Их хрупкий договор защищать Хью и оказывать ему помощь сразу же рухнул.
Она внезапно вздрогнула, вспоминая нескрываемую похоть в голосе Гилберта, когда он, бросив на нее любвеобильный взгляд, сказал: "Моя жена". Нет, никогда! Может, он произнес эти слова под воздействием крепкого эля. Самым решительным образом она выбросила все мысли о Гилберте прочь из головы.
Звуки шумного застолья постепенно ослабевали по мере того, как рыцари один за другим покорялись воздействию крепкого лэндуолдского напитка. Когда ночную тишину ничего, кроме храпа пьяных рыцарей не нарушало, она просунула голову через пыльную занавеску, которая обеспечивала ей личную неприкосновенность.
Угасающий огонь в камине бросал слабые красноватые блики на лица спящих. Все они, за исключением Гилберта, растянулись прямо на полу, задрав свои туники, чтобы немного остудить разогретые алкоголем тела. Но пройдет не один час, прежде чем холод преодолеет их опьянение. Сидя на табуретке, Гилберт уронил голову на стол, одна его протянутая рука касалась опрокинутой большой пивной кружки. Разлитый эль образовал вокруг нее лужу. Из предыдущего опыта Мария знала, что прежде взойдет солнце, высушит пролитый эль, и только после этого он, скорее всего, очнется.
В этой полулежащей позе, он демонстрировал ей всю ширину своей предательской спины. Если бы у нее оказался в руках нож, она бы глубоко вогнала его ему между ребер.
Хотя Мария и конфисковала наряды прежней хозяйки дома, она с презрением относилась к сакским украшенным драгоценными металлами ножнам, в которых были усыпанные бриллиантами маленькие кинжалы. Они ей казались красивыми, но бесполезными игрушками, нужными только при снятии кожуры с фруктов. Но если кинжал ловко воткнуть в спину между ребер так, чтобы конец его проник в сердце, то он станет таким же мощным орудием убийства, как и самый тяжелый меч.
Поклявшись в следующий раз обязательно прикрепить такой кинжал к поясу, Мария незаметно выскользнула из алькова.
В пустом коридоре, с почерневшими от дыма стенами, она шла медленно-медленно, почти ползла, радуясь, что ее мягкая обувь спасает ее от лишнего шума. Потом она прошла через кухню, потом мимо будуаров-спален, где обычно отдыхали рыцари, надеясь, что их женщины уже спят, отчаявшись дождаться своих мужчин. Туда, поскорее к конюшне, где тепло от животных и их запахи пропитали насквозь воздух, где приглушенное ржание лошадей и шорох соломы от тяжелых копыт помогут ей удачно осуществить свой план.
- Миледи?
Перед ней возник мальчик - помощник конюха, он еще не очнулся ото сна и энергично протирал глаза. Да, не удается ее план - выскользнуть отсюда незаметно, чтобы предупредить Ротгара о грозящей беде, но, может, не все еще потеряно.
- Ты знаешь, где находится хижина женщины по имени Хелуи? - спросила она.
- Да, - кивнул мальчик. - Это там, где река Лэндуолд делает большой поворот.
Марии было известно это место. Это сэкономит ей уйму времени.
- Ну-ка, запряги мне мою кобылу.
- Слушаюсь, миледи. - Отойдя на несколько шагов, он повернулся к ней:
- А какую лошадь мне запрячь для себя?
- Меня не нужно сопровождать.
- Но послушайте, миледи, сейчас уже поздно, ночь, а повсюду в лесах шныряют разбойники.
Нужно было каким-то образом рассеять озабоченность этого мальчика, но его нельзя ни в коем случае брать с собой. Она не собиралась останавливаться в хижине Хелуит; Джеффри сообщил, что Ротгар нашел пристанище в хижине дровосека, и она была готова найти ее, если бы для этого ей пришлось провести всю ночь в седле.
- Видишь ли, у Хелуит заболел мальчик, - сказала она. - Боюсь, как бы это не чума.
У мальчишки глаза полезли на лоб от такого известия.
- Ничего никому об этом не говори, - сурово предупредила его Мария. Может, у него всего лишь обычная лихорадка, и если вдруг по деревне поползут слухи о чуме, то я буду знать - кто проболтался. А тебе известно, как поступают норманны с теми, кто распространяет ложные слухи?
Ей совсем не хотелось запугивать мальчика, сгущать краски в отношении зверств норманнов, но что делать - нужно было, чтобы он не проговорился. Мальчик отрицательно качал головой. Один лишь намек на то, что ему могут отрезать язык, лишило его дара речи, и он даже не пытался выяснить, как ей самой стало известно о "заболевании" малыша, и почему тот человек, который попросил у нее помощи, сам не показал ей, где находится хижина Хелуит.
Очень скоро ей пришлось пожалеть, что она отказалась от услуг юного конюха. Если бы она доверилась ему, то он мог бы помочь ей управиться с этим непослушным и упрямым животным. Кобыла пыталась отомстить за то, что ее ночью вывели из теплой конюшни, и еле передвигалась, каждый ее шаг давался Марии с превеликим трудом.
- Я бы гораздо быстрее дошла пешком, - проворчала Мария, и вдруг поняла, что она, как нельзя, права, но она не могла отпустить кобылу. Та немедленно прискакала бы в конюшню, и этот глупый мальчишка, несомненно, поднял бы отчаянный крик, подумав, что она ее сбросила. К тому же лошадь могла ей еще пригодиться; после того, как она предупредит Ротгара, ей придется поскорее возвращаться в Лэндуолд, она должна оказаться там прежде, чем ее хватятся, а ноги у нее так замерзли, что она вряд ли сможет добраться туда бегом. Она направила кобылу в заросли молодого леса, мечтая, вероятно, как и она, укрыться наконец от пронзающего ее насквозь холодного ветра. Небольшие деревца вокруг нее дрожали, сгибаясь на ветру и, она, отыскав среди них самое прочное, слезла с лошади. Она знала, что кобыла обязательно ускачет домой, стоит только ей выпустить из рук поводья. Она старалась идти как можно скорее. Она привязала поводья к дереву. Кобыла задергалась, почувствовав несвободу, и уставилась на Марию своим злым зрачком.
Мария пожалела, что не захватила с собой грубый шерстяной плащ кухарки, не заменила им свой шелковый, на меховой подкладке. У плаща прислуги есть прорези по бокам, что позволяло держать в тепле руки и уберечь их от мороза.
У ее собственного плаща этих прорезей не было. Ей приходилось тащить за собой упрямое животное за уздечку. Да, до хижины, в которой сейчас обитал Ротгар, ей предстояло проделать немалый, изнурительный путь по застывшей от холода местности.
Когда она наконец увидела хижину Хелуит, ей показалось, что прошла целая вечность, хотя луна за это время едва заметно изменила свое положение. Она неуклюже стояла в темноте, словно прижавшись к мерзлой земле, а витки дыма поднимались к небу от ее соломенной кровли.
Ей, вероятно, придется разбудить Хелуит, чтобы спросить, как пройти к хижине дровосека. Это будет для нее неприятная процедура. Ей придется столкнуться лицом к лицу с той женщиной, которая расплакалась, увидав Ротгара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Она внезапно вздрогнула, вспоминая нескрываемую похоть в голосе Гилберта, когда он, бросив на нее любвеобильный взгляд, сказал: "Моя жена". Нет, никогда! Может, он произнес эти слова под воздействием крепкого эля. Самым решительным образом она выбросила все мысли о Гилберте прочь из головы.
Звуки шумного застолья постепенно ослабевали по мере того, как рыцари один за другим покорялись воздействию крепкого лэндуолдского напитка. Когда ночную тишину ничего, кроме храпа пьяных рыцарей не нарушало, она просунула голову через пыльную занавеску, которая обеспечивала ей личную неприкосновенность.
Угасающий огонь в камине бросал слабые красноватые блики на лица спящих. Все они, за исключением Гилберта, растянулись прямо на полу, задрав свои туники, чтобы немного остудить разогретые алкоголем тела. Но пройдет не один час, прежде чем холод преодолеет их опьянение. Сидя на табуретке, Гилберт уронил голову на стол, одна его протянутая рука касалась опрокинутой большой пивной кружки. Разлитый эль образовал вокруг нее лужу. Из предыдущего опыта Мария знала, что прежде взойдет солнце, высушит пролитый эль, и только после этого он, скорее всего, очнется.
В этой полулежащей позе, он демонстрировал ей всю ширину своей предательской спины. Если бы у нее оказался в руках нож, она бы глубоко вогнала его ему между ребер.
Хотя Мария и конфисковала наряды прежней хозяйки дома, она с презрением относилась к сакским украшенным драгоценными металлами ножнам, в которых были усыпанные бриллиантами маленькие кинжалы. Они ей казались красивыми, но бесполезными игрушками, нужными только при снятии кожуры с фруктов. Но если кинжал ловко воткнуть в спину между ребер так, чтобы конец его проник в сердце, то он станет таким же мощным орудием убийства, как и самый тяжелый меч.
Поклявшись в следующий раз обязательно прикрепить такой кинжал к поясу, Мария незаметно выскользнула из алькова.
В пустом коридоре, с почерневшими от дыма стенами, она шла медленно-медленно, почти ползла, радуясь, что ее мягкая обувь спасает ее от лишнего шума. Потом она прошла через кухню, потом мимо будуаров-спален, где обычно отдыхали рыцари, надеясь, что их женщины уже спят, отчаявшись дождаться своих мужчин. Туда, поскорее к конюшне, где тепло от животных и их запахи пропитали насквозь воздух, где приглушенное ржание лошадей и шорох соломы от тяжелых копыт помогут ей удачно осуществить свой план.
- Миледи?
Перед ней возник мальчик - помощник конюха, он еще не очнулся ото сна и энергично протирал глаза. Да, не удается ее план - выскользнуть отсюда незаметно, чтобы предупредить Ротгара о грозящей беде, но, может, не все еще потеряно.
- Ты знаешь, где находится хижина женщины по имени Хелуи? - спросила она.
- Да, - кивнул мальчик. - Это там, где река Лэндуолд делает большой поворот.
Марии было известно это место. Это сэкономит ей уйму времени.
- Ну-ка, запряги мне мою кобылу.
- Слушаюсь, миледи. - Отойдя на несколько шагов, он повернулся к ней:
- А какую лошадь мне запрячь для себя?
- Меня не нужно сопровождать.
- Но послушайте, миледи, сейчас уже поздно, ночь, а повсюду в лесах шныряют разбойники.
Нужно было каким-то образом рассеять озабоченность этого мальчика, но его нельзя ни в коем случае брать с собой. Она не собиралась останавливаться в хижине Хелуит; Джеффри сообщил, что Ротгар нашел пристанище в хижине дровосека, и она была готова найти ее, если бы для этого ей пришлось провести всю ночь в седле.
- Видишь ли, у Хелуит заболел мальчик, - сказала она. - Боюсь, как бы это не чума.
У мальчишки глаза полезли на лоб от такого известия.
- Ничего никому об этом не говори, - сурово предупредила его Мария. Может, у него всего лишь обычная лихорадка, и если вдруг по деревне поползут слухи о чуме, то я буду знать - кто проболтался. А тебе известно, как поступают норманны с теми, кто распространяет ложные слухи?
Ей совсем не хотелось запугивать мальчика, сгущать краски в отношении зверств норманнов, но что делать - нужно было, чтобы он не проговорился. Мальчик отрицательно качал головой. Один лишь намек на то, что ему могут отрезать язык, лишило его дара речи, и он даже не пытался выяснить, как ей самой стало известно о "заболевании" малыша, и почему тот человек, который попросил у нее помощи, сам не показал ей, где находится хижина Хелуит.
Очень скоро ей пришлось пожалеть, что она отказалась от услуг юного конюха. Если бы она доверилась ему, то он мог бы помочь ей управиться с этим непослушным и упрямым животным. Кобыла пыталась отомстить за то, что ее ночью вывели из теплой конюшни, и еле передвигалась, каждый ее шаг давался Марии с превеликим трудом.
- Я бы гораздо быстрее дошла пешком, - проворчала Мария, и вдруг поняла, что она, как нельзя, права, но она не могла отпустить кобылу. Та немедленно прискакала бы в конюшню, и этот глупый мальчишка, несомненно, поднял бы отчаянный крик, подумав, что она ее сбросила. К тому же лошадь могла ей еще пригодиться; после того, как она предупредит Ротгара, ей придется поскорее возвращаться в Лэндуолд, она должна оказаться там прежде, чем ее хватятся, а ноги у нее так замерзли, что она вряд ли сможет добраться туда бегом. Она направила кобылу в заросли молодого леса, мечтая, вероятно, как и она, укрыться наконец от пронзающего ее насквозь холодного ветра. Небольшие деревца вокруг нее дрожали, сгибаясь на ветру и, она, отыскав среди них самое прочное, слезла с лошади. Она знала, что кобыла обязательно ускачет домой, стоит только ей выпустить из рук поводья. Она старалась идти как можно скорее. Она привязала поводья к дереву. Кобыла задергалась, почувствовав несвободу, и уставилась на Марию своим злым зрачком.
Мария пожалела, что не захватила с собой грубый шерстяной плащ кухарки, не заменила им свой шелковый, на меховой подкладке. У плаща прислуги есть прорези по бокам, что позволяло держать в тепле руки и уберечь их от мороза.
У ее собственного плаща этих прорезей не было. Ей приходилось тащить за собой упрямое животное за уздечку. Да, до хижины, в которой сейчас обитал Ротгар, ей предстояло проделать немалый, изнурительный путь по застывшей от холода местности.
Когда она наконец увидела хижину Хелуит, ей показалось, что прошла целая вечность, хотя луна за это время едва заметно изменила свое положение. Она неуклюже стояла в темноте, словно прижавшись к мерзлой земле, а витки дыма поднимались к небу от ее соломенной кровли.
Ей, вероятно, придется разбудить Хелуит, чтобы спросить, как пройти к хижине дровосека. Это будет для нее неприятная процедура. Ей придется столкнуться лицом к лицу с той женщиной, которая расплакалась, увидав Ротгара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93