ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Да, Эдвин ему не лгал.
Усадьбу Лэндуолд было так хорошо видно, что, казалось, не существовало вовсе миль, отделявших ее от вершины холма. Облако дыма висело над его крытой соломой крышей, постепенно расширяясь, оно захватывало расположенные впритык друг к дружке, словно грозди, дома его селян. Чуть выше, на лугу, паслись овцы. Праздные, обнаженные в это время года поля являли собой весьма интересную картину, которую трудно заметить снизу. Большой квадратный участок, расположенный дальше к востоку, - там находились аккуратные торговые ряды гончара Бритта. А вон там, рядом с домом, был садик, разбитый его матушкой.
Необычное оживление приковало к себе его внимание, и он, скосив глаза, заметил на самой высокой точке в Лэндуолде все население деревни, занятое, казалось, срочным делом. Казалось, что они суетятся вокруг большого, вырытого в земле котлована. Понятно, закладывают фундамент для норманнского замка. Еще одно осквернение любимой им земли!
Он тихо зарыдал, но попытался успокоиться. Ему казалось, что это организм мстит ему за то, что он, как оголтелый, взбирался на вершину холма. Выйдя из-под крон укрывавших его от непогоды деревьев, он почувствовал, как тает на голове снежная крупа, как маленькие ручейки текут у него по липу, смешиваясь с соленым потом, который больно щипал его оцарапанные щеки.
- Лэндуолд, - прошептал он, вытирая пот с лица, не в силах оторвать напряженного взгляда от того, что ему больше не принадлежало.
За спиной он почувствовал мягкое шуршание. Последовал сильный удар по голове. Больше он ничего не помнил.
Глава 1
Сознание вернулось к Ротгару, оно выскользнуло из тайных глубин его рассудка, словно призрак. Он слышал все, что происходит возле него, кудахтанье резких по тону норманнских голосов выражало негодование, возбуждение, может, даже небольшую тревогу, но Ротгар вовсе не намеревался тратить вернувшееся к нему сознание понапрасну на то, чтобы понять значение произносимых ими слов, хотя уроки, которые когда-то давно давала ему мать, а также несколько месяцев, проведенные в норманнском плену, позволяли ему неплохо овладеть их языком. Вместо этого он старался сконцентрировать все свои оставшиеся силы, чтобы не дышать глубоко, не наполнять до отказа легкие укрепляющим живительным воздухом; он заставлял себя лежать тихо, не двигаясь, несмотря на острую боль от заломленной у него за спину руки, и не обращать внимания на учащенное болезненное биение крови в голове.
Чья-то нога опустилась возле его головы. Он плотно зажмурил глаза и поэтому не мог ее видеть, а только почувствовал, как под ней прогнулся дощатый пол, н6 ожидал дикой боли, когда этот тип, проходя мимо него, задел лежавший под ним острый тростник.
"Нельзя двигаться, нельзя издавать ни малейшего звука, чтобы не напомнить этой норманнской свинье о своем присутствии". Он видел немало добрых бравых саксов, над которыми норманны учиняли кровавую расправу. Их извращенное понятие о "честной игре" заставляло их не хвататься за мечи до тех пор, пока они не услышат дыхания врага, не заметят, как он корчится после того, как к нему вернется сознание. Посему он прикусил язык и старался чуть дышать.
Вдруг он снова почувствовал чье-то присутствие рядом, мягкое шуршание, чей-то такой легкий шаг, который не потревожил доски пола у него под головой. После этого ему на лоб легли чьи-то руки - мягкие, ласковые холодноватые, это стало для него такой неожиданностью, что все благие мечты тут же покинули его и он резко открыл глаза.
- Эдит, - прохрипел он сдавленным, дрожащим от непривычки голосом, но тут же понял, что ошибся.
Глаза этой женщины были очень похожи на глаза Эдит. Она смотрела на него с таким презрением, с таким холодным безразличием, давая ему понять, что ее уважением пользуются совершенно другие мужчины. И хотя глаза его невесты были похожи на голубизну зимнего неба, глаза этой женщины напоминали ему масть его любимого коня - темно-коричневые с золотым отливом. Ее лицо, не такое продолговатое, как у Эдит, обрамляли мягкие кудрявые волосы коричнево-золотистого цвета. Они, казалось, придавали коже лица цвет приготовленного на меду крема, и на него было значительно приятнее смотреть, чем на монастырскую бледность Эдит - следствие нескольких лет, проведенных среди монахинь, которые воспитали ее.
Услыхав его голос, женщина отняла руку и торопливо вытерла ее об юбку.
- Он жив, - произнесла она по-норманнски медленно и мягко, так, что ему не потребовалось особых усилий, чтобы понять их смысл.
Тотчас же гвалт в комнате смолк. Ротгар болезненно поморщился, когда под тяжестью грузных тел норманнов пол под ним заходил ходуном. Он увидел, что окружен грозно глядевшими на него норманнскими рыцарями, которые, все как один, крепко сжимали рукоятки мечей. Притворяться и лежать неподвижно больше не было необходимости, но ноги его отказывались выполнять его волю, - они не желали вставать, чтобы отразить нападение. Редко ему приходилось чувствовать себя таким беспомощным. Он напрягся всем телом, исполненный решимости встретить достойно, как полагается, свою смерть от руки одного из этих рыцарей. Он знал, что вот-вот будет нанесен роковой удар, но вдруг та же женщина, словно вновь почувствовав его тяжелое состояние, ослабила повязку на его голове, мягким движением выпростала руку из-под спины, положив ее ему на живот.
- Он назвал ее имя. Приведите сюда леди Эдит, - сказала она на англо-саксонском, обращаясь к девушке, лицо которой, казалось, ему было знакомо. Ей каким-то образом удалось втиснуться между двумя рыцарями, и она стояла, широко открыв рот, и глядела на него, словно испуганный кролик.
Онемелость руки прошла. Отчетливое понимание своего положения не выходило у него из головы, напоминало о себе острыми, как иглы, уколами, которые могли вызвать последнюю агонию. Через широко расставленные ноги рыцарей и их головы он видел знакомую, почерневшую от дыма резьбу, бледные пятна на стенах там, где когда-то висело оружие. Значит, имя Эдит им известно. Знает ее и эта девушка, которой предстояло выполнить распоряжение норманнки, - он это сразу понял.
Итак, он в поместье Лэндуолд. Совершив чудовищную ошибку, он очутился снова здесь. Но ведь он хотел только взглянуть...
Теперь слишком поздно проклинать себя и называть дураком. Напрасно он не прислушивался к предостережениям тех, кто советовал ему бежать со всех ног в противоположном направлении, если ему на самом деле удастся сдержать свою клятву и убежать от норманнских тюремщиков.
- Как тебя зовут? - обратилась к нему женщина. - Говори, я понимаю ваш язык.
Ее мягкий голос утишил его боль, укрепил сломленный дух. Он испытал поразительное чувство, сродни тому, которое испытываешь, когда опаленную солнцем кожу смазывают гусиным жиром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93