,
огромный письменный стол да пара стульев с титановыми ножками. Такое
убранство, по замыслу высших чиновников, должно было создавать ощущение
незыблемой стабильности. И действительно, Гордон чувствовал себя, как в
могиле.
Видеофон резко запищал, требуя нажать кнопку инициации сеанса связи.
- Детектив О'Харрис, - бодро отрапортовал розовощекий детина в
полистироловом мундире офицера полиции. - На Оксфорд-стрит обнаружено
расчлененное тело неопределенного пола! Все первичные половые признаки
отсутствуют. Головы тоже не наблюдается!
И глупо хмыкнул, ожидая дальнейших указаний.
- Чего стоишь?! - взорвался капитан. - Расфасуй его по пакетам и
отнеси в мясную лавку, идиот!
Видеофон озадаченно отключился, а капитан подошел к транслятору и
объявил по громкой связи:
- Всем детективам и офицерам. Срочно собраться в кабинете начальника
депорта!
Полицейский народец нехотя отрывал зады от насиженных мест. Это уже
пятое србрание за минувшие сутки. И всегда одно и то же. Опять шеф поднимет
крик и будет давать дурацкие распоряжения. Предчувствиям полицейских
суждено было сбыться.
- Слушайте меня, девочки! - рявкнул Гордон. - Берите руки в ноги и
дуйте на тротуары. Чтоб духу вашего здесь не было. У нас гости!
В прошлый раз была обнаглевшая мафия, в позапрошлый - неформальная
молодежная группировка. А теперь, значит, гости! Переутомился капитан.
Минут через десять депорт опустел. Осталась только Дейл Ларсен, да и
то, видимо, потому лишь, что никто не догадался привинтить к стене морга
громкоговоритель.
Она поднялась наверх как раз в тот момент, когда отъехала последняя
полицейская машина, и, побродив дветри минуты, вновь спустилась в
мертвецкую - там веселее.
Примерно в 8.30 наряд во главе с Бобом Дагером приволок взбешенного
Гарри Бронсона.
- А этот-то что натворил? - устало вздохнул капитан, взглянув на
задержанного.
Уж если "белый воротничок" оказался здесь, то пора тушить свет! Должно
быть, успокоительное начало действовать, капитан уже не испытывал столь
истощающих эмоциональных переживаний, как час назад. Он еще не совсем
пришел в себя, но сердце, по крайней мере, не отбивало барабанную дробь, а
голова перестала раскалываться. Он снова посмотрел на задержанного. Дорогой
костюм, ослепительно белая рубашка, бриллиантовая запонка на накрахмаленном
манжете. Смуглая кожа, выдающая южанина, глаза пепельно-серого цвета,
черные, зачесанные назад волосы, волевой подбородок.
- Ради всего святого! - отозвав в сторонку опального лейтенанта
Дагера, взвыл Гордон. - Вы что, решили извести миллионеров в этом проклятом
городе?!
- Никак нет, капитан, сэр, - осклабился Боб. - Господин "длинный
доллар" чуть не отправил к праотцам одного бармена. Кстати, моего тезку.
Если бы не бдительнось полковника ФБР в отставке, имеющего склонность
выгуливать своего блохастого фокстерьера перед окнами "Стального Дика", то
мозги бедняги наверняка были бы размазаны по полу.. Думаю, в баре просто
обязаны установить памятник собачьему дерьму и молиться на него целыми
днями с утра до вечера!
Творилось что-то до крайности невообразимое. "Еще такой денек - и я
точно свихнусь", - подумал капитан.
Его мысль медленно блуждала между библейскими проклятиями и угрозой
национальной безопасности. До пенсии оставалось каких-то два с половиной
года. Как он боялся отставки! Еще месяц назад сама мысль о том, что целыми
днями придется просиживать штаны у гологравизора, бросала его в холодный
пот. Но сегодня он мечтал о блаженном покое. Лучше уж гологравизор,
домашний халат, войлочные тапочки, галдеж внуков, вечный скрип жены и
чтение ежедневной спортивной колонки, чем пять лет строгого режима за
пренебрежение служебными обязанностями. Еще эта чертова осень, время
бронхитов, тонзиллитов и ревматизма. Гордон просто разваливался на части
под давлением обстоятельств.
- Пройдемте в мой кабинет, мистер Бронсон, - как можно мягче предложил
капитан. - Сюда, пожалуйста.
Гарри уже начинал осознавать, что влип в историю.
Он остыл и теперь напряженно думал, как бы уладить неприятное дельце.
"В сущности, ничего страшного не произошло", - размышлял он, пока капитан
напоминал ему о праве нанять адвоката. Успокоившийся Бронсон был готов
возместить весь материальный ущерб, причиненный бару, хотя, в общем-то,
виновником разгрома был детина Боб. Гарри даже собирался предложить пару
сотен баксов для этого недоумка. Пусть все уладится похорошему. Ему не
нужна огласка.
- Я, безусловно, не прав, - заявил Аллигатор-дипломат, - но поймите,
капитан, мне не оставили выбора.
На самом деле выбор был. И Гарри прекрасно знал об этом. Там, в
полумраке "Стального Дика", он дал волю своим животным инстинктам и
упивался ими. Ему нравилось то, что тогда происходило. Он наслаждался видом
крови, бьющей из сломанного носа Бобби. Его возбуждал растерянный вид
девушки, со страху все подливающей и подливающей себе виски. Он купался в
насилии. Сейчас осталась только опустошенность з душе, но час назад Гарри
был на вершине блаженства.
Бронсон хорошо понимал, что превысил степень необходимой самообороны.
Он мог бы попросту заломать руку верзиле и придержать его, пока он не
выпустит пар.
Но что-то определенно толкало его к убийству. Бронсон хотел размазать,
раздавить омерзительную рожу, словно жирного клопа. Он желал услышать, как
хрустнет череп.
Воспоминания были скорее приятными, нежели пугающими. На вербальном
уровне Гарри осознавал, что происшедшее ужасно и, в сущности, не может
иметь к нему, всеми уважаемому господину, разъезжающему на супердорогом
автомобиле, никакого отношения. Но внутри у него ничего не содрогалось. И
именно это было самым страшным. Бронсон никогда не испытывал такой тяги к
насилию. Сколько себя помнил, он всегда старался любые проблемы разрешать
мирным путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58